В назначенное время мужчина явился в квартиру при полном параде. В честь праздника он не только надел торжественный костюм, но и обзавёлся новым дезодорантом, одеколоном и даже комплектом новых носков и фирменным дорогущими трусами. Если уж делать вечер особенным, то по полной программе.
За входной дверью Славу встретил резкий запах благовоний. Собственно, вонь он ощутил сразу, а вот с благостью были проблемы. Мужчина был уверен, что в квартире кто-то умер, пока не заметил расставленные по углам ароматические палочки. Да и их разглядеть было проблематично. Электрическое освещение Людмила отключила, оставив для ориентирования в квартире коридор из свечей причудливой формы. Славе они напоминали нечто крайне неприличное, но долго об этом думать он не стал.
«Тропа света» вела к сервированному столу, во главе которого меж двух подсвечников красовалась свиная рулька. Мясо источало удивительный аромат. Корочка стала медного цвета, а на срезе виднелись капли мясного сока. Кулинарный шедевр на блюде лежал в окружении варёного картофеля, посыпанного укропом. От предвкушения у Славы засосало под ложечкой. Он подумал, что всё это ему снится.
Призрачность происходящего была не долгой. Стоило мужчине протянуть руку к столу, как он ощутил сильный обжигающий удар. У стола в черном латексном костюме стояла Людмила, с плеткой в руках.
– Я не санкционировала ужин.
Сердце Славы запылало! Впрочем, пожар сердца уступал оживленности прочих, менее романтичных органов. Рука, конечно, болела, но настроение жены и её подготовленность мужчине явно нравились. Решив, что мясо может подождать, он направился к жене.
– Чего же пожелает моя госпожа?
– Повернись спиной и становись на колени.
Приказ Слава выполнил беспрекословно. В таком положении он встретил первый удар по ягодицам, после пятого удара мужчина насторожился, после 15-го – начал робко выражать недовольство, после 25-го – вырвал плеть из рук жены и спросил, не ошалела ли она.
– Вернись в исходное положение, – голос Людмилы даже не дрогнул, – осталось еще 40 ударов, и мы перейдем к играм с электрошоком.
– Электрошоком?! Ты с ума сошла?!
– Такой метод удовлетворения сексуальной энергии описан в научной литературе и признан наиболее прогрессивным, – и супруга протянула Славе книгу.
«Лучшие БДСМ-практики и их роль в психологии семейной жизни». Книга была похожа на ежа из-за торчащих закладок. На форзаце красовалась аббревиатура РАН.
Слава не протестовал. Он взял рульку в руку и вышел из квартиры. Оказавшись на лестничной площадке, мужчина заплакал.
Идти было некуда, поэтому Слава остался на скамейке у подъезда. Он точно знал, что жена его здесь искать не будет, как прочем и вообще искать. Бегать за другими было не в её характере, даже если этот другой – муж. Впервые за много лет мужчине захотелось закурить. Желание совершенно неосуществимое, ведь благоверная извела все заначки.
– Держи! – Сосед Василий протянул Славе початую пачку «Примы» и присел рядом. У самого папироса уже торчала в уголке рта.
– Спасибо! – Слава взял папиросу, обменяв на рульку, Вася услужливо подставил зажженную спичку, и крепкий дым полился прямо в легкие. С непривычки мужчина закашлялся, но потом свыкся.
– Довела?
– Довела. Не прокатила твоя идея с договором, Вася. Только хуже стало.
– Куда ж хуже-то? – удивился сосед.
– Есть варианты, – ответил Слава и потер рукой ноющий зад.
– Беда, – парировал Вася и снова затянулся.
В элитной многоэтажке постепенно загорались огни окон. За каждым сидел академик, чиновник, писатель, телезвезда или бизнесмен. Сплошь даже не сливки общества – сметана. И Вася вот рядышком сидит в растянутых трениках, а тоже – главврач городской психушки. Большой человек! Одного Слава не понимал. Как его, рядового бухгалтера, занесло в этот кисломолочный замес.
– Может мне всё-таки развестись? – Спросил Слава даже не сам у себя, а у вселенной. Ответ за бесконечность держал сосед.
– Может и развестись. Хотя я большого смысла не вижу. Ты, Слава, привык уже так жить, под чужой указкой. Случаются у тебя, конечно, эпизоды бунтарства, но это так – буря в стакане воды. Вот уйдёшь ты от своей мумии, а через неделю опять тебя потянет на паровые котлеты и спаржу. Это сегодня ты её зверюгой представляешь. Остынешь, приглядишься, и снова жена тебе ангелом покажется. Зависимость такая.
– Что ж мне теперь, всю жизнь терпеть?
Ответа Василий не дал. Они выкурили еще по одной. На пороге подъезда появилась жена Васи Зоя.
– Вот, Зоечка! – громко сказал Василий, театрально обняв понурого соседа, – Ничего из нашей затеи не вышло, и даже ты в качестве соперницы не сработала.
– Еще бы! Из твоей воблы, чтобы эмоции выдавить, надо соковыжималку подключать. И вообще кончайте смолить тут, – отрезала Зоя, которая и на стадии плана идею не одобряла, – Пойдёмте ужинать. У меня как раз голубцы готовы.
– Хорошее предложение, душа моя! – подпрыгнул Василий и обнял жену, – Не знаю, Слава, как ты будешь жить дальше, но пока можем, голодным тебя не оставим.
Слава покорно пошел в сторону голубцов, а сам про себя подумал, что не так уж всё и плохо. Только зад страшно болит.
ДОМ
Посвящается моим братьям,
которым я доверяю больше,
чем самой себе
За 32 года под елью образовался дёрн. Не сам собою, разумеется, а при заботливом Машином уходе. Ушло почти 3 года на то, чтобы газон стал ровным, а на поле больше не всходила вишневая поросль. Тогда, конечно, никто не думал, что век аккуратной полянки не долог, и уж тем более – что уничтожит её сама создательница. Мстить за свою гибель газон решил самостоятельно. За 2,5 часа работы её руки покрылись синяками, а яма так и оставалась не глубже полуметра.
Очередной взмах лопатой закончился резкой болью в пояснице. Работу пришлось остановить. Мария с большим трудом выбралась из «окопа». Согнувшись пополам, она доковыляла до ствола ели и села на теплую землю. Неожиданно женщину разобрал смех. Стоило ей представить, как она, отклячив зад, шла на перерыв, и приступ хохота повторялся вновь. «Куда же подевалась 18-летний ураган?» – думала она. В пору её юности, всё было иным. Мария закрывала глаза и вспоминала…
…как яркое солнце окончательно превратило её в блондинку. Маша снова посмотрела на себя в зеркало и поняла, что выгоревшие пряди придется подкрашивать. Хотя, валить всё на солнце не было никакого смысла. Сама виновата. День выдался солнечный, работы было не много. К полудню Машка уже освободилась и полезла на крышу сеней загорать. На свой страх и риск, а также на ярость родной тёти. Ту смущало не столько палящее солнце, сколько железная крыша. Тетка боялась, что Машка зажарится, а Машка – что попадется на глаза соседке.
Что не говори, а соседи – милейшие люди. Особенно, если вы с ними близко не знакомы. Фаина Петрова была знакома со всеми, поэтому милейшей соседкой её назвать было трудно. Она готова была часами рассказывать о своей многочисленной родне, демонстративно не замечая, что отрывает Машку от чтения. С соседкой можно было попрощаться, но тогда она начинала пластинку заново. Что девушку всегда удивляло, так это полная противоположность характера мужа Фаины Петровны, Ивана Павловича. Тот никогда не нагружал людей своими историями. Всегда улыбчивый старичок здоровался, говорил, что у него «жизнь – понесут, только держись» и тихонько пел песни у шахтовой вагонетки.
В тот день соседей не было рядом. Тетушка стригла розовые кусты, а родители прятались от палящего солнца на просторном балконе. Вот Машка и провалялась на крышке с книжкой едва ли не до вечера. Она даже успела поспать, поэтому в дом спустилась равномерно прожаренной. Ощутила девочка это уже ночью, когда сидела на железных качелях и смотрела на звёзды. Эта привычка появилась у неё после смерти деда. Заботы о доме и бабушке перешли ей по наследству, и равномерные покачивания помогали сосредоточиться. А еще Машка знала, что лучшей точки для наблюдения за Домом не найти. Прямо перед глазами был дом тётушки. В окно было видно, хорошо ли она себя чувствует после работы на участке. Под крышей всегда были братья. Игровая приставка, настольная игра или простая драка на подушках были слышны на всю округу. Даже телевизор в доме через дорогу…