Славяне бережно относились к институту выборности и самоуправления. Их демократия начиналась на уровне отдельных поселков. Соседние поселения объединялись в сотни, сотни складывались в тысячи и на самом верхнем уровне через выборных делегатов входили в союзы племен
61
Благодаря развитому народовластию славяне создали уникальный общественный строй, который можно было бы назвать народной или варварской «демократией». На «миру», в центре общеземельного союза для решения важных дел собирались представители местных территориальных общин. «Мир» выбирал «градских старцев», старейшин и «лучших людей» – администраторов, отвечавших за порядок в городе и округе. Там же избирался князь – начальник и командующий мирскими силами обороны. На «миру» разбирали тяжбы родовых старейшин, судили провинившихся и обрекали виновных на «изгойство»
62
Крупный ученый, историк и археолог В.В. Седов потратил пять лет жизни на пешие экспедиции и обследование древних поселений бывшего Смоленского княжества. Он выявил, что в VIII–XI вв. смоленские славяне жили в крупных, неукрепленных поселках, занимались земледельческим трудом и почти не опасались пограничных войн.
В каждом административном центре, объединявшем несколько территориальных славянских общин, имелось лишь одно городище-укрепление
63
64
Огромные пространства и непроходимые дикие леса надолго изолировали восточных славян друг от друга и спасали их от конфликтов. «Разыдеся», как сказано в Лаврентьевской летописи, «и живяху кождо с своим родом и на своих местех…»
65
Становление славянских протогосударств в качестве самостоятельных очагов мирного созидательного труда подтверждается, в том числе, методами лингвистики: филологи зафиксировали у восточных славян развитие языковых диалектов
66
Поборники самоуправления
Принцип выборности создавал условия для взаимного доверия и способствовал сохранению равенства среди политического устройства восточных славян. Из-за территориального характера древнеславянской общины даже у славянской знати не было длинных родословных. В лучшем случае родственники помнили какого-нибудь дальнего предка, чем и ограничивалась их «любовь к отеческим гробам». Длинные генеалогии нужны, чтобы доказывать древность рода. Но в территориальной общине старейшины получали должности не по наследству. Они избирались
67
В рамках территориальной общины, да еще при наличии многоженства, распространенного у восточных славян, в основном преобладали горизонтальные связи (родственные и гражданские), а родовые (от сына к отцу) играли второстепенную роль
68
69
Благодаря появлению летописей, для X и последующих веков ученые получили письменную информацию о типе управления у ранних восточных славян.
Летописные источники подтвердили, что их власть строилась на делегировании полномочий по принципу пирамиды, заполняя сначала низшие уровни, а затем через цепь выборных представителей замыкаясь на городских старейшинах.
Традиция избирать «десятских», «пятидесятских», «сотских», «тысяцких» и «лучших людей» была так сильна, что в Киевской Руси с ней приходилось считаться не только славянским князьям, но и заменившим их вскоре русам. Так, в конце Х в. киевский князь Владимир I приглашал на свои пиры всех представители городского самоуправления, начиная с самой низшей ступени общественной власти
70
Схожая картина местной автономии наблюдалась у славян северной Руси, что видно по документам более позднего времени
71
Славянские протогосударства IX в. по географическим размерам превышали большинство европейских стран своего времени. При этом, как уже говорилось, они обладали большой территориальной емкостью и долго еще могли расти без пограничных столкновений с соседями.
Экономические потребности населения в ту пору ограничивались натуральным хозяйством; считалось нормой, что все необходимое для жизни дает человеку возделываемый кусок земли. Выборная славянская власть измеряла политику областными мерками и в силу своего «мирского» характера больше не ставила перед собой экспансионистских задач.
Ни в VIII, ни в IX вв. восточные славяне не предпринимали попыток объединиться в большое государство. Во всяком случае, исторической науке такие попытки не известны.
Славянские князья
Параллельно с выборной властью у славян существовала власть князей. На первый взгляд, между народной демократией и княжеским авторитаризмом должны были возникать конфликты. Начиная со второй половины IX в., когда великокняжеская власть перейдет к Дому Рюрика, именно так и случится. Ну а пока славянские князья, близкие по крови и духу к своему народу, в целом дополняли складывающуюся картину политического народоправства.
Наши сведения по этому вопросу необычайно скудны, а их интерпретация запутана. Но в целом можно считать, что славянские племенные князья были схожи по своему положению с византийскими дуками, независимыми вождями, власть которых превышала полномочия родовых старейшин, но не достигала уровня абсолютного монарха
72
Арабский ученый-энциклопедист первой половины X в. Ибн-Русте указывал, что у славян существовал главный князь, именовавшийся титулом «раис раисов», то есть «старший», «наибольший правитель», «князь князей»
73
74
75
Сложившаяся у восточных славян форма политического властвования, основанная на народной демократии, развивалась с участием всех социальных слоев и политических групп общества. К величайшему сожалению, уже с середины IX в. она стала разрушаться мощными силами извне и в скором времени оказалась настолько искаженной, что о ее самостоятельном развитии не могло быть и речи.
Так что же было не так в славянском мироустройстве? Почему в начале главы я задал этот вопрос? Ведь все, что в ней изложено, казалось бы, говорит об обратном: о том, что древние славяне шли по правильному пути, создавая варварские государства на территориально-общинной основе.
На самом деле в этом отношении к ним никаких вопросов нет. Славяне предоставили возможность свободно эволюционировать своим политическим институтам. Не исключено, что через сотни лет это позволило бы им объединиться в некое подобие конфедерации или союза независимых государств и обрести силу в противостоянии любому врагу. Однако в IX–XI вв. никакого общеславянского союза не существовало. В этом, собственно, и заключалась проблема славянских протогосударств VIII–IX вв. – при всей их многочисленности, они были разъединены на части и представлялись легкой добычей для сильного агрессора.
Глава V
Куявия до начала войны севера с югом
Когда колонисты из Волыни переселялись на левый берег Днепра, часть из них не пошла так далеко на восток, как это сделали радимичи, вятичи и новгородские славяне. Нашлись и те, кто бросил якорь на днепровском берегу и связал жизнь с границей между лесом и степью.
В скором времени эти люди основали город Киев и сделали его своей столицей. Здесь, в ближайшем соседстве с кочевниками Северного Причерноморья, сформировались в качестве единого народа киевские поляне. Редко кто обращает внимание на то, что поляне были пограничным народом, из-за чего часто сталкивались со степными кочевниками.
Всего в двух днях пути к югу от Киева начиналось дикое, зловещее «Поле». Этим словом русские летописи с почтением называли огромную причерноморскую степь, страшную и опасную своим беспокойным населением. Как я уже говорил, с первых своих шагов на новом месте поляне активно сотрудничали с Хазарским каганатом, который в VII–X вв. безоговорочно доминировал в Северном Причерноморье. Киевляне платили хазарам дань в обмен на покровительство, однако в целом не испытывали от этого особых затруднений. Они даже сумели обернуть недостатки зависимого положения в свою пользу.