Герцог поёжился.
– Кроме того, мне нужен доступ к информации, сокрытой в закромах Тайного совета. А Вы имеете туда доступ.
– Почему Вы так решили? – по привычке отрицая свою причастность к тайному сыску, спросил Ландешот и тут же вспомнил, что его прошлое уже известно француженке.
– Милорд, – укоризненно произнесла девушка.
– Хорошо, – покорно склонил голову герцог. – Я расскажу Вам всё, что знаю, и обещаю выяснить всё, что Вы посчитаете нужным.
– Вот это уже конструктивный разговор, – улыбнулась маркиза.
Карета всё ещё несла их в неизвестном направлении. Капитан-лейтенант отодвинул шторку.
– Меня хватятся в Виндзоре, – глянув за окно, обеспокоенно произнёс Ландешот.
– Ваша увольнительная у меня, – ответила де Нанон, протягивая мужчине свёрток. – Возьмите. Вы мой пленник на два дня, милорд.
– Так кого же Вы звали с собой в бреду? – как-то неожиданно спросила немка. – И так настойчиво.
– Куда звал? – буркнул бывший атаман, взглянув на сиделку исподлобья.
– Вы просили кого-то уехать с Вами прямо сейчас.
Кеннеди вздохнул.
– Вам действительно это интересно?
– Расскажите, у меня есть время, – беря в руки шитьё, отстранённо ответила девица.
В этот миг английскому изгнаннику почему-то захотелось поведать сиделке всю боль своей души.
– Как зовут Вас?
– София, – отозвалась девушка, не отрываясь от рукоделия.
«Её четвёртое имя…» – подумал Чёрный Джон, и по телу его прошла тёплая волна приятных воспоминаний о тех нескольких мгновениях, когда он держал в объятиях Дочь Англии.
– Хорошо, я расскажу Вам всё, София. Только не удивляйтесь ничему и не ставьте под сомнение мои слова.
Опустив имена и титулы, мужчина поведал камеристке Зимней королевы о событиях последних полутора лет: от встречи с таинственной пленницей до последнего их свидания.
– То есть Вы хотите сказать, что звали девушку бросить всё и остаться с Вами?
– Без её любви нет мне жизни на этом свете.
– Это вовсе не любовь Вас мучает, сударь, – поморщила хорошенький носик немка.
Кеннеди выпучил удивлённые глаза.
– А что же тогда?
– Назовите это как угодно, – отложив в сторону шитьё и повернувшись к раненому, ответила девица, – но только не любовью.
– Так как же Вы это назовёте, София? Я хочу услышать Ваше мнение.
– Болезнь, страсть, наваждение, жажда мести… – развела немка руками. – Можно предполагать бесконечно, сударь. Но не любовь. Вы просто не получили ту, которую желали, и это не даёт Вам покоя по сей день. Достанься Вам герцогиня сразу или почти сразу, Вы бы позабыли о ней через неделю!
Кеннеди крепко задумался. Уже не первый человек убеждал его в том, что нездоровое влечение к наследной принцессе Туманного Альбиона связано вовсе не с чувствами, а с желанием подчинить себе её непокорный королевский нрав. «Может, так и было первое время… Но потом я увидел её другой. На суде. И после, когда она пришла прощаться со мной. Я другим тогда стал», – самого себя уверял виконт, чтобы в собственных глазах не становиться подлецом.
– Это не так! – возразил он девушке. – Я жил всё это время лишь надеждой на встречу с ней. А как потерял надежду, то и жить расхотелось.
– Как это самовлюблённо, – произнесла София.
Кеннеди снова вылупился на девицу с вопросом в глазах, на который она охотно ответила:
– Все эти разговоры – лишь Ваша поза. А Вы хоть раз задумались о самой девице? Хотела ли она тех отношений, которые Вы ей предлагали? Хотела ли она, чтобы Вы её выкрали ещё до того, как узнали, что она не мещанка, а герцогиня? И чего Вы ждали? Впутались в политическую интригу, изгнаны из королевства и ещё рассчитывали на благосклонность высокородной дамы! Да что Вы можете предложить ей здесь, в Голландии? Вы – изгнанник?! Отказаться от происхождения и семьи – ради чего? Чтобы сделать мимолётно счастливым Вас? Чтобы удовлетворить Вашу похоть?
Бывший атаман опустил ресницы и задумался, словно подобные идеи никогда в его голову не приходили. Впрочем, на деле так и было. Поразмыслив над своей судьбой, он снова поднял взгляд и решился спросить:
– Почему Вы назвали её герцогиней?
– Из Вашего рассказа ясно, что она значительно выше происхождением, вот я и предполагаю дочь герцога.
– Вы почти угадали… – кивнул Кеннеди.
– Не важен титул, важно то, что Вы сами себя обманываете и пытаетесь обмануть девушку, которая любит другого, – строго ответила немка.
– Девчонка! – прошипел Кеннеди, чтобы не закричать и попытался сжать кулаки, что вышло лишь с левой рукой. – И учит меня! Сколько тебе лет?
– Двадцать два, – не задумываясь, ответила София, – а разве это имеет значение?
– Имеет, – кивнул Кеннеди и ещё раз всмотрелся в лицо собеседницы. – Ты выглядишь намного младше, если не смотреть тебе в глаза.
– Я знаю, что у меня глаза старухи, – обернулась девушка и прервала своё занятие.
– Нет, – возразил бывший разбойник. – Не старухи, а мудрой волшебницы. Ведь ты же колдунья, Софи. Ты поменяла мою повязку, и рука совсем не болит!
Чёрный Джон в доказательство приподнял левую кисть и улыбнулся.
– Может, и так, – согласилась девица, но по её лицу пробежали тени. – Мне многое пришлось пережить с 1618 года, когда началась война. И я всё это время была рядом с королевой.
– Ты немка, как тебя в Богемию занесло?
– Я из Пфальца, – ответила София, вернувшись к шитью.
– Понятно, – произнёс Кеннеди и снова лёг на подушки. – Всю войну, значит, прошла, как и мой кузен?
– Да, всю, с первого дня. Только она не закончилась, сударь… И сдаётся мне, длиться будет ещё не один год.
– Ты умная, Софи… Не по годам и не по статусу. А я всегда жил одним днём.
– И потому Вы полезли в эту драку с герцогом Кинтайром?
Англичанин приподнял голову, чтобы лучше видеть ту, чей голос прозвучал так ровно, словно спрашивал его о погоде.
Их взгляды встретились. Синие великолепные глаза немки буквально затягивали, как омут. Кеннеди невольно сравнивал её с английской наследницей: холодная, неприступная в последней беседе Ирена, глядя на него, словно пронзала тело атамана бирюзовыми кинжалами неповторимых глаз, не позволяя заглянуть себе в душу; пытливая София живо интересовалась его прошлым, но точно так же не впускала в своё настоящее…
– Может быть… – отвёл взгляд мужчина. – Но я ничуть не жалею, что помог мальчишке, хоть и не знал, кто он. Я всю жизнь лезу к тем, о ком ничего не знаю…
– А Вы мне нравитесь, виконт, несмотря ни на что, – вдруг проговорила девица, иголка в её шитье остановилась на полпути.
Кеннеди посмотрел на немку и искренне улыбнулся:
– Вы мне тоже, Софи, – ответил изгнанник, вмиг перейдя на уважительное «Вы».
Она улыбнулась в ответ. Бывший разбойник принял это за снисходительность и, чуть подавшись вперёд, вкрадчиво произнёс: – Говорите, что я быстро иду на поправку?
Девушка кивнула.
– Тогда, быть может, Вы согласитесь скрасить моё одиночество сегодня вечером?
– Нет, – отрицательно качнула головой София и поднялась. – И, пожалуй, я Вас оставлю. Отдохните, виконт.
Забрав шитьё, камеристка королевы покинула комнату.
«Ну вот… Ещё одна мне отказала, – уныло подумал бывший атаман. – Старею…»
Заметив перемену настроения подопечной, Остин Вендер не смог остаться безучастным.
– Рови, что случилось? Ты со вчерашнего дня сама не своя.
Сестра Эдварда обернулась.
Они находились в общей гостиной с большим камином. Джером принёс продукты и раскладывал их на столе.
– Нет, ничего, – попыталась соврать девушка. – Тебе показалось.
– Послушай, – методично вынимая из большой сумки козий сыр, свежий хлеб и копчёное мясо, произнёс молодой рыцарь. – Если бы мне показалось, то я не чувствовал бы от тебя этой волны второй день. Не лги мне, малыш.
Девушка опустила голову и закрыла лицо руками. Остин Вендер оставил своё занятие, бросил холщовую сумку на лавку и приблизился к мисс Ли, отстукивая по старому полу каблуками и звеня серебряными шпорами. Развернув девицу к себе, он попытался заглянуть в её глаза: