– Ммм, – Яков с отвращением посмотрел на коллегу и отвернулся, – судя по твоему лицу, детей у тебя никогда не будет, Миша, – убежденно сказал он. – Какая ж баба на такую рожу клюнет!
Миша обиженно задышал носом.
– Это мы с пацанами в детстве…
– Да знаю я! Рассказывал ты! С пацанами в детстве вы по кустам там каким-то бегали в своей деревне. И ты об иголки акации поцарапался!
На лице Миши, покрытом мелкими шрамами, проступили капельки пота.
– Скажи еще, что тебя комары с речки за лицо покусали, и ты его об асфальт чесал! Или о битое стекло. Скорее всего, пацаны эти тебя отлупили за что-то…
Миша засопел, всхлипнул и отвернулся.
– Ладно, – примирительно сказал Яков. – Извини меня. Вторую смену ж дежурю! Устал, как задница студента, – он похлопал коллегу по согнутой спине. – Акация так акация.
Оба помолчали.
– Я вот что думаю, – задумчиво сказал Яков. – Я бы… смог как он?
– «Как ооон!» Дурак он, а не герой! Если все будут добрыми и жертвовать собой ради других, так ни одного доброго в живых не останется! А ты, что же, героем хочешь быть? – ядовито поинтересовался все еще уязвленный тощий Миша.
Яков не обиделся.
– В том то и дело, что между героем и дураком разница только в знаке: плюс, минус. Поступаешь вопреки логике и здравому смыслу, иными словами делаешь глупость, но правильную с точки зрения морали. Вот тебе и подвиг! В нашем обществе две системы оценки: здравый смысл и мораль. И некоторые пункты в них противоречат друг другу.
– «Человеку свойственно ошибаться», – изрек Миша на латинском, – «но глупо есть в ошибке упорствовать».
– В том то и дело, что нас с детства учат сожалеть о своей глупости. А чтобы подвиг совершить, нужно на глупость решиться, понимаешь?
Помолчали.
– Ты бы, Яков, наверняка, подставился… ну, под КамАз то. Ты… смелый…
– Как раз наверняка я и не знаю. Человек истинное лицо свое показывает только в стрессе, страхе там, опасности. Говорить можно что угодно: подставлюсь, не подставлюсь. Это надо попасть в ситуацию соответствующую, понимаешь? Жизненную. Как вот он. Когда тебя жизнь к стенке прижимает и выбор заставляет делать. И на все про все – один миг! И вот там и тогда только и будет ясно, как бы ты действительно поступил. И что ты за человек. Кто ты: герой «на танке» или так только, ногу задираешь, боясь «пах порвать».
Яков хмыкнул.
– Вот ему повезло. Он знает кто он.
* * *
Красавица администраторша за белой пластмассовой стойкой как раз была в процессе зевка, когда в больницу ворвался очень грузный и очень высокий мужчина лет сорока.
Коротко остриженный, почти бритый, с черными, глубоко посаженными, маленькими глазками и толстыми губами, как будто намазанными маслом. Мужчина был одет в огромных размеров черный деловой костюм. Белая рубашка выворочена из брюк наружу огромным пузом. Всем своим видом он напоминал мафиози из фильмов об американской мафии 30х годов. Ну, или папу-медведя из мультфильма «Маугли».
Его взгляд пробежался по приемной и остановился на лице администраторши. Та приободрила себя, выпрямив спину.
– Где!? – густым басом вопросил толстяк, грузно приваливаясь к заскрипевшей стойке.
– Что?
От мужчины сильно пахло перегаром и еще чем-то шоколадно-ванильно-феромонным, напоминавшим женские духи.
– К вам привезли! Он, это… эээ, сидим, значит… подписываем, то есть, обмываем б… Раз, он! И в джип! 150 тыщ баксов! – заныл мужчина. – Черный лаковый! П… эээ, вот! Где? – дыхнул он на женщину зловонием.
– Что вы ищите, мужчина? – деловито-шаблонно-натянуто поинтересовалась администраторша.
Она была уверена, что вместо пауз и неоднозначных звуков должны были прозвучать неприличные слова, и она даже знала какие, и это ее оскорбило.
– Да говорю же! Непонятно, да? – лицо мужчины растянулось в глупой улыбке. – Рыбонька, извини, дорогая! Человека я ищу. Привезли, значит, его на скорой. Должны были. Мент сказал, сюда повезли. На-ско-рой! – по слогам, для пущей убедительности, произнес он.
– Как его фамилия?
– Фамилия? – мужчина подозрительно засверлил женщину глазами.
– Ну, да, зовут его как?
– Йэй, – осклабился мафиози-Балу, показав огромные белые зубы, – вот вы меня не поняли опять! Юрий его зовут. Друг он мой. Взял джип покататься, а тут КамАз… Такой джип был! Неделю всего на нем покатался! Убью его, паск…
Мужчина с чувством дерябнул огромным кулаком по пластмассовой стойке. Девушка напряглась.
– Не-не, рыбонька, не убью. Это я так… эээ, расстроился! Друг он мне!
И, перевесившись через стойку, насколько позволял ему его огромный живот, придвинув лицо как можно ближе к отпрянувшей администраторше, мужчина поинтересовался «задушевным» басом:
– Где тут у вас скорая?
Через несколько минут он уже несся ледоколом по просторам больничной «Арктики».
Раскидывая на своем пути стулья, сдвигая с места столы, задевая плечом на поворотах профилактически-информационные стенды, он заглядывал во все палаты у себя на пути и спрашивал:
– Это номер 6?
– Нет, – отвечали ему изнутри.
Он не извинялся, бежал дальше, открывал и снова спрашивал, полностью игнорируя золотистые номера на дверях палат.
– Вот ты где! – гаркнул он, забегая в очередную комнату. – Юра! Я тебя нашел!
Голос у него был как труба. Казалось, даже пластиковые окна в палате люкс задрожали, то ли от страха, то ли от возмущения.
Врач, стоящий у кровати больного и записывающий что-то в наподобие блокнотика с железной прищепкой, поднял голову и серьезно посмотрел на вошедшего.
– Кто вы? Как вы сюда попали? Вам сюда нельзя, – спокойно заявил он и снова углубился в блокнотик.
– Я Коля… эээ, – смущенно промямлил вошедший и попробовал натянуть штаны на живот.
Наверное, при виде врача в белом халате в нем проснулись детские воспоминания о школьном медпункте.
– Как вы сюда попали? – спокойно повторил врач.
– Вы не поверите, доктор… пришел по коридору! – Коля широко развел руками и по-детски улыбнулся.
Доктор поднял на него взгляд и оба рассмеялись.
Вообще то, доктор не собирался смеяться. Наоборот, он собирался сказать что-то язвительное. Но глядя на широкое улыбающееся лицо этого толстяка, на трясущиеся от смеха два с лишним подбородка и широко расставленные в стороны руки, как будто он собирался обнять все вокруг, доктор не смог удержаться. Было что-то подкупающе доброе и по-настоящему сильное в фигуре, нет, не в фигуре, в самой сути этого здоровяка. Когда рядом есть кто-то добрый и сильный, поневоле расслабляешься.
– Это ваш друг? – спросил врач, указывая на своего пациента.
Мужчина на кровати по-прежнему смотрел в противоположную стенку, изредка медленно и выразительно мигая.
– Да! – радостно заявил Коля. – Это Юра, мой друг! Мы, понимаете, доктор, – вдохновенно продолжал папа-медведь, тщательно подбирая слова и медленно комплектуя из них предложения, – подписывали сегодня контракт… эээ. Ну, и, как полагается… эээ… после этого дела…
Доктор понимающе кивнул.
– Так вот! Вдруг Юра вскакивает, хватает ключи и вон из ресторана! Никому ничего не сказал, будь он не ладен. Мы… эээ… перепугались, конечно, да. А тут, через полчаса примерно звонят из полиции и сообщают о том, что мой джип нашли… – Коля горестно скривил губы, вновь переживая недавние ощущения от полученной новости.
Нижняя губа у Коли затряслась, и он уничтожающим взглядом посмотрел на виновника своего горя.
– Так он что, пил? – подозрительно спросил доктор.
– Нет, что вы, доктор! Юра не пьет! Клянусь вам, – уверял он с недоверием взглянувшего на него эскулапа.
– Мы уже взяли у него анализы, – сказал врач. – Так что все равно узнаем точно. Случай серьезный. Полиции нужна вся возможная информация.
– У него что-нибудь серьезное? – спросил Коля. – Ну, со здоровьем?
– Нет, со здоровьем все вроде бы в порядке. Можно сказать, он в рубашке родился. Так, царапины.
Коля соглашался, кивая головой.
– Не беспокойтесь, доктор, – сказал он. – На нем все как на собаке заживает, даже лучше.