– Зачёт! – крикнул Любознайкин, но горожане были другого мнения:
– Постойте!
– На что вы намекаете?
– Где министр?
– Стоп! – заорала Маша в мегафон. – Стоп! Вы не поняли сути истории. Город U – это ваш город, я – приезжая девушка, а паразит – Джек!
Это заявление вызвало у толпы бурю возмущения. Отовсюду доносились возгласы: «Вы лжёте», «Он инвалид», «Он честный», «Да как вы смеете?», «Верните министра» и так далее и тому подобное. Возгласы сливались в один грозный гул, и толпа постепенно начала подступать к полицейской машине.
«Так, – осторожно подумала Маша, – эта толпа уже начинает меня утомлять. И самую малость пугать».
– Одумайтесь! – предприняла она ещё одну попытку. – Разве вы не видите? Он же реально живёт за ваш счёт! Где вы ещё видели человека, который вообще ничего не может сделать? Джек здоровый, у него на месте и руки, и ноги!
Толпа не хотела слушать, и Маше пришлось выложить последний козырь:
– Знаете что? Я звонила вашему доктору, и он сказал, что Джек ни разу не был у него!
Толпа затихла. Это был веский аргумент. Никто никогда не видел Джека у доктора. Это вчерашнее совпадение и так казалось всем довольно странным. Героизм тоже.
– А ещё доказательства есть? – крикнул Любознайкин.
– Извольте, – легко согласилась Маша. Она начала входить во вкус. – Джек живёт на окраине, однако каждый день бывает в городе. И это при отсутствии в вашем городе вменяемого транспорта. Это значит, что у него где-то есть велосипед. Ну или он неплохой бегун. Короче, мне кажется, что я убедительно вам доказала, что он не инвалид.
Толпа неуверенно зашушукалась. Но противный Любознайкин не собирался сдавать своих позиций:
– Допустим, что он не инвалид! Но всё равно человек неумелый и слабый!
– Очень может быть. И именно поэтому его и надо отправить на принудительные работы. Хотя бы на месяц. Чтобы научить работать.
– Это жестоко! – возопил Любознайкин.
– Зато – по справедливости, – парировала Маша, – и вообще, он что, тебя подкупил?
Зевака отшатнулся от Маши в театральном ужасе:
– Что? Меня? Подкупил? Да никогда! Я же честнейший из неподкупнейших! Слушайте, люди, – предложил он, обернувшись к толпе, – а давайте её саму на принудительные работы? Раскомандовалась тут!
Но жители города уже не слушали Любознайкина. Они поверили Маше и готовы были ей внимать. Маша поняла, что момент настал.
– Друзья! – пафосно обратилась она к горожанам. – Я рада, что вы уделили моей речи внимание. Я в этом городе довольно надолго. И я думаю, что вместе нам предстоит многое изменить. Разумеется, к лучшему. У меня есть пара любопытных проектов. Как насчёт постройки трамвая?
– Да, конечно! – закричали горожане, никогда не ездившие на трамваях.
– Отлично! – продолжила Маша. – Тогда начнём с очищения города от паразитов! То есть от Джека. Поверьте, мне самой не хочется прибегать к таким радикальным мерам, как общественные работы, но…
– Да нормально! – раздались возгласы в толпе.
– Так и надо! Давайте ещё Любознайкина!
– А где он, кстати? Вроде же тут был, а сейчас уже нет…
Зеваку принялись искать, но его нигде не было. Почуяв, что пахнет тушеным, он тихонько выскользнул из толпы и скрылся в неизвестном направлении.
– Ладно, – сказала Маша, – этого типа мы ещё поймаем. Теперь – за Джеком, срочно, пока его не предупредили!
Запись третья
– Эй! Вы-пу-сти-те меня от-сю-да!
За дверью не откликнулись. Джек в отчаянии замолотил в неё ещё сильнее.
– Ну, откройте! Ну, пожалуйста!
За дверью не откликнулись.
– Вы же такие добрые, вы же не заставите меня страдать здесь одного!
За дверью не откликнулись.
– Ах, – вскричал Джек, падая на спину, – умираю! Задыхаюсь! Мне не хватает воздуха! У меня аллергия на пыль!
За дверью не откликнулись.
«Вы что, издеваетесь, – подумал Джек злобно, – открывайте сию же секунду».
Дверь не открыли. Тогда заключённый опустился на старое кресло, из которого торчали пружины. От жалости к самому себе ему хотелось плакать.
Несколько лет безбедного существования, блестящая карьера профессионального страдальца, вес в обществе… всё, всё, что было нажито непосильным трудом, вымолено этим языком, выгрызено этими зубами и вываляно на земле, исчезло вчера вечером. Он лежал на диване, никого не трогал, пил яблочный сок. Тут заявляется к нему дивизия пустозвонов, недостойных даже целовать ему руки, хватает и ведёт куда-то! Говорит, мол, ты паразит, Джек, тебя надо очистить. Потом заявилась девчонка, вроде главная. Умная, но тупая. Если была бы просто умная, то не стала бы учиться на медика, а присоединилась бы к нему, Джеку. Короче, она его обследовала и сказала: «Ты не инвалид, иди работай. Не умеешь – научим, не хочешь – заставим, а будешь спорить – по морде дадим». И как она только узнала его секрет? Неужто сама додумалась? Нет. Джек припоминал, что вчера слышал на чердаке какой-то шелест, пока разбирал трофеи и любовался ими. Эх, жаль, что не поднялся и не прищучил эту наглую писклю!
Воспоминание о «пискле» заставило Джека скрипнуть зубами. Впрочем, это не остановило поток мыслей. Сегодня утром его подняли ни свет ни заря, в спину притолкали на площадь и дали какой-то странный предмет, палку со щетиной. Сказали, что его задание – убирать этим мусор с улиц. Нет, ну что за бред! Пускай мусор убирает тот, кому за это платят. В любом случае, Джек этим заниматься не станет. Слишком скучно. Так что о побеге с места принуждения профстрадалец не жалел. Жалел о том, что его поймали.
Воспоминание о побеге, продолжавшемся минут двадцать, заставило Джека чихнуть. Или виной этому была чердачная пыль, на которую у благородного горожанина и правда была аллергия. Эх, и всё-таки Любознайкин сволочь! Джек всегда это знал, иначе бы и не выбрал зеваку себе в помощники. Но то, что он вытворил вчера, переходило все границы и сжигало все мосты. Бросить Джека, одного, на произвол судьбы! А сам сбежал. Горожане рассказали. Сидит, небось, сейчас где-нибудь в укромном месте. Вот ведь гад!
Воспоминание о гаде взбесило Джека окончательно. Он вскочил. Кресло жалобно звякнуло пружинами.
– Эй вы! – зарычал Джек, подскочив к двери. – Открывайте! А не то я сотру вас всех в порошок! Уничтожу! Позвоню в правоохранительные органы! У меня есть друг в правительстве! Он жесть какой злой! За меня – в огонь и воду! И в железные трубы! И вообще всюду!
За дверью снова не ответили. Зато сама дверь ухмыльнулась бы, если бы умела. Джек продолжил тираду:
– Вы не имеете никакого права удерживать меня здесь! Я не совершил ничего противозаконного! Я чту… этот… как его… Кодекс! Я его ещё в детстве наизусть выучил! В шесть лет! Так что выпустите!
Джек перевёл дух. Нет, эти ребята определённо издеваются над ним. Он пнул старый мяч. Положение определённо было отвратительное. Быть запертым на чердаке своего собственного дома! Подумать только! И кем! Теми, кого он ещё позавчера заставлял себя буквально на руках носить!
В дополнение ко всему прочему Джек был ещё и слегка сбит с толку. Перед тем, как угрожать несуществующим другом и железными трубами, он много раз пробовал давить на жалость. Это не помогало. Его главное оружие впервые в жизни дало осечку. Как будто из него специально вынули все пули. Джек вздохнул. Хочешь не хочешь, а, походу, придётся взять в руки эту странную штуку под названием «метла».
Запись четвёртая
На утро следующего дня Джек вышел на улицу. Солнце грело, камни нагревались, и только один Джек был вынужден заниматься одним из самых скучных дел в мире. На указанном месте его уже ждала метла, его топор. А рядом с ней – палач. По крайней мере, именно таким показался принуждённому коренастый старик в пыльной спецовке.
– Давай, – подтолкнул его в спину рослый горожанин. Тот самый, кто недавно охранял его дом. – Познакомься. Это – твой надзиратель и учитель. Дворник Мурман. Относись к нему с уважением. Если это, конечно, для тебя возможно.