– Гордая какая, – Валя протёрла чашу на весах, – ну, кто там следующий? У меня переучёт скоро.
***
Пришла зима.
Самая прекрасная пора года. Всё вокруг заснежено, иней замысловатым узором покрыл окна домов, деревья и ресницы жителей, прогуливающихся по улицам села.
– Бр-р, холод собачий, – Манька вошла в хату с улицы, принесла охапку дров, – печь как теперь топить? Дрова сырые. Не заложили в печурку для сушки!
– Не тарахти, – отвечал Васька, зевая, – вон, в сенцах лежат, под старым покрывалом, и на печке тоже есть. Неси солярку, сейчас растопим.
– Мать где? Встала, её уже нет.
– К председателю побежала, что-то там случилось. Слышал, как к ней в окно стучали и про Логвиновых говорили.
Маша с удивлением посмотрела на мужа.
– К председателю? Спозаранку? – женщина присела возле печки и задумалась.
– Спишь, что ли? – Васька легонько толкнул жену в плечо, – солярку неси, говорю.
Придя на работу, Маня узнала о беде, произошедшей ночью в доме председателя.
Часть 14
уголовщина
Ближе к обеду в сельский совет приехала милиция.
Опрашивали свидетелей и просто знакомых. Очередь дошла и до Марии.
– Как давно Вы знакомы с Людмилой Савиной?
– С Люськой-то? Всю жизнь, – робко отвечала Маня, чувствуя на себе пристальный взгляд следователя. Женщина сидела за столом и теребила косынку в руках, не поднимая глаз.
– Какую Вы можете дать характеристику Савиной? – мужчина продолжал вести запись на бумаге.
– Ну, какую-какую, обычную, – Маша растерялась и начала заламывать пальцы.
– Вы не переживайте, говорите всё, как есть. Свидетельские показания – конфиденциально.
– Взбалмошная, – женщина вдруг оживилась и выпрямилась, – скандальная, каких поискать. Вроде молодая, но уже заявила о себе, многие могут подтвердить. Вон, хоть Зойка, хоть Гришка.
– Тише, пожалуйста, – следователь положил планшет на стол и достал из него пакет, – как думаете, кому принадлежит эта вещь?
– Да Люське, она у нас известная модница.
– Дело в том, что данный предмет был найден у дома председателя. Людмила Савина идёт по делу, как подозреваемая.
– Да Вы что? – Манька обеими руками прижала свои щёки и покачала головой, – Люська? Ну, не может быть!
– Не будьте так уверены, Мария, – мужчина сложил пакет и бумагу в планшет. – И не в таком возрасте совершают преступления. Ну, будьте здоровы.
Не мешкая, Мария выбежала следом за мужчиной.
– Подождите, подождите!
– Вы что-то хотели? – следователь обернулся на зов.
– Да, хотела дополнить, – Мария отвела собеседника в сторонку, чтобы никто не слышал разговора, – Знаю, что она встречалась с председательским племянником – нашим агрономом. Так вот, они там что-то не поделили, и Андрей её бросил. Как думаете, это она так отомстила? Андрей жил в доме Ильи Яковлевича.
– А эта информация пригодится. Благодарю за помощь!
– Пожалуйста. Если что, обращайтесь, – Маша улыбнулась и попрощалась со следователем.
Забыв о беспутной Маньке, местные жительницы принялись перемывать кости Люське и её родителям.
– Вот, выросла. И кто бы мог подумать! Уголовщина!
– Брось, Стеша, тут и думать-то нечего, какие родители, такая и дочь!
– Яблоко от яблони! Мать – выпивоха, отец – известный карманник – сгинул. Вот и до дочери очередь дошла!
– Ой, что будет, бабоньки! Посо́дють девку, ой, посо́дють!
– Милиция сегодня приезжала. Следователь опрашивал многих. Говорят, все улики против Люськи. Нашли вещь какую-то. Всё, жизнь её кончена и пожить не успевши.
Часть 15
похороны
– Беда-то такая, – причитала Агриппина, подметая пол, – что ж это делается-то? Видно, сглазили семью Логвиновых. Такой председатель хороший, а жизни нет в последнее время.
– Что ты там бормочешь? – спросила Манька, пытаясь откусить нить, закончив латать колготки дочери.
– Я говорю, чтоб руки отсохли у завистливых людей! – Никаноровна поставила веник у порожка, – это ж надо, семью без крыши над головой оставить. Илья Яковлевич жену цельный год обихаживал и почём зря.
– Будет тебе, тоску наводить. По делам и заслуга!
– Какая-такая заслуга? Наш председатель – добрейшей души человек! Столько хорошего для села сделал! Жалко его и Елену.
В ту злополучную ночь хата семьи Логвиновых ни с то ни с сего загорелась. Соседи, услышав крики, выбежали на улицу. Крик подняли, мимо проходящие жители, пытались тушить водой и снегом.
Илья проснулся, почувствовав сильный запах гари, дым валил со всех сторон. Комнату заполнил едкий туман, ничего не видно.
Председатель пытался вытащить жену, но не смог. К тому времени Елена потеряла сознание. Мужчина, наглотавшись дыму, пополз к выходу, открыв дверь в сени, понял – дверь с улицы в огне. Чёрный смог разъедал глаза. Закрыв нательной рубахой лицо, полез в окно. Помогли люди, вытащив ослабленного мужчину. У Логвинова сильно обгорели ноги.
В тот день племянника Андрея не было дома. Он уехал в гости к родителям на два дня.
– Что ж теперь будет-то, а? – в сельском совете работники умственного труда разводили руками, – неужели Люська?
– Конечно, она, – подхватила разговор Маня, – вон, и следователь доказал, что Савина причастна.
– Тихоня, и посмотри, что наворотила… – бригадир Арсений Филиппович ходил по кабинету. Закуривал папироску одну за другой и тут же тушил, – как же теперь Илья Яковлевич? Даже жену не сможет похоронить.
Елену провожали в последний путь всем селом.
Бабы жалели женщину за такую участь. Рыдали у гроба. Читали молитвы.
– Как же так? После болезни, практически восстановилась… И тут такое.
– Вот и верь в чудо. Сердце лечили, в себя пришла. Судьба всё равно привела к своему концу.
– Грехи за председателем, – не унимались некоторые, – вот и беда настигла.
– Порча на них, – делали выводы другие, – такие дела издалека видно.
Маша на похороны не пошла. В этот день её мучала совесть, что она когда-то «помогла» Елене сесть в инвалидное кресло.
Часть 16
раскаяние
Прошло две недели.
Жители села Клинки́ уже не так активно обсуждали трагедию, произошедшую в семье Логвиновых. Страсти постепенно поутихли. Село готовилось к встрече Нового года.
– Мань, на концерт идёте с Васькой? Там такие номера ребята придумали, обхохочешься. А Глашка-то, Глашка будет танцевать испанский танец, представляешь? Фламенко! Слово-то какое! – Зойка рассмеялась от собственного тона, которым показала всю значимость названия танца.
– Не знаю ещё. Клавка приболела, спит плохо. Я полночи с ней вожусь, а днём уж не до сна, – с грустью вздохнула Маня и бросила взгляд на сумку, лежащую у порога, – а это что? Ты ж на репетицию…
– Ну да, туфли несу. Сегодня генеральная. Не в валенках же мне танцевать.
– Не слыхала каких новостей в селе? – подкидывая дров в печь, задала вопрос Маша.
– Мужики ездили к председателю. К нему пока ещё не пускают, так Андрея пустили. Он рассказывал, как Илья Яковлевич по жене убивается. Как жалко. И жену, и его. Страшная судьба, не приведи Господи. Ладно, Мань, пойду я, боюсь опоздать. – Зойка надела фуфайку, валенки и выбежала во двор.
– Вот тетёха! – Машка схватила сумку, – туфли забыла!
Женщина вышла в сени, посмотрела в окно, но Зойки уже и след простыл.
– Ма-а-ам, – Маня торопилась догнать подругу, – присмотри за Клавкой, я сейчас!
Выйдя на дорогу, Мария поняла – придётся тащиться в клуб. Не хотелось намокнуть из-за сильного снегопада, решила идти не по дороге, а срезать напрямки – через двор и огород, где живёт Гришка, местный сказочник.
– Ну, здравствуй, – Машка не успела закрыть калитку чужого двора, как пьяный голос её остановил, – торопишься?
Маша обернулась. На крыльце своего дома, под навесом, сидел Гриша и курил папиросу.
– Здравствуй, – ответила женщина и подошла ближе.
– Садись, – Гришка отодвинулся в сторону, уступая место, – вот такие дела, Манька… Мучаюсь я, ой как мучаюсь…
– С чего это? Ты? Никогда не поверю, – ухмыльнулась Маша, заправляя волосы, выбившиеся из-под пухового платка.
– Да, я! – Гришка поднялся на ноги и упёрся о стену, – а всё ты, стерва! Послушал тебя! Ещё и подпоила, ведьма!