Второй этаж башен использовался для укрытия ценностей берлинских музеев. После завершения штурма Берлина специальная команда вывезла эти ценности в Москву. После реставрации они в пятидесятые годы были возвращены ГДР. А картинам не повезло. В покинутой сотрудниками башне случился пожар и 250 картин западноевропейских художников сгорело. Вот такие необычные сооружения были созданы гитлеровцами. Жаль, что ни одно из них в Берлине не сохранилось полностью. А в Гамбурге боевая зенитная башня, подобная трём берлинским, сохранилась и используется как жилой дом.
В соответствии с планом перестройки города, нацисты успели возвести довольно много архитектурных сооружений. Во время штурма Берлина многие из них значительно пострадали. Власти ГДР не стали их восстанавливать. Повреждённые здания были снесены. Барсуков считал этот шаг правильным. Уцелевшие до нашего времени здания, созданные во времена Третьего рейха, своим строгим, официальным видом отнюдь не украшают окрестности, хотя наиболее крупные сохранившиеся сооружения гитлеровского периода (Олимпийский стадион, аэропорт Темпельхоф, выставочный комплекс Messe Berlin) представляют определённый интерес.
Сохранившаяся в Гамбурге боевая зенитная башня, подобная трём берлинским башням. Используется как жилой дом.
Конечно, Берлин – не Женева, не Рим, тем более, не Париж. Смуроватый город. Именно таким, по многочисленным описаниям, и представлял его Барсуков до своего приезда в Берлин, поэтому внешний вид города его нисколько не удивил, а многие районы города даже очень понравились Понятно, что город будет насыщаться новыми красивыми зданиями, украшаться, модернизироваться, постепенно снимая с себя некую ауру тоталитаризма.
В нулевые на улицах города появились фигуры радостных медведей. Они стояли на задних лапах, приветливо вздымали передние лапы и улыбались. Фигуры были ярко разукрашены разными узорами. Такой дизайн добавил городу жизнерадостности, но это было временное явление, поскольку фигуры медведей создавались не из долговременного материала. Капитально же изменять свой город берлинцы не собираются. Они свой город любят и подстраиваться под чьи-то вкусы не намерены. Да и правильно Гражданам виднее!
А германский дух (стиль) с его основной чертой – суровостью, реально, по крайней мере в архитектуре, существует. И он нравится Барсукову намного больше, чем так называемый русский стиль (дух) с его кокошниками, балясинами, подзорами и с прочей деревенской лабудой.
К слову сказать:
Вестготы, тевтоны, вандалы
Присвоили с ходу Европу,
По Риму промчались галопом
И бриттов прижали слегка.
В различных крестовых походах
Свой дух боевой проявляли.
Неверных всегда покоряли
В худые, смурные века.
А кривичи в избах дрожали,
Платили налог Чингиз-хану,
Обиды терпели и раны
И ждали, когда тот умрёт.
Какой уж тут дух, в самом деле?
Кадили священники в рясе.
На редьке, горохе и квасе
Сидел православный народ.
Убогий народ, если честно.
И трепетный дух его рабский
С воинственным духом германским
Совсем невозможно сравнить.
Но чудо в натуре, ребята,
На Волге и Шпрее Иваны
Духовным, лихим Иоганнам
Давали всегда прикурить!
Красивые серьги
Провинциальная больница. Земля Рейнланд-Пфальц
Шпиталь (больница) был типичным провинциальным медицинским учреждением, обслуживавшим и городок Денлинден, где он был расположен и близлежащие деревни. Барсукову предстояла серьёзная операция, но он нисколько не комплексовал по поводу сельского уровня больницы. Немецкие врачи, что на селе, что в городе имели одинаково высокую классификацию.
Большое пятиэтажное здание больницы имело хорошую архитектуру и являлось доминантой городка. Барсуков заметил, что в Германии больницы и дома престарелых размещают в красивых зданиях и в живописных местах. Это очень трогает и поднимает жизненный тонус. В сквере перед больницей стояли жизнерадостные бронзовые изваяния. Маленький фонтан с лягушкой радовал детей.
В палате размещались двое. Третьим был телевизор. Он являлся самым активным объектом, вещая с утра и до позднего вечера. Вещание его было довольно громким, поскольку пользовался телевизором старик-немец, у которого со слухом были проблемы. Ему сделали какую-то сложную операцию. Он был весь замотанный и загипсованный и дополнительно облачён в полиэтиленовый мешок для защиты от инфекций.
Смотрел немец всё подряд. Это крайне утомляло Барсукова. Он и дома-то. в Питере, не включал телевизор: смотреть нечего. Старые советские фильмы, дурацкие ток-шоу, юмор с бабками и прочими петросянами, и примитивные сериала про бандитов и про новых русских – вот и весь набор, обильно снабжённый рекламой, которым ежедневно потчуют бедных российских зрителей.. Дома не смотрел, а тут весь день на пролёт приходилось терпеть этот чёртов ящик. Барсуков предлагал соседу уменьшить звук. Предлагал использовать наушники. Старик соглашался: «Да, да!», но телевизор как орал так и продолжал орать. Барсуков обращался к дежурной сестре с просьбой перевести его в палату, в которой нет телевизора. Сестра с сожалением покачала головой, сказав, что у них всего лишь три палаты, не обеспечены телевизором, и все они заняты.
Весь день его клонило ко сну. В девять вечера он залез под одеяло в надежде быстро заснуть. Куда там! По телевизору транслировался футбольный матч. Вопли болельщиков были невыносимы. Барсуков сполз с кровати и вышел в коридор. Там он присел на жёсткую кушетку, привалился к стене и закрыл глаза. Сразу же возникла дежурная сестра и поинтересовалась проблемами возникшими у пациента. Барсуков объяснил ситуацию. Сестра слегка задумалась, а затем сказала, что она поместит его до утра в отдельную палату, а утором проблема будет решена.
Палату предваряла просторная прихожая с душем и туалетом. В палате стояла широкая кровать. Измученный телевизором Барсуков поблагодарил сестру, нырнул под одеяло и тут же отрубился. Но покоем наслаждался он не долго. Разбудил его громкий разговор и смех в освещённой прохожей. Там оживлённо общались мужчина и женщина оба в белых медицинских халатах. Мужчина очевидно был местным доктором медицины, а его юная спутница – представительница среднего звена служительниц здравоохранения. Женщина стояла спиной к Барсукову и лица её он не видел, лишь бросались в глаза большие в виде спирали красивые серьги и светлые волосы, собранные сзади в тугой узел. Она сбросила халат и, получив несколько поцелуев, скрылась в душе.
Мысли заметались в голове у Барсукова: «Что делать? Что предпринять?» Конечно, нужно было спокойно, бросив sorry , пройти мимо мужчины и выйти в коридор. Но со сна он не нашёл ничего лучшего как уподобившись глупому Пьеро, залезть под кровать. Граждане, очень плохо, даже отвратительно быть третьим лишним на чужом празднике плоти. Незадачливый Барсуков всё это испытал в полной мере.
Трижды жаркий торнадо бушевал нал ним. Наконец любовники вроде бы успокоились. Мужчина только целовал свою партнёршу. Затем и эти звуки затихли. Лёжа на холодном полу, морально издёрганный Барсуков изрядно замёрз. Он еле дождался момента, когда вроде бы можно было незаметно покинуть палату. Верхний свет был выключен. Теплился лишь ночник в изголовье кровати. В помещении разливался полу сумрак. Барсуков начал осторожно выползать из своего укрытия. Мягко на четвереньках он достиг прихожей и тут испуганный женский крик поднял его на ноги. Он вскочил, рванул дверь и бросился в коридор. Нервно как заяц он добежал до своей палаты и скрылся в ней. Горел ночник, телевизор молчал, старик-немец храпел. Барсуков залез в постель, но заснуть долго не мог. Пережитое под кроватью всё ещё трясло его воображение.