– Сейчас мы так и сделаем. Ты только что вышла поиграть. Какая у тебя сейчас погода? – спросила мама.
– Солнышко светит, лето, – удовлетворённо пробормотала Фиасоль.
– Да-да, зелёная трава, вокруг все благоухает, – добавила мама. – Что ты делаешь?
– Вместе с Ингольвюром Гойкюром залезла на дерево, – твёрдо сказала Фиасоль.
– У тебя много дел, – сказала мама. – Хватит сидеть на дереве, спускайся. Ингольвюру пора домой, ты останешься одна.
– Но это очень скучно, – пробурчала Фиасоль.
– Нет, совсем не скучно, – приказала мама, – иди во двор за нашим домом.
– Сейчас? – удивилась Фиасоль и открыла глаза. – Мама, сейчас вечер, я в пижаме. Ты посылаешь меня одну в темноту на снег? – возмущённо добавила она.
– Нет-нет, ты понарошку играешь во дворе на травке, светит жаркое летнее солнце, – засмеялась мама. – Закрой глаза и гуляй рядом с домом по зелёной траве.
– Я понимаю тебя, – улыбнулась Фиасоль и закрыла глаза. – Сейчас вокруг меня высокая трава, – сказала она.
– Ты босиком? – спросила мама.
– Совсем нет, – сказала Фиасоль. – Я в резиновых тапочках.
– Сними тапочки и ходи босиком. Ложись на траву, закрой глаза, – сказала мама.
– Я закрыла глаза.
– Знаю, сейчас ты лежишь, закрыв глаза, под жаркими лучами солнца на траве. Цветы благоухают, поёт золотистая ржанка. Слышишь? – спросила мама и засвистела, как птичка: – Тир-рин-тиу.
– Да-а, – тихо сказала Фиасоль, лежа неподвижно с закрытыми глазами.
– А сейчас послушай, не бекас ли это? – добавила мама и изобразила звук, который бекас издаёт своими крылышками. – Разве жизнь не прекрасна? Так приятно гулять в стране снов. Там ты сама решаешь, что дальше будет. Может быть, принести тебе на травку блинчиков и стакан молока? Может быть, сюда прибегут Хансина и Йенсина полежать рядом с тобой. Ты спрашиваешь, что делать? Надо всё делать так, чтобы было спокойно и красиво.
– Да, это так! – удовлетворённо признала Фиасоль. – Но, мама, в траве какие-то насекомые, – робко пролепетала она. – Ой!
И Фиасоль затряслась от страха.
– И ПАУКИ! Ой-ой, мама! – закричала она, вскочила с кровати и стала стряхивать с себя. – Я не хочу лежать на траве среди пауков. Они ползают по животу!
– Фиасоль! – вздохнула её мама. – Это всё понарошку. Ты сама решаешь, будут ли тут пауки.
– Мама, когда летом я ложусь на траву за домом, там ВСЕГДА есть пауки. Это правда!
Фиасоль опять легла и спряталась под одеялом.
– Закрой глазки и успокойся, болтушка ты моя, – устало сказала мама.
– Я больше не хочу играть в эту игру, где полно насекомых. Можно мне поспать у Пиппы?
– Надо спросить у неё.
– Пиппа, можно я посплю у тебя? – крикнула Фиасоль.
– Нет-нет, – ответила Пиппа, лёжа с книгой на своей большой кровати для принцесс с целой горой из подушек и мягких игрушек.
– Ну пожалуйста, – заплакала Фиасоль. – У тебя много места.
– Знаю, – сказала Пиппа. – Я хочу, чтобы и дальше было много места.
В конце концов, Фиасоль заснула на своей кровати под большим зелёным листом, несмотря на то, что маленькие синие чудища и мохнатые чертенята шуршали её вещами, как ей казалось.
2. Фиасоль – непоседа
Если тебе семь лет от роду, тебе ужасно трудно усидеть на месте. Семилетние дети, которые могут долго сидеть на месте, наверное, больные, или сони, или зануды. Сидеть спокойно тяжело, и молчать долго тяжело, но всего труднее сидеть неподвижно и молчать одновременно. Фиасоль почти никогда не сидит на месте. И уж никогда не молчит. Как можно неподвижно сидеть, если хочется бегать, прыгать, танцевать или хотя бы ползать? Как можно молчать, когда хочется свистеть, кричать, петь и говорить обо всяких важных вещах?
– Ты, что ли, на кнопку села? – сердито пробурчала мама дочери в церкви во время конфирмации[3] Гутти – двоюродного брата Фиасоль. Фиасоль уже тридцать три раза успела вскочить, посидеть рядом с мамой, рядом с папой, сходить в туалет, постоянно пыталась поболтать с братом, который сидел у алтаря вместе с другими детьми, проходившими конфирмацию. Она уже успела схватить церковные песенники и сложить их штабелем, порыться в маминой сумке и примерить бабушкин шарфик.
– Может быть, это ты уселась на пять кнопок сразу? – возмутилась Фиасоль. – И вообще так не разговаривают со своими детьми, – добавила она и удивлённо посмотрела на маму.
– Да, – вздохнула мама. – Прости меня, Фиасоль. Но ведь ты можешь посидеть спокойно?
Сидеть спокойно Фиасоль, ясное дело, не могла.
Как-то раз Фиасоль вернулась из школы очень сердитой.
– Ты уже пришла, мой ангел? Как дела в школе? – спросила мама у Фиасоль, оторвавшись от компьютера.
– Прекрасно, – сказала Фиасоль и бросила сумку. – И говорить о школе я больше не буду, – добавила она и открыла холодильник.
Тут позвонил телефон. Фиасоль подбежала к телефону и разговорилась, она всегда так делала, ей нравилось общаться по телефону.
– Алло, – решительно сказала она. – У телефона Фиасоль.
Звонила Глоя, мамина сестра.
– Привет, моя маленькая племянница, у тебя всё хорошо?
– У меня всё хорошо, – сказала Фиасоль, дожёвывая бутерброд. – А у тебя? Ты довольна жизнью?
– Да, спасибо. Держусь. А как твои дела? В школе всё нормально?
– М-м. Есть проблемы, – ответила Фиасоль, и тётя Глоя уловила раздражение.
– Тебе в школе скучно?
– Да не очень.
– А что же тогда стряслось? – с участием спросила тётя Глоя.
– Учительница стала слишком часто придираться, – сердито ответила Фиасоль.
Мама, склонившаяся над компьютером в соседней комнате, прислушалась.
– Ой! И к кому же придирается твоя учительница? – спросила тётя Глоя.
– Чаще всего ко мне, – тихо сказала Фиасоль.
– За что она тебя ругает? – удивилась тётя Глоя.
– М-м, ей не нравится, как я читаю, – ответила Фиасоль.
– Что? Учительница ругает тебя за то, что ты как-то не так читаешь? – спросила Глоя.
– Ну да, я могу читать только лёжа на столе, а это ей не нравится.
– Лёжа на столе? – переспросила тётя Глоя.
– Точно, – сказала Фиасоль. – Именно так я читаю.
– В таком случае правильно, что учительница тебя за это поругала, – сказала тётя Глоя.
– Вот-вот. Она сказала, что я беспокою соседку. Сказала, что я ей мешаю. Ей неудобно сидеть со мной, потому что нам нужен не один стол, а два, если я буду читать лёжа. Но я не мешаю этой девочке. Да я и сама знаю, я её уже спрашивала.
– Как так получилось, что во время урока ты взгромоздилась на стол, чтобы читать? Все люди читают, сидя на стуле, – сказала тётя Глоя.
– Глоя, я не могу читать, сидя на стуле, потому что тогда буквы прыгают. А если лежать на животе, то буквы стоят в ряд. Это факт, – твёрдо сказала Фиасоль.
Тут мама решила, что ей, пожалуй, хватит сидеть у компьютера и слушать Фиасоль. Она встала и вошла в гостиную.
– Фиасоль, неужели ты и в самом деле читала на уроке, лёжа на столе перед учительницей?
Фиасоль молча посмотрела на маму.
– Это правда? Ты читала именно так? – удивлённо спросила мама.
– Подожди, мама. Я думаю. И вообще не помню, мне сейчас некогда. Нехорошо подслушивать, когда другие люди говорят по телефону. По крайней мере ты сама так сказала, – возмутилась Фиасоль.
– Да, но, Фиасоль, ты должна рассказывать мне, когда ты попадаешь в школе в сложное положение, – сказала мама и села рядом с Фиасоль.
– Минуточку, мама. Я говорю с Глоей. Можно я поговорю с тобой потом? – сказала Фиасоль и сердито посмотрела на маму.
– Да, конечно, – сказала мама. – Извини. Я подожду. – И мама поднялась, чтобы подождать, когда Фиасоль кончит говорить.
Фиасоль говорила с тётей Глоей очень долго. Когда разговор закончился, мама уже забыла, что Фиасоль в состоянии читать только лёжа на столе, потому что если читать сидя, буквы прыгают перед глазами.
Неподвижно стоять и ждать ещё труднее, чем неподвижно сидеть.
Позже в этот день мама и Фиасоль поехали за покупками. На главной площади в Грасабайре мама встретила мужчину, которого не видела ужасно давно. А Фиасоль очень быстро устаёт, когда ждёт маму, встретившую кого-то на улице. Мама всё говорит и говорит, всё смеётся и болтает. Фиасоль знает, что мама точно будет говорить долго, если она поставила на землю сумку с покупками и сложила руки на груди. И тогда Фиасоль с тоской ждёт, зевает и закатывает глаза.