Любовь Рашитовна, кряхтя от напряжения, присела на край своей кровати, если это сооружение вообще можно было так назвать. Как ужасно было осознавать, что старость большинства людей проходит именно в таких условиях – люди в России умирают от нищеты в разрухе, а государство закрывает на это глаза и говорит, что в стране все замечательно.
– Моя дочь умерла. Что вы от меня хотите? – эти слова отняли у пожилой женщины много сил, и не только душевных. Ее глаза заслезились, и она краем вязаной кофты вытерла увлажнившиеся впалые щеки.
– Как бы тяжело вам ни было, нам надо с вами об этом поговорить. – Виктор передал свечи Елисееву, а сам присел на табурет, напротив старушки. – Но чтобы наказать убийцу вашей дочери, нам буквально необходимо узнать все, что может дать хоть какую-нибудь подсказку. Вы нам поможете?
Любовь Рашитовна пустым взглядом посмотрела на Виктора. Пышущий отвагой и молодостью, с румянцем, расцветающим на бледных щеках, поправляющий холодной рукой темные кудри – как прекрасен он был в своем образе героя, но совсем не внушал к себе доверия.
– И кто вас понабрал, детей, в полицейских…
Старушка, охая, начала говорить.
– Приехали мы сюда, чтобы заработать денег. Тогда это село было рабочим поселком, а в СССР все ехали в Сибирь, чтобы найти работу.
– Да тут же невозможно жить, не то что работать! – воскликнул Павел.
– Кто хочет жить – везде будет жить…
Виктор согласно кивнул.
– Дочь моя, Лизонька, не живет уже со мной. Повзрослела рано, когда младший брат родился.
Сергей записывал всю информацию в свой блокнот с водопадами. Мажит стоял рядом и ждал телефонный звонок из полиции. Вскоре должны либо доказать, либо опровергнуть участие Маргариты в убийстве девушки.
– У вас, получается, еще дети есть? – спросил Виктор, пододвинув табурет ближе к кровати.
– Нет.
Он повернулся к своим напарникам, задавая немой вопрос.
– Умерли все, – прошептала Любовь Рашитовна. – Петруша, самый старший, погиб в аварии. Ехал быстро, а дороги скользкие…
Она готова была заплакать, но пыталась удержать слезы. Потеря собственных детей для каждого значит потерю жизни, но эта старушка пережила всех детей и продолжает держаться.
– Олег, младший, умер пару лет назад, от рака.
– Это ужасно, – сказала Лисичкина, – мы живем уже в две тысячи шестом году, а лекарства от этой болезни до сих пор нет.
– Может лет через пятнадцать будет, – ответил Уткин.
– В две тысячи двадцать первом и поговорим об этом.
– Лиза вот умерла последняя. Сильный удар. Мне показали фотографии.
– Мне очень жаль, что вы видели это, – Виктор положил свою руку на маленькую ручку старушки.
– Я видела то, что видела. Не нужна мне ваша жалость. Она не вернет мне дочь и сыновей.
– А где жила ваша дочь? – спросил Елисеев, переворачивая листок блокнота.
– В Дивногорске. Город, до леса далеко. Как она оказалась там, не понимаю…
– Любовь Рашитовна, я обещаю вам, что мы найдем убийцу и накажем его.
– Правосудие, – усмехнулась она.
Звонкая, совершенно дурацкая мелодия мобильного телефона прорезала сложившуюся ненадолго тишину, и Мажит, что-то буркнув, (по всей видимости, извинение), вышел на улицу.
– Любовь Рашитовна, ваша дочь жила одна в Дивногорске? – Снегирёв снова обратился к старушке, и та быстро отерла не желавшие покидать ее слезы горечи и отчаяния.
– Одна она жила, замуж не хотела выходить. Все говорила, денег сама заработать хочет сначала, на работу хорошую пыталась устроиться, да разве найдешь в этой глуши сейчас что-то? Все развалили, разграбили… Не нужен простой народ этой стране больше. Вот и сидим теперь по домам своим, ждем, пока на голову крыша обвалится. Может, хоть в других городах что-то меняется. Да и то вряд ли. В России куда не поезжай, везде все одинаково. Лучше нет.
– Что вы делали в этом поселке? – спросила Лисичкина, чтобы ненадолго отвлечь старушку от мыслей о смерти своего последнего ребенка. Может, после небольшой передышки она сможет ответить еще на несколько вопросов. Снегирёв понимающе ждал.
– Завод здесь был, все работали, и мужики, и бабы, слава богу, хоть детей в покое оставили, после войны-то. Части для техники мы тут делали, для тракторов, в основном. Не знаю, куда это все потом уходило, потому что у нас пахать тут нечего, тайга сплошь и рядом.
Любовь Рашитовна закашлялась и шалью прикрыла рот.
– Вы больны?
– Как знать. Каждый из нас чем-то болен. И не обязательно болит тело.
У Уткина холодок прошелся по спине. Каждую ночь во снах он видел убитого таксиста, и каждый день корил себя за это, хотя понимал, что защищал себя и Светлану. Не мог он принять этого, что-то внутри него отказывалось признавать, что это произошло, и ничего теперь не изменить – так надо было. Теперь это событие будет преследовать его всю жизнь, постепенно приближаться, настигать, запугивать, пока в конце концов не придет время расплачиваться за содеянное. Павел всем телом вздрогнул, когда Лисичкина внезапно схватила его за руки.
– Ты что, себя контролировать не можешь? – шикнула женщина, пока Виктор что-то спрашивал у старушки. – Прекрати щелкать пальцами. Господи, руки ледяные!
В комнате стало совсем тихо. Любовь Рашитовна о чем-то задумалась, пытливые глаза Снегирёва выжидающе блуждали по ее лицу, Елисеев за его спиной строго нахмурился. Наконец, бабушка сказала:
– Да, были у нее там друзья какие-то, в Дивногорске этом.
– Вы знаете адрес дочери?
– Не помню. Она мне присылала открытку на Рождество, четыре года назад, посмотри. – Любовь Рашитовна вынула из-под скомканной плоской подушки потрепанную карточку с елочными ветками и красногрудыми снегирями. На обратной стороне был указан адрес отправителя: город Дивногорск, улица Хулиана Гримау, дом 47.
– Есть, – прошептал Снегирёв и передал открытку Елисееву, чтобы тот записал адрес. Старушка было потянулась за маленьким клочком бумаги, но Виктор поспешил ее успокоить: – Не волнуйтесь, мы не заберем ее.
– Это последнее, что у меня осталось…
Мажит Саибов разгуливал по дорожке на улице туда-сюда, с отчетливым кавказским акцентом разговаривая по телефону.
– Эта девушка была в аэропорту без оружия, нож принадлежал мужчине, – сказал голос в трубке.
– Но как он умер? – спросил Мажит.
– Она воткнула его же нож ему в горло, затем вынула и бросила в снег. Так говорят свидетели. Десятки человек, в том числе и работники аэропорта.
– Зачем она убила?
– Мы полагали, что убийцей была она, а он как-то узнал об этом, но девушка не причастна к смерти той бедняги на рельсах. Она просто спасла блондинку, которая по случайности попала в руки сумасшедшего.
– Значит, если она не убийца, то это мужчина?
Голос в трубке замолчал, видимо, раздумывая, затем произнес:
– Мы никогда не узнаем, откуда у него был нож, почему он убегал и хотел попасть домой, но известно точно, что к убийству девушки он не прилагал никаких усилий. Причина его бешенства была в другом, но это уже не наше дело.
– В таком случае, мы снова в тупике, – разочарованно произнес Мажит.
– Именно поэтому Бог послал нам Виктора Снегирёва.
ГЛАВА 6. «СЛИШКОМ МНОГО ОБЕЩАНИЙ»
Мажит положил телефон в карман и вошел внутрь старого дома. Ясно было, что до конца расследования еще очень далеко. Он никогда раньше не участвовал в таких тяжелых заданиях, его даже не готовили к этому, но вот он здесь и пытается найти следы убийцы, растерзавшего девушку. На минуту Мажит задумался, что бы он сделал, будь это его родная дочь? Особенно, если ему не попался бы Виктор, который в таких вещах разбирается лучше всех полицейских в этом городе.
– Что-нибудь узнали? – спросил он, подойдя к Сергею.
Светловолосый Елисеев с блестящими глазами указал на свой блокнот, где был написан адрес неразборчивым почерком.
– Адрес убийцы? – с надеждой спросил Саибов.
– Нет. Дом, где жила убитая.