Вслед за этим раздался стук в дверь. Елена Николаевна открыла и поздоровалась со старухой.
– Доброе утро, Агриппина Яковлевна.
Та удивлённо воззрилась на невестку, некоторое время молча глядя то на неё, то на комнату. Наконец недовольно выдавила:
– Семьдесят три года Агриппина Яковлевна!
Развернувшись с самым презрительным видом, на какой только была способна, она направилась в сторону кабинетика. Елена Николаевна приостановилась у лестницы, слушая, как старуха стучит в дверь, затем открывает её, цокает языком. В открывшийся проём слышится мощный хра-повой дуэт. Елена Николаевна поспешно стала спускаться по лестнице, думая о том, что она пробыла в этом доме менее суток, а уже крадётся, вздрагивает и прислушивается, как преступница или загнанный зверь. Что сталось бы с нею, останься она здесь?
Но теперь всё к лучшему. Хотя и придётся ей до конца дней жить словно вдова или монахиня, одинокой при живом муже – она ведь никогда не нарушит данный при венчании обет верности, она это знала наверняка – значит того хочет Бог! Боже мой, какие надежды внушил ей Лихой, какие мечты о мирной и счастливой жизни лелеяла она! Думала, что вот теперь-то семья укроет её от демонов дома графа С. и согреет после безотрадного одиночества. Не только себе, а и Вареньке помочь хотела. «Глупа ты, голубушка, в свои годы и жизни совсем не знаешь».
Женщина тряхнула головой, словно отгоняя навязчивые мысли. Довольно хандры! Скоро она будет дома и увидит своих малышей и Глашу.
На первом этаже она чуть задержалась, соображая, в которой из комнат живут лакеи. Первая слева от лестницы – кухня, вторая – Федосьи Яковлевны, оттуда слышалось её старческое покашливание и оханье; справа – таинственные особы в серых чепцах, значит – вторая справа. Она постучала. На пороге возник помятый мужик из вчерашних, почёсывая щетину на подбородке. Он икнул и уставился на женщину.
– Послушай, как там тебя, возьми наверху вещи и отнеси к извозчику.
Мужик хмыкнул и, обращаясь к кому-то в комнате, сказал:
– Чудная барынька! Она думает – мы в лакеях тут состоим.
В ответ донёсся хриплый смех, и Елена Николаевна услышала ошеломившую её фразу:
– Самому пора в лакеи поступать. Другой месяц ничего не даёт, сами на добычу ходим. Да ещё барыньку завёл.
Женщина поспешно закрыла брошенную обитателями дверь. Она чувствовала, как лицо её горит, а на сердце наползает противный холодок. Какая низость! Какие ещё оскорбления пришлось бы пережить ей? Ничего, она поста-рается перенести вещи сама.
Внезапно она вспомнила, что у неё нет денег на дорогу в Москву. На извозчика до станции, пожалуй, хватило бы. Но куда ей ехать? К кому обратиться здесь? Она совершенно одна. В своё время граф С. обещал проводить её домой, разумея свои средства. Она вынесет ещё одно это унижение, ради того, чтобы скорее покончить с этим фарсом: поедет к графам и попросит у них денег взаймы. Боже, что станет теперь с Варенькой?!
Раздался стук у входной двери. Елене Николаевне пришлось открыть. Молодой посыльный из театра осведомился, может ли он забрать арендованный вчера фрак и ковровую дорожку. К счастью, женщине не пришлось идти разыскивать новоиспечённых родственников, чтобы задать им тот же вопрос. Из своей комнаты появилась Федосья Яковлевна, волоча ковровый рулон и свёрток, скрывающий в себе, видимо, упомянутый фрак. Елена Николаевна усмехнулась: она вышла замуж за шута, одетого во фрак, в котором кто-нибудь лихо отплясывал в оперетте! Остаётся только крикнуть: «Браво»!
Тётушка передала свою ношу посыльному, произнеся: «Деньги отданы». Голос её был так же безцветен, как и весь облик, как бы говорящий, что всё, происходящее вокруг, её давным-давно не удивляет и не интересует, и что бы ни случилось, это не потревожит её внутренне вечно сонного пребывания. Так же вяло и равнодушно, как появилась, она утянулась восвояси.
Елена Николаевна тоже вернулась в комнату, думая о том, что ей придётся тащить багаж по переулку до перекрёстка с улицей, где можно найти извозчика. Ничего, главное поскорее убраться отсюда. Она нашла в вещах накидку, шляпку, и взяла в руки первый чемодан. В этот момент в комнату резко вошёл Лихой. У него, видимо, были какие-то определённые намерения, но вид жены на миг озадачил его.
– Позвольте полюбопытствовать, сударыня, далеко ли Вы собрались?
Не дожидаясь ответа и резко переменив тон, он упал на колени, обхватил руками опешившую женщину и заговорил быстро и возбуждённо, сменяя страстные интонации приказным тоном:
– Ради Бога, прости меня, голубка моя! Я не знаю, что на меня нашло. Ты никуда не поедешь! Что за ерунда? Снимай сейчас же всё это! Я без тебя жить не смогу, я столько ждал, столько сделал, столько за…
Он резко осёк едва не сорвавшееся слово, но Елена Николаевна тотчас вспомнила его вчерашнее пьяное бормотание. Он кому-то заплатил. За что? Додумать ей было некогда, так как «безумно влюблённый» хватал её, сдирал с неё накидку и бормотал свои сумасшедшие речи, пока она, резко рванувшись, не оттолкнула его.
– Оставьте, сударь! Я оделась и ожидаю отъезда, как Вы изволили распорядиться вчера. Пожалуйста, приготовьте Ваш экипаж. Думаю, что эту любезность Вы должны мне оказать, раз уж я еду по Вашей инициативе.
– Леночка, ну перестань! Никто никуда не едет. Я был ужасно, неподобающе пьян. Я ждал так долго своего счастья, я был так одинок! Я испугался, что ты оттолкнёшь и меня, как мою матушку.
– Я не толкала Вашей матушки, я Вам уже объяснила. Наши представления об этикете несколько расходятся. Вас ведь не устраивает уровень моего воспитания. Впрочем, это уже не имеет никакого значения.
Говоря всё это, Елена Николаевна вновь поправляла одежду, но муж снова подскочил к ней, и борьба началась сначала.
– Дорогая моя, единственный мой человек, ну не надо мне снова всё напоминать! Я был пьян, я расстроился и разозлился. Я так долго тебя ждал и перенервничал.
– А мне кажется, мы сошлись с Вами слишком поспешно!
– Нет, нет! Ты не знаешь, ты не знаешь!
Елена Николаевна испугалась, что поведение мужа опять перейдёт в безумие, но он, напротив, говорил всё мягче и рассудочнее, объяснял, умолял, просил прощения, признавался в любви, и снова всё по кругу, и всё это время старался обнимать и ласкать её. Нервная и почти безсонная ночь вымотала Елену Николаевну, она не могла противостоять натиску мужа. К тому же, он был физически очень силён. Оказавшись притиснута к самой кровати, она упала на неё, и ожидала, что Лихой накинется на жену, как дикарь. Но вместо ожидаемой грубости, муж удивил её вниманием и совершенно переменившимся тоном. Он говорил и говорил, то обращаясь к ней, то вспоминая что-то из своей прежней жизни, и всё время крепко держал её в объятиях, целовал и гладил по голове. Женщина была изумлена, как будто даже не два, а сразу несколько разных людей предстали перед ней. Сейчас Георгий Иванович был проникновенен, искренен, и действовал так, как подсознательно она, наверное, и хотела бы, чтобы он действовал с самого начала.
Как он, оказывается, умеет убеждать! Впрочем, она уже имела возможность удостовериться в этом. Результатом и стала их женитьба. Ничего из его прежних слов она не проверяла, так всё, казалось, было ясно. Конечно, её загнало к нему фантастическое, мерзкое и непостижимое состояние в доме С. Уехала бы она домой, всё улеглось и забылось бы, как нелепица. Но почему, собственно, она должна была отказаться от его предложения? Почему надо было продолжать и без того затянувшееся одиночество? Ведь она и собиралась найти мужа. Ну, не так он богат, как хотелось бы, но ведь не нищий, дворянин. Видимо, долго жил один среди своей богадельни, да, может, и правда, полюбил её, вот и нашло затмение. Принял лишнего для храбрости.