Если вибрации человека снижаются, то минерал действительно меняет цвет, темнеет, становится мутным. Его кристаллическая решетка как бы засоряется, берет на себя «грязные» мысли и дела, тем самым очищая поле человека. Это прямое указание держать курс на любовь, чистоту помыслов, верность, искренность (см. таблицу «Энергия камней»).
У всех минералов разная кристаллическая решетка, разный уровень вибрации, цвет, насыщенность, прозрачность, и все эти факторы влияют на то, как они взаимодействуют с нашей энергией. Сольются ли они воедино, как пазлы, и дадут мощный результат или будут лишь касаться нас, зависит полностью от человека. Ни один камень не работает в отрыве от нас, только в тандеме.
Камни – это не волшебство с мгновенным чудом, но они наши самые верные друзья и помощники. Мои прародители пронесли свои чувства через всю жизнь, сохранили эту энергию любви и передали семейные ценности по наследству детям и внукам.
Детство
Уже через полгода после моего рождения врачи разводили руками и вздыхали: «А что же вы хотели? Этот ребенок не выживет». Мама не оставляла надежду, но по ночам плакала от жалости ко мне и к себе, от усталости и безысходности. Так ей тогда казалось. Но выход всегда есть. Он пришел неожиданно в сентябре, когда мне было уже девять месяцев.
В гости приехала мамина тетя. Ее мужу Николаю тогда было шестьдесят два года. Он прошел не одну войну, имел ранения и контузию. В далеком 45-м году его вынесла с поля боя одна молоденькая медсестра. Она спасла его, а потом они вместе, уже в мирное время, спасали меня. Вот такая ирония судьбы. А может быть, просто закон Вселенной, по которому мы все связаны одной незримой нитью. Мой дед Николай повидал немало смертей, но душа его не очерствела, а сердце болело. Тетя часто отправляла мужа на курорты, чтобы поправить его здоровье. Своих детей у них не было. И вот они приехали к морю и увидели хилого и безжизненного ребенка, меня. Сердце солдата дрогнуло. Дед Николай договорился с врачами из Оренбурга о лечении. Правда, никто не давал гарантии. Мама написала расписку о том, что в случае летального исхода она не будет предъявлять никому претензий, и меня увезли.
Я выжила и расцвела, а дед стал самым дорогим для меня человеком. Как любому ребенку, мне хотелось сказать волшебное слово «мама», но мне не позволяли. Как я только ни называла тетю своей мамы в детстве! И мама-баба, и маба, и буся, и буля). А для деда Николая было только одно ласковое «дудуля». Как же я их безумно любила и люблю! Они ко мне тоже были сильно привязаны, но никогда не претендовали на роль родителей. Просто понимали, что рано или поздно мама меня заберет.
Сколько себя помню, я творила всегда и везде с детства. Свое первое стихотворение я сочинила в четыре года. Дед Николай был партийным чиновником, вечно занятым, всегда в разъездах и на совещаниях, но время для меня у него было всегда. Помню, как подошла к нему и попросила записать мой стих, мое первое произведение. Как я была горда! А дедушка был сильно занят. Он попросил подождать, но потом все же отвлекся и записал. Тогда дед принял самое верное решение и научил меня читать и писать в четыре года. Это был прекрасный, умный человек, который подарил мне не только право второго рождения, но и главные качества человека – пример любви и доброты. Он уважал мои интересы и давал ценные советы.
Конечно, тогда я еще не задумывалась о предназначении. Мне просто и легко приходили рифмы. Я сочиняла в радость. С дедом мы мастерили мебель для моих кукол, скворечники, бумеранг и много разговаривали. Дедушка ласково называл меня «внучка-почемучка» и отвечал на мои бесконечные вопросы терпеливо и вдумчиво.
Помню, я спросила его как-то о том, что такое счастье и чем оно отличается от радости. В ответ я услышала мудрые слова, которые повторила много лет спустя своим детям. Он сказал: «Представь себе, что каждый радостный момент – это красивая бусинка. И вот ты собираешь их, и получаются длинные яркие бусы. Это и есть твое счастье!» Прекрасные слова! Разговор с дедом я потом описала в одном из рассказов для детей. Низкий поклон тебе, мой добрый учитель!
Единственный вопрос, на который у него не было ответа – это мои сны. Дед был единственным, кто мне верил, хотя и не всегда понимал. Я четко помнила сны, и многие из них потом сбывались. Одни быстро, другие через много лет, но каждый раз картинки приходили ко мне, как фотографии или обрывки из кинофильмов.
Однажды я увидела во сне, как какой-то мальчик прыгает с высокой кучи песка, а я прыгаю вслед за ним, и мне совсем не страшно, напротив – весело. Этот эпизод приснился еще до того, как я познакомилась со своим братом. Через пару лет мы прыгали с ним на стройке в реальной жизни и все повторилось, даже ощущения. Я уже знала, что нас накажут и лишат вкусного пирога, но это того стоило.
В другой раз мне приснилось, что я маленькая девочка и еду в карете с открытым верхом. Тогда я еще не понимала, как называется эта повозка. Для меня сон был более чем странным. На мне панталоны, платье с кружевами и коричневый неудобный сюртук. Рядом сидел мальчик чуть постарше, тоже в непривычной для меня одежде. Но во сне я почему-то точно знала, что это мой брат. А напротив сидела красивая дама в шляпе, наша дама-мама. Карета остановилась, и нам всем помогли выйти. Мы проследовали через кованые ворота во двор большого красивого дома с колоннами. Парадное крыльцо, высокие распашные двери, и вот мы уже в большой зале с высокими потолками. Слева мраморная лестница наверх, блекло-голубая краска на стенах и какой-то странный, непривычный запах.
Проснувшись, я рассказала свой сон дедушке, но он решил, что это какое-то продолжение фильма, который я, возможно, видела по телевизору. Много лет спустя я нашла этот заброшенный, заколоченный старый особняк. Каково же было мое удивление, когда, пробравшись внутрь, я увидела остатки мраморной лестницы и голубую краску стен. Вопросов у меня было всегда больше, чем ответов.
С особым умилением вспоминаю свои детские показы моды на куклах. Я выросла практически у бабушки Шуры под швейной машинкой. Она была профессиональной портнихой и обшивала жен партийной элиты. Мне доставались яркие лоскутки дорогих тканей, и это было огромное счастье! Свои «сокровища» я хранила в красивой железной коробке. Яркие кусочки тканей в детских руках превращались в необычную одежду для кукол. Объемные рукава, прозрачные воротники-капюшоны, юбки-брюки, широкие блестящие пояса… а это был 1976 год. На вечернем семейном чаепитии я демонстрировала свои шедевры, выносила их на бабушкин строгий суд. Помню даже ее критику по сочетанию цветов, по форме модели относительно фигуры, по сочетанию текстур. Она не просто критиковала, она советовала, учила, экспериментировала вместе со мной. А потом даже применяла некоторые мои идеи и спрашивала моего совета. Это был замечательный тандем, замечательное время. Я мечтала, что вырасту и буду шить, как бабушка. Она всегда говорила: «Берешься делать – делай хорошо, чтобы не краснеть. Или не берись!» Именно бабушка Шура научила меня любить людей и отдаваться любимому делу на 100%.
Сад камней
В детстве я, как и все дети, собирала камушки, гладила их, перебирала. Я любила выкладывать их в разные фигуры и просто рассматривать. Я общалась с ними, любила, и они отвечали мне взаимностью. У нас с дедушкой Николаем был даже свой сад камней. Идея принадлежала ему. На заднем дворе под раскидистой яблоней он соорудил круглое ограждение. Сюда я приносила свои камушки. Тащила их отовсюду. Меня завораживали необычные формы и цвета. А зимой мой сад, его самые ценные экземпляры переезжали на подоконник рядом с бабушкиными цветами. Здесь я могла часами сидеть и играть. Здесь меня посещала муза. Вдохновение – это лишь мгновение, наполненность эмоциями. Когда меня переполняли чувства, которые сложно было кому-то объяснить, я приходила в свой каменный сад и писала стихи.