Так и случилось. Первым же встречным оказался Леонид Мончинский, Макс общался с ним в московском Доме журналистов, и в Иркутске, где тот жил.
– Старик, привет! – раскинул руки Макс.
– Везунчик! Какими судьбами?
– Да вот, хорошего повара сюда привёз, – отшутился Макс.
– Ну, тогда сразу пошли в столовую! Где протеже?
Они захватили Артёма и пошли обедать. Столовая порадовала чистотой, порядком. Познакомились с шеф-поваром.
– Зовут Виталием, – представился тот, – учился, трудился, мучился в Москве, сюда приехал на отдых, – пошутил дородный, молодой еще хозяин кухни. Обрадовался приезду Артёма.
– Говорил Вадим Иванович, что ты прилетишь, хвалил твои киевские котлеты. Рад такому помощнику. Но сегодня ты – гость. Отведайте моих разносолов. Правда, вы опоздали, но голодными не уйдёте. – И на столе появились паштет из фасоли, икра грибная, рыбная солянка. Артёму очень понравился хлеб.
– Бородинский? – спросил он у коллеги, помогая тому убрать со стола использованную посуду.
– Нет, Витальевским ребята зовут, – рассмеялся повар. – Сам пеку, по своему рецепту. А у тебя есть свой рецепт хлеба?
– Нет, – смутился Артём. – Зато я читал о хлебе много. Знаю, например, сведения «отца истории» Геродота о том, что в Египте считалось позором употреблять в пищу пшеницу и ячмень. Хлеб там выпекали из полбы, которую некоторые называют зеей. Хотя, в принципе, это просто полудикая пшеница.
А предпочитали её, наверное, потому что хлеб из полбы лучше бродит, – разговорился Артём. – В Двуречье пекли хлеб из сезама, а у нас на Руси до царствования Петра 1 предпочитали хлеб из аморанта. Пётр почему – то запретил использовать этот злак для хлеба. Я пока не нашёл этому объяснения. Ведь очень полезный злак. Щирица, бархатник, аксамитник, петушиные гребешки, кошачий хвост, лисий хвост – названий у этого красавца предостаточно. Привычный для глаза любого дачника-огородника цветок амарант хранит величайшую тайну!
– Да, – вступил Мончинский, услышавший разгвор поворов. – Мара – богиня смерти у древних славян. Амарант в буквальном переводе означает «отрицающий смерть», начальная буква «а» и имя страшной богини формируют волшебное слово, намекающее на бессмертие…
– Виталий развёл руками. – К сожалению, я и этого не знаю.
Артём вернулся за стол. Старшие говорили, не умолкая. Артём невольно впитывал новые знания.
– Ты тоже приехал к Вадиму за интервью? – спросил Макс Мончинского. Собеседник рассмеялся: —Я уже давно не журналист. Работаю с Тумановым несколько лет.
– Вот те на. Сменил хлеб журналистский на хлеб старательский. Впрочем, неизвестно что тяжелее. У меня всё наоборот, зарабатывал на хлеб, как говорят, топором (с Тумановым просеки прорубал), а теперь – пером. Что случилось-то, журналистику разлюбил?
– Заставили! Я после окончания университета работал в агентстве новостей, писал и для некоторых американских газет. В одной из них стал лауреатом. Редакция пригласила меня приехать в США. Не выпустили.
– Посчитали, что слишком длинный язык? Нет, скорее всего, за то, что была у меня судимость. В армии подрался, попал в дисциплинарный батальон.
– И ты обиделся. Ушёл из журналистики. Прости, брат, это поспешно…
– Не обиделся, просто посчитал, что трудно будет работать дальше. И не совсем ушёл. Писал я в «Огонёк», Сафронов не побоялся сотрудничать с провинившимся перед властью… А сейчас я доволен. С Вадимом хорошо ладим. Есть много общего: я был кандидатом в мастера в боксе, а он – даже чемпионом флота… Да и мыслим с ним в одну сторону… Заработки здесь отменные. Но я и перо-то не бросил. Пишу книгу.
– О чём, не секрет? – Леонид немного помялся. Макс вопросительно поднял от тарелки голову. – Не хочешь – не говори!
– Не один пишу, а друга не спросишь о согласии, он сейчас далеко. Впрочем, он компанейский человек и ничего не скрывает.
– Я его знаю?
– Наверняка! Слышал часто, и уверен, что один раз видел. Мы с тобой на следующий день познакомились!
– Постой, постой! – вскочил Макс. – Это же 1976 год. Иркутск. И с твоего балкона поёт Высоцкий! Я проходил мимо. И на следующий день разыскал тебя, чтобы познакомиться с ним. А он уже улетел, к сожалению…
– Да. Тогда мы с ним поработали над книгой две недели. А позже была переписка и регулярные встречи для вычитки, правки, обработки уже написанного… Мы работали, когда он приезжал в Бодайбо и когда я прилетал в Москву. Должен сказать, что основным его вкладом в общую работу, как поэта, была образность. Этим можно было любоваться. А вот в прозе он был несколько тороплив.
– О чём же книга? Хотя, постой. Попробую угадать. О судьбах заключённых! Ведь бывших зеков в артели не пересчитать. Как назвали?
– Чёрная свеча! – О-0-0! Сразу заставляет задуматься..
Обед подходил к концу. Артём уже подчистил свою тарелку, собрал посуду и отправился на кухню…
Да, подумать есть о чём
Следующий день начался с обычных для него забот: почистить овощи, помыть и порезать мясо, приготовить салаты… Всё это он делал автоматически, а мозг перерабатывал уже накопленную информацию. Вечерние разговоры с Виталием, полуночные – с Максом. Шеф-повар понравился Артёму: основательный, спокойный, очень умелый и знающий, в знаменитой московской «Праге» поработал. Приезду Тёмки действительно обрадовался, за последний месяц двое его помощников уехали. Жёны настояли: денег накопили, домики в Краснодарском крае купили, решили, что детишек лучше растить в тёплых краях.
А Макс дожидается возвращения Туманова, и пока думает попытаться провести маленькое социологическое исследование. Почему народ уезжает из этих богатейших краёв? Ведь заработки хорошие. Макс, лёжа на соседней кровати, размышлял вслух.
– Прочитал я перед отъездом лекцию одного профессора. Убийственные данные. Наши северные территории, Камчатка и Магаданская область – это почти две трети всей страны. А знаешь, сколько там проживает народу? Лишь 7% населения всей России. В начале двадцатых годов здесь было только коренное население. Пустовали богатейшие земли! Ведь тут добывается чуть не 99% золота и алмазов, 97% газа, три четверти всей нефти, наконец, половина всей рыбы!
– Но ведь после того, как ввели Северные льготы и Северные надбавки народ сюда поехал. Это случилось в 1961 году, – проявил свои знания Артём.
– Да. Мера была вынужденная. После смерти Сталина, точнее после реабилитации многих осуждённых, начался массовый отток населения со всего Севера и Дальнего Востока. Правда, за последние годы наметился рост. Но он мизерный. И заработав на квартиру, домик или машину, люди уезжают. Хотя зарабатывают здесь втрое больше. Я не про артель говорю, это отдельный разговор…
День пролетел незаметно. Вечером по пути к общежитию встретился с Леонидом Мончинским. Обменялись ничего не значащими фразами. Но потом Артём переборол своё стеснение перед старшим и спросил. – Извините, можно вопрос? – Тот, улыбнувшись, кивнул головой. – Конечно!
– Правда ли, что большинство живущих в этих краях, только и мечтают заработать и уехать в Москву да в Сочи?
– Ой, парень, это очень долгий разговор. Выделится свободная минутка – обсудим. А сейчас я отвечу тебе так: действительно, такой сценарий, я бы назвал его сценарием отложенной жизни, преобладает. К сожалению, у многих он длится до конца этой жизни! Есть хорошая притча на эту тему.
Далай-Ламу однажды спросили, что больше всего его изумляет. Он ответил: – Человек. Вначале он жертвует своим здоровьем для того, чтобы заработать деньги. Потом он тратит деньги на восстановление здоровья. При этом он настолько беспокоится о своём будущем, что никогда не наслаждается настоящим. В результате он не живёт ни в настоящем ни в будущем. Он живёт так, как-будто никогда не умрёт, а умирая, сожалеет о том, что не жил.