карачаевски немного понимаю. Да и дядя Шота посоветовал выучить ещё несколько…
– Что за Шота? Откуда? Почему ценишь его мнение?
– Он земляк Отари Лобжанидзе, шеф-повара ресторана «Заря», где работает и мой дядя. Там, помогая дяде на кухне, я с ним и познакомился. Он почти каждый год приезжает в Кисловодск. Фамилию я никогда не знал. А работает он в отделе пропаганды ЦК партии.
– Ого, какие у тебя, оказывается, разные знакомые: и из ЦК и бывший ЗК, – улыбнулся нежданной рифме, – а потом рассмеялся, оценивая свой экспромт. – Два противоположных полюса жизни. Но если серьезно, то оба советуют дельно. Я, пожалуй, присоединюсь к ним. Ты здесь, позволю себе литературное сравнение, плаваешь в ласковом море, а у Туманова работают люди, закаленные штормами да бурями. Вот уроки их жизни и общение с ними многому научат тебя.
– Ну, я и здесь кое-какую закулисную, если уж говорить сравнениями, жизнь подсмотрел. У катал, например.
– Мальчик, это же не твоё. В Англию или в Германию ты играть не поедешь, не выпустят. И неужели только для этого ты учишь языки?
– Вы правы, батоно. Когда читаю Шекспира, понимаю, что хочется не существовать, а что-то создавать. Но вот что – пока не знаю…
– Ну, создавать-то в нашей стране много чего нужно, – улыбнулся собеседник. Только с писателями и поэтами у нас всё в порядке. Талантов хватает. А если спуститься с поэтических высот на землю – кругом дефицит. Впрочем, я не прав. И в других сторонах жизни у нас есть способные и даже очень люди. Многие умеют из товарного дефицита делать деньги и даже очень большие деньги. Если бы они не помогали официальной экономике – трусов не смог бы купить в магазине…
– Знаю, у меня двоюродная сестра работает в трикотажном цехе: две смены официально – третья-подпольная.
– Воооот, – протянул Илларион, поднялся из кресла, помолчал. Потом улыбнулся. – Вспомнил я одну пословицу: «Не говори человеку всю правду, когда хочешь с ним познакомиться: оставь это на тот случай, когда захочешь с ним расстаться». Запомни, когда-нибудь пригодится. Но я не последую этому совету, – усмехнулся он, – потому что всякий совет к разуму хорош.
Ты затронул тему, на которую я сначала не хотел с тобой говорить. А теперь понял, что ты всё равно об этом узнаешь и удивишься, что я промолчал.
– Грузный и как бы оплавившийся, – глядя на собеседника, подумал Тёмка, – Илларион тяжело поднялся из кресла, потянулся, двумя руками растёр поясницу, несколько раз повернул голову влево-вправо, разминая шею.
– Уставать начал, – чуть ли не виновато промолвил. Подошёл к Артёму, погладил его по голове. – Запомни эти дни, парень. В Кисловодске состоялось событие очень значимое для страны. Наверное, вскоре тебе кое-что расскажут твои друзья-каталы. И может быть, даже предложат быть посредником в некоторых делах. Откажись, сынок. Не твоё это.
– А что случилось? Слышал я сегодня, как один цеховик говорил своему брату, что несколько очень весомых в деловых кругах людей одновременно приехали сюда.
Маленький урок
– Ты сегодня пел некоторым из этих людей. Здесь были представители цеховиков из Харькова, Москвы, Баку, Ростова, Махачкалы… И некоторые воры в законе, в основном, представители кавказских национальностей. Днём вели переговоры в одном из складов города, чтобы не привлекать внимания милиции, а вечером уже отдыхали. Они как раз из тех, кто умеет делать деньги. Кто на дефиците самых разных товаров, кто на человеческих слабостях. Некоторые – очень и очень большие деньги. С государством в лице чиновников и людей в форме научились договариваться, откупаться.
– Ну, это я давно освоил.
– Э-э-э, брат, речь идёт не о горкомовских шляпах и мелких милицейских шавках. Масштабы растут бесконечно! – Илларион вернулся в кресло, налил себе стопку коньяка, не предлагая Артёму, жестом показал, что ему уже достаточно, выпил, понюхал кусочек лимона, закрыл глаза и продолжил.
– Я ведь когда-то лекции читал в университете, побудь немного моим студентом. Дело в том, что во многих регионах заготовка и переработка хлопка, мясная и лесная промышленность, сельское хозяйство, государственная торговля и общественное питание сейчас контролируются семейными кланами или группами руководителей. Между ними распределяются размеры прибыли, жёстко закреплены конкретные функции…
– Это что же? Подпольное государство?
– Похоже, усмехнулся грузин. Кое-кто этому позавидовал. Шакалы уголовной среды сориентировались в изменившейся ситуации быстрее, чем милиция и налоговая инспекция. Амнистированные или вышедшие на свободу воры в законе и откровенные убийцы сразу нашли взаимопонимание – возникли банды новой формации… Им захотелось «потрясти» тех, кто расторопнее, умнее, стал пожирнее. Грабили, убивали. Для устрашения пытали и насиловали женщин, похищали и убивали детей.
Бандиты прекрасно понимали: потерпевший в прокуратуру не побежит. Потому что, объяснив происхождение нажитых миллионов, он получит срок да ещё станет смертельным врагом рассекреченных компаньонов.
(Тут Тёмка невольно вспомнил историю с продажей Эйфелевой башни, хотел рассказать её, но потом понял, что не стоит перебивать Иллариона).
– Подпольные миллионеры завели телохранителей, – продолжал старший. – Начались разборки, стрельба с двух сторон, гибли и те и другие. Выгоды и прибыли это никому не приносило. Наконец, кому-то из воров в законе пришла в голову идея: так можно же и нам договориться с цеховиками, как это сделали чиновники. Они «крышуют» предпринимателей, защищают от закона, а так называемые воры в законе могут брать мзду, защищая от залётных, случайных грабителей…
– И договорились?
– Воры просили за это 20 процентов от прибыли, сошлись на 10 процентах. Теперь предстоит только поделить страну на зоны влияния различных воровских кланов, закрепить за каждым из них определённых цеховиков.
– Но ведь это не может остаться без ответа от МВД или КГБ?
Илларион рассмеялся. – Конечно, они всё знают. А парадокс в том, что власти выгодно и существование подпольных цехов, которые помогают государству снабжать население дефицитными товарами, той же модной одеждой, и воров в законе, они ведь помогают милиции в какой-то степени поддерживать порядок в криминальном мире. И об этой сходке в Кисловодске, конечно, известно. Но едва ли власть решится на широкомасштабную войну: слишком многие чиновники (и весьма высокопоставленные!) заинтересованы в мирных контактах и с той и с другой стороной…
Долго они говорили в тот вечер. Так Артём неожиданно обрёл мощного покровителя. Расставаясь, Илларион обнял парня. Помолчали. Потом старший подмигнул и сказал: на всякий случай запомни пароль: «Замок коварства и любви».
Ницца, 1991 год. Воспомнинания о событиях 1979 года
Карнавал гудел, свистел, аукался, переливался красками солнечного заката и бури одновременно… Но Артём и Соня видели только глаза друг друга. Взявшись за руки, они свернули в какой-то относительно тихий переулок, устроились в скверике на лавочке. И говорили, говорили, говорили… Суматошно, сбивчиво, перескакивая с воспоминаний о Кисловодске на впечатления от Ниццы.
Пообедали в ближайшем кафе, продолжая разговорный марафон.
– Знаешь, 79-ый год для меня был переломным, – вспоминал Артём. Познакомился тогда с Высоцким, с его другом Тумановым, который оказался знаменитым золотодобытчиком. И он пригласил меня поработать поваром в его артели. Долго я сомневался, почти год. Заработки хорошие, но неизвестность страшила. Тайга, в артели много бывших заключённых.
Поехал я как-то в Ессентуки, там Николай Павлович Лобжанидзе в то время управлял трестом ресторанов и столовых. Замечательный был руководитель: отличные рестораны создал, первоклассные диетические столовые для курортников, рабочие столовые на зависть соседям. Из Сочи, из Ростова, из Краснодара приезжали перенимать опыт. В конкурсах Главкурортторга побеждали повара и официанты его треста. Предлагали ему в Москве возглавить трест, отказался. Позже его перевели в Кисловодск, повторилась та же история.