– А мысль дельная.
– А то! Можем прямо сейчас этим и заняться. Сейчас какую-нибудь табличку соорудим и пойдём устанавливать.
– Не, не сегодня, Степаныч. Во-первых, у меня же сегодня открытие. А во-вторых, я будущих работников жду. А рекламой мы потом займёмся. У бога дней много, успеем ещё.
– Ну ладно, – согласился Берестов. – А что, много работников уже приходило?
– Ты первый.
– Ничего, ещё не вечер. Подождём.
– Подождём.
Глава вторая
Павел
Побелкина и Штольц сидели на кухне и пили чай. На коленях у Ирины Николаевны мирно дремала Копейка. Женщина периодически поглаживала животное. Кошка в ответ вытягивала передние лапы вперёд и выпускала от удовольствия коготки.
– Рассказывай давай, – произнесла Побелкина, глядя на подругу.
– Да нечего там рассказывать.
– Как это нечего? Ты же вчера на свидании была.
– Да я уж пять раз пожалела. Да и вообще, глупая была идея.
– Глупая не глупая, а ты же пошла.
– Да я пошла только потому, чтобы этот певец от меня отстал. Это же надо, какой настырный попался, несколько недель подряд и пишет, и звонит, и пишет, и звонит. Вот я и не выдержала. Не сим-карту же из-за него менять.
– Рассказывай же, Нин, не томи. Я жажду подробностей.
Ой, – махнула рукой Штольц, затем отхлебнула из кружки чай. – Я, значит, накрасилась, вырядилась, сапоги свои новые надела. Ну помнишь, которые мы в городе перед днём деревни купили?
– Помню.
– Так вот, вызвала такси, приехала в город. Сашка меня встретил с цветами.
– Ммм, цветы! Как мило.
– Ага, три полудохлые розы. Но да это ладно. Повёл он, значит, меня в кафе. Местное кафе это ещё то заведение: грязные столы, мухи под потолком и противный запах чего-то кислого. Ну да и бог с ним, провинция же, я всё понимаю. Тем более других заведений общепита в городе-то и нет. Правда, есть ещё ресторан, но Сашка сказал, что в этот день там поминки проходят. Да я в общем-то и не в претензиях, как-никак уже несколько месяцев в Смородиновке живу, сама почти деревенский житель стала. А теперь угадай, что мы ели?
Побелкина пожала плечами.
– Пиццу! Ира, пиццу! А угадай, что пили?
– Даже боюсь представить.
– Пиво! Он заказал нам пиво. Я, правда, пиво не пила. Я же культурная женщина. Я себе водки заказала. Но всё это ерунда, как говорится. Главное, чтобы человек был хороший. Но потом начался ад. Он начал мне читать стихи. Свои стихи.
– По-моему, очень мило. Мне вот Витя тоже стихи читал.
– Мило, это когда один раз прочитал, ну два, но не три же часа подряд.
– Ого, какой плодовитый поэт!
– Не то слово. Мне кажется, он их на ходу сочинял. Я даже один запомнила. Сейчас прочту.
Нина Михайловна закатила глаза и, придав лицу серьёзный вид, начала декламировать.
Нина, ты как в море бригантина,
Ты летаешь по волнам,
И по разным сторонам.
Нина, ты как старая картина,
Так прекрасна, хороша
И безумно дорога.
– Ужас какой, – резюмировала Побелкина.
– Вот и я про то. Нет, конечно, я не литературный ценитель, но сравнить меня с бригантиной? Ты знаешь, что такое бригантина, Ира?
– Корабль такой.
– Вот! Я, конечно, не стройняшка, я это понимаю, но сравнить меня с кораблём – это уже край.
– Я думаю, он не совсем это имел в виду.
– Хорошо, допустим. А как тебе понравилось сравнение со старой картиной? Да, мне не восемнадцать лет, но я ещё не старая!
– Творческие люди – они особенные, они мыслят и думают образами, – улыбнулась Ирина Николаевна.
– Мозгами надо думать, а не образами, – психанула Штольц и допила залпом остывший чай.
– Ещё налить? – кивнула Ирина Николаевна в сторону пустой кружки.
– Спасибо, не надо. Я же не гриб, чтобы столько воды пить.
– Так вроде только первая кружка?
– Четвёртая. Я утром три уже выпила.
– Это всё нервы.
– Конечно, нервы, а что же ещё. Я как вспомню вчерашний день, так прям трясти начинает.
– Хватит тебе, не всё же так плохо.
– Нет, всё. Потом он начал петь. Поёт, конечно, он неплохо, голос приятный, не спорю. Но не в кафе же, сидя за столом, держа кусок пиццы в руках.
Побелкина рассмеялась, а потом произнесла:
– Я думаю, что дело не в его чудачествах. Просто Александр Васильевич не герой твоего романа.
– Вот-вот, не герой, – хлопнула по столу Штольц. – А вообще, уеду в Москву, наверное. Ненадолго, на месяц-другой.
– Что так?
– Устала я что-то, Ира, тут. От деревенской жизни ведь тоже нужно отдыхать. Это летом здесь хорошо, осенью туда-сюда, а зимой я здесь не выдержу. Мороз шибанёт, снегом всё заметёт. А в квартире в Москве горячая вода, ванна, газ.
– Ой, что-то ты темнишь, Нина. Я никогда не поверю, что человека, работавшего на скорой помощи и в поликлинике, может напугать отсутствие комфорта.
– Ну может, и ещё какая причина есть, – игриво произнесла Штольц.
– Да-а! Быстро рассказывай.
– Да что там рассказывать. Позвонил мне сегодня Серёжка Бобров.
– Кто такой? Почему я не знаю?
– Да знакомый старый. Общались по молодости. Я в меде училась, а он в ветеринарном. Лет двадцать его не видела. Позвонил он, и что-то мы разговорились. Про то, про сё. Он, оказывается, развёлся пять лет назад. В общем, предложил мне встретиться, кофе попить, поболтать.
– И ты согласилась?
– Да. Серёжка мне раньше очень нравился. Я даже помню, он ухаживал за мной. Но там Федька, скотина, под руку попался и как-то всё завертелось совсем в другую сторону.
– Знаешь, Нина, всё-таки столько лет прошло. Люди за это время сильно меняются. Он мог стать лысым, толстым, слепым, хромым.
– Прям как я люблю,– весело произнесла Штольц.
– В общем поедешь?
– Да. Но ты не переживай, я ненадолго. Думаю, через пару недель вернусь, если с Серёжкой ничего не выгорит. А если что и получится, то немного попозже. Так что ты не скучай. Тем более когда тебе скучать, у тебя вон муж бизнесмен.
– Ну официально он мне не муж, – потупила взгляд Побелкина, – да и от автосервиса пока только одни убытки.
– А вот это твоё упущение. Давно уже надо было Виктора Ивановича обработать и в ЗАГС отвести.
– Во-первых, нам и так хорошо. А штамп в паспорте – он же ни на что не влияет. А во-вторых…
– Ой, Ира, кому ты заливаешь? Я тебе сколько раз говорила, засунь свои интеллигентные манеры куда подальше. С мужиками надо вести себя активно и дерзко, иначе никак. Куй, как говорится, железо, пока горячо. Так, значит, бери быка за рога, и чтобы до Нового года вы насчёт свадьбы созрели. А я пока в это время попробую своего бычка поймать.
***
Дед Витя и Берестов молча сидели и задумчиво смотрели на пустую бутылку водки. Продолжения посиделок очень хотелось, но продолжать, собственно, было нечем. В магазин же в город идти было далеко, поэтому этот вариант вслух никто не произносил. Ионов всё ждал, когда Берестов вызовется идти, так как самому было лень. Но сколько ни сиди, сколько ни жди, а желанный напиток сам собой не появится. Поэтому Николай Степанович не выдержал и произнёс:
– Эх, Виктор Иванович, надо было тебе не автосервис открывать, а магазин. Сейчас бы уже сидели с тобой и водочку кушали.
– А для кого бы я его открыл, Степаныч? Сам для себя, что ли? Для магазина тут место совсем неудобное. Оно и от города, и от деревни на одинаковом расстоянии находится.
– Тоже верно.
Внезапно в ворота постучали.
– Ты смотри, – удивился Ионов, – сегодня прямо день открытых дверей. То участковый нагрянет, то ты. Вот и ещё кого-то несёт.
– Так может, это на работу кто устраиваться пришёл?
– Может. Тогда иди открой.
– А почему я?
– Так, Степаныч, сейчас уволю, если будешь выпендриваться.
– Понял, – кивнул головой Берестов. Он встал со стула и довольно шустро побежал открывать.
В проёме ворот показался высокий худой парень, держащий за руль велосипед. На вид парню было лет двадцать. Одет он был в китайскую синтепоновую куртку чёрного цвета, такого же цвета спортивные штаны и грязные коричневые кроссовки. Красная вязаная шапка была единственным ярким пятном среди всей одежды парня. Она небрежно и как бы с вызовом восседала на макушке.
– Заходи давай, нечего тепло выпускать, – скомандовал юноше Ионов. – Мы тут только-только натопили.