– Лежи. Согреешься, потом снова пойдёшь…
– Я тоже хочу, – тянется за рыбой…
– Поешь ещё чего-нибудь, – Наталья вывалила из сумки съестные припасы…
Интересно за всей этой суетой наблюдать. Как будто бы я с ними… Как будто они мои.
– Икры хочу…
– Знаю, держи, наковыряла уже для тебя…
Наталья подала ей икру от таранки. Санька жуёт жадно, с удовольствием, заедает её хлебом и запивает газировкой.
– Мило! Таранька с Фантой. Надо будет попробовать…
– Предлагаешь ей пива налить?
– Всё, объелась, – вытирает руки о подстилку, шмыгает носом…
– Ложись, загорай…
Наталья снимает с неё полотенце. Та – как юла. Сначала легла между нами, затем поперёк, ногами на мать, головой на меня. Перевернулась, легла на живот, но ненадолго.
– Что ты вертишься всё? – Шлёпнула её по жопе. – Ты меня уже утомила, девушка! Лежи спокойно!
– Купаться…
– Пошли…
Пошли все вместе, втроём. Зайдя на глубину, держал Саньку за руки. Затем она залезла мне на спину. Так с ней и плавали. Вернувшись назад, ближе к берегу, где она уже могла спокойно стоять на ногах, начал выкидывать её вверх, из воды, в которую она шлёпалась обратно с криком и визгом.
Вспомнилось всё, что проделывал со мной отец, когда-то давно, когда мы так же всей семьёй отдыхали на море. Так же, как он меня, брал Саньку за руку и за ногу и, раскручивая её вокруг себя, изо всей силы вышвыривал, как можно выше и дальше от себя, в воду. Восторгу не было предела…
– Маму!!! Маму! Киньте маму!
– Маму нам придётся вместе с тобой. Одному мне не справиться и немного по-другому…
Поставил Саньку напротив себя, скрестили с ней руки. Мама пытается на них встать. Конечно же, опирается только на меня, я всё время падаю. Нахлебались все. Всё же я, уже один, беру Наталью сцепленными руками за стопу, чтобы подбросить. Она – вцепилась руками в мои плечи, уткнулась своей пышной грудью в моё лицо да так, что нечем дышать, визжит громче дочери… С горем пополам приподнял её над водой и, потеряв равновесие, рухнули… оба.
И так несколько раз подряд. Один раз всё-таки удалось её подбросить довольно высоко, к восторгу Саньки. В ушах у меня уже звенело от крика и визга, мощностью в две женские глотки.
Я не узнавал Наталью. Куда, интересно, подевалась солидная дама? Куда пропала эта строгая заведующая? Скорее – «заведующИЙ» большого, торгового центра, которую я иногда наблюдал со стороны. И к которой сам боялся подойти не вовремя?
Затем снова загорали. Затем бегали друг за другом наперегонки по мелководью, брызгаясь ногами. Упав в изнеможении на горячий песок, зарылись в него. Лежим, запекаемся. Когда солнце пошло на закат, собрались домой.
Уже вечером, у Натальи на кухне, пили чай. «Сгорели» все трое. Сидели розовые, как поросята. Плечи, так вообще были красные. Мои, к тому же, все исцарапанные…
– Бедненький ты наш. Надо тебя сметанкой намазать…
– Надо вам обеим ногти обрезать, по самые уши…
Спать не хотелось, сидели за столом, болтали о разной ерунде, лишь бы не расходиться.
Санька клевала носом, но уходить отказывалась.
– Я с ва-а-ми… Ма-а-а?
– Завтра вставать рано, я тебя не подыму…
– Саша, иди. А мы с мамой ещё немного посидим…
– Не-е-ет!
Залезла ко мне на колени, потом обняла за шею, что называется – припала к груди, и замерла…
– Оставайтесь у нас, – прохныкала…
Я беспомощно развёл руками и глянул на Наталью из-за Санькиной головы. Той было весело…
– По-моему, дитё перевозбудилось за день, придётся тебе остаться…
– Где? – прошептал я, глядя на Наталью…
– У меня! – Это Санька, услышала, – у меня кровать большая, мы поместимся!
Наталья уже смеялась. Прикрывая рот ладонью, махала мне рукой в сторону спальни дочери, мол, неси её туда. Постель уже была застелена, с трудом стянув с себя Саньку, уложил её в кровать. Та тихонько хныкала, вцепившись в мою руку. С горем пополам успокоил её, прилёг рядом…
– Не уходите…
– Не уйду…
Наталья стояла в дверях, наблюдая всё это.
– Не уйду я. И вообще, я всю ночь буду с тобою рядом, только вот за этой стеной, с той стороны. Там моя спальня и моя кровать, впритык к твоей. Получается, у нас с тобой одна огромная, общая кровать, на двоих, поделенная кирпичной перегородкой… надвое. Засыпай, горе луковое…
Что-то ещё ей говорил, успокаивая, убаюкивая. Санька понемногу затихла, закрыла глаза, отпустила мою руку. Я осторожно поцеловал её в лоб и тихонько вышел.
– У неё лоб горячий, наверное, температурит, – сказал я Наталье…
– Ещё бы! Целый день на солнце пеклась. К утру, думаю, пройдёт. Ты домой? К себе?
– Да, пойду. Проводишь?
– Пошли, – вздохнула…
В дверях её квартиры мы немного замешкались, завозились и, как-то так, само собой получилось, что Саньку я обманул. Этой ночью за стеной у её кровати меня не было…
__________________________________________
Заметка №…
Воскресное утро поздней осени…
За окном темно. Чем ещё можно заняться добропорядочной, несемейной паре в это время, нежась в постели, разгоняя остатки сна?
Разве что – поговорить…
– Сколько мы уже вместе? Больше года?
– Больше…
– Хоть бы колечко мне какое подарил, с «брюликом», или серёжки. Ну и ухажёры пошли…
– У тебя мало золота?
– Много. Но я хочу от тебя, что бы всегда со мной было. Твоё…
Пауза…
– А я жадный, – после паузы, – и зарплата у меня маленькая…
– Выкрутился! Жадина. Так и будешь всё время один…
– Один я от того, что женщин боюсь…
– А я?
– А ты – явление уникальное и к тому же весьма удобное. От тебя всегда можно за стенку спрятаться, попробуй потом, выковырни меня из моей конуры…
– Это я, значит, явление?! – Приподнялась на локте.
– Нет, ты не явление, ты – стихийное бедствие…
Ба-ац-ц!!!
«Прилетело» нечто вроде подзатыльника. Но, поскольку затылок мой покоился на подушке, досталось макушке, лбу и носу…
– А вот и подтверждение, что называется – не заставило себя… – Я рассмеялся.
Пауза…
– Но ты ведь не всегда был один? Бабы у тебя всё же были?
– Не было…
– Не ври. – Вжала меня всем своим телом в постель. – Сколько?
– Нисколько… Ты первая и единственная…
– Не ври…
– А не задавай идиотских вопросов. Я же не спрашиваю тебя о твоих бывших кобелях…
– О моих «бывших», тебе давно уже всё известно…
– Лучше бы не…
– А мне о твоих – абсолютно ничего…
– Я уже сказал тебе – ты у меня первая и единственная…
___________________________________________
Заметка №…
Санька вошла в тот возраст, когда хочется собачку…
– Ма-а-а-ам…
– Нет! Отвали…
– Дядя Саша, скажите ей, она вас послушается…
И, уже привычно, залезла на меня, повисла на шее и шмыгает носом мне в ухо. Наталья молча показала мне кулак и весьма недвусмысленно им покачала…
В этот момент, я почувствовал себя настоящим предателем, почти фашистом. Потому как выдавил из себя через силу нечто следующее:
– Послушай меня, милая, если у вас в доме будет жить собака, то человеком она от этого не станет. А вот ваша квартира довольно быстро превратится в большую, трёхкомнатную, собачью будку. Ты хочешь жить в собачьей будке?
Санька молча сползла с меня и удалилась в свою комнату. Даже не взглянув на меня, демонстративно отворачиваясь…
На душе стало паршиво.
Наталья, видя всё это, склонилась надо мною, смеясь и успокаивая, принялась меня расцеловывать. Сперва в лоб, затем в нос, губы…
Снова стало хорошо.
Вот она – цена предательства…
________________________________________
Заметка №…
Зима.
Где-то в декабре…
Выходной день…
Поужинали, расположились в зале, смотрим TV. Скучно, откровенно скучно… Наталья стоит у окна, за окном темень. И в этой тьме – снег. Пролетает мимо, искрится, освещённый светом от окна. Падая вниз, навевает тоску…
– Народ, – это она к нам, – пошли гулять…
Я посмотрел на часы…
– Что ты на часы смотришь? Помнишь, как по первому снегу ночью гуляли? Собирайтесь, хватит задницы отсиживать…
Гулять, так гулять. Шурку долго уговаривать не надо, гулять она всегда готова. Вышли из подъезда, покружили между домами. На улице здорово, тишина. Ветра нет, машин нет, людей нет, забились все по своим «норам». Микрорайон вымер…
Спустились к лиману, там давно уже лёд, довольно крепкий, можно без опаски хоть на другой берег отправляться.
– Что, народ, идём в Глафировку? – Это Наталья…
Шурка сразу же:
– Идём! – И побежала вперёд по льду.