Мила и Билл приехали к дому на пожарной машине. Парень помог маме дойти до дивана, налил ей воды и накрыл пледом. Ее глаза не смыкались ни на секунду. Ни одна мышца на мертвецки бледном лице не шевелилась. Она, уставившись в одну точку, что-то бормотала. Уходя из комнаты, Билл заметил на столе последний рисунок брата, который тот подарил ему незадолго до собственной смерти. Билл вспоминал вечер, все слова, что говорил Чарли. Он будто чувствовал, что за ним наблюдает костлявая.
«Неспроста он у меня попросил прощения!» – подумал Билл.
Это расстроило его еще больше. Душа разрывалась от щекочущей боли. Билл забрал рисунок брата, поднялся в комнату, нашел свободное место на стене и прикрепил его туда полосками белого скотча. Бенктон поправил измятую постель Чарли, после чего зарыдал и упал на нее же.
Утром Билл проснулся от звонка в дверь. Он спустился и открыл ее. На пороге стояла расстроенная Джессика.
– Мне сообщили, что Бенктоны попали в аварию. Кроме вас, других Бенктонов я в городе не знаю. Что случилось?
Билл молчал, его губы тряслись, а поголубевшие щеки и лоб говорили о страшном. Он не находил слов, чтобы описать, что творится внутри него.
– Чарли мертв! – сорвалось с уст.
Джессика едва ли не лишилась сознания. Совладав с собой, она кинулась на грудь Биллу, обняла его и заплакала. Он прижимал ее к себе, вглядываясь стеклянными глазами в туманную улицу.
Мила все так же сидела на голубом диване. За ночь она так и не смогла уснуть. Единственное, что ей в эти минуты помогло бы, – это алкоголь. Билл проводил Джессику в большую комнату. Достал из холодильника бутылку бурбона, поставил на стол три стакана и налил в них спиртное. В доме царила гробовая тишина. Никто не находил слов, чтобы растворить ее. После того, как все выпили, Билл убито выдавил:
– Через час забирать тело. Я пойду один, а ты, Джесс, – бросил взгляд на мать, – побудь с мамой. И…
– Что? – спросила Джессика.
– Сними со стен эти дурацкие шары…
Через некоторое время Билл принял душ, дрожащей рукой причесался, оделся и, оставив Джессику с Милой, вышел из дома. Он брел по серой улице. Погода была пасмурная. Она нагнетала своей промозглостью, леденящим ветром, срывающим с деревьев последние высохшие листочки. Те, оседлав воздух, стремились опередить медленно шагающего Билла, но через метры опускались на землю и погибали под его ногами. Безлюдная улица будто в трауре. Молчание не пробивали ни машины ни птицы.
Добравшись до больницы, находившейся в другом конце города, Билл позвонил бабушке Розе. Он сообщил о трагедии и быстро повесил трубку. Ничего не хотел слышать. После этого договорился в местном ритуальном агентстве о проведении похорон на следующий день. Купил гроб. Бенктон потратил все свои деньги. Он желал только одного – похоронить любимого брата со всеми почестями.
Через час Билл приехал домой. Туда на такси уже прибыла бабушка Роза. Она плакала и кричала на Милу, что та не уберегла ее внука. И без того мрачную обстановку ухудшал назревающий скандал.
– Ты стерва, Мила! Угробила собственного сына! Какая ты после этого мать?
Мила молча выпивала один стакан за другим. Джессика сидела в стороне и испуганно наблюдала то за пьющей Милой, то за плачущей и глотающей таблетки бабушкой Розой. В эту минуту распахнулась дверь, и в дом вошли Билл с человеком из морга. Они занесли в холл небольшой гроб с телом Чарли. Все присутствующие не издавали ни слова, а работник морга, получив десять долларов, с радостью на лице покинул мрачное тихое место, где царили слезы и нафталиновый смрад. Казалось бы, у человека самая спокойная работа. Тела в дома и квартиры он заносит по нескольку раз на дню. Он не боится смерти и мертвецов, так как буквально живет с ними. Возможно, его нельзя вообще чем-либо напугать или огорчить. Разве что увольнением с такой работы.
– О боже! – разрыдалась бабушка Роза, подойдя к гробу. – Зачем же ты так рано ушел, родненький?
Мальчик лежал в той одежде, в какой она его запомнила. Синие джинсы и красный вязаный свитер. Билл смотрел на бледное непоколебимое лицо Чарли. Он представлял, что сейчас братишка встанет и закричит: «Ага… испугались?» Но было не до шуток.
Джессика помогла Миле подняться и подвела ее к гробу, стоявшему на двух стульях в холле. Женщина не могла лить слезы, она с трудом ориентировалась в пространстве и времени. Лицо белое и опухшее, а глаза налиты кровью. Всему виной не выпитый алкоголь, а шоковое состояние, в котором она пребывала уже почти сутки. Мила молча взглянула на тело Чарли, нагнулась к нему и прошептала:
– Сыночек, я тебя не оставлю!
Джессика отвернулась и начала глубоко дышать. Ей стало дурно, и она вышла на улицу. Вслед за ней выбежал Билл. Он накинул на нее куртку и сказал:
– Джесс, простудишься. На улице холодно.
Девушка обняла его и снова заплакала. Через всхлипы прорывались слова:
– Это очень тяжело. Нельзя терять близких. Почему жизнь так устроена?
Билл не знал, что ответить. Единственное, что он сейчас мог, это молчать.
Через минуту они услышали, как в доме началась ругань. Бабушка Роза в истерике кричала на Милу:
– Ты лишила меня счастья! Может, еще и Билла в могилу затащишь, тварь?
Мила ничего не могла сделать. Она оборонялась, потерянно смотря на свою мать. Билл и Джессика вбежали в комнату и увели бабушку.
– Только скандала нам еще не хватало! – закричал парень. – Чарли этим не вернуть!
Бабушка Роза ушла в кухню и начала нарезать овощи. Нервный стук ножа о деревянную доску раздражал тишину. Из кухни доносился плач. Джессика поцеловала Билла и ушла домой, но обещала вечером вернуться, чтобы помочь с готовкой на поминальный стол. Похороны намечались в полдень следующего дня.
В дом неоднократно заходили соседи, чтобы оставить свои соболезнования. Многие на этой улице живут давно, поэтому прекрасно знали Чарли. Они поверить не могли, что столь замечательный и воспитанный мальчик покинет этот бренный мир так скоро.
– Только позавчера днем, ведь, с ним разговаривал, – рассказывал Филип Моррисон. – Я еще спросил, когда он нарисует мне портрет, а Чарли ответил, что на днях.
Филип окинул взглядом тело. Смахнув ненавистную слезу, отошел в сторону и закрыл лицо ладонью. Лишь вздрагивающий от всхлипов подбородок вырывался из-под нее. Филипу шестьдесят семь лет и за свою жизнь он похоронил достаточно людей. Два года назад не стало его любящей жены Мег, а еще тремя годами ранее он похоронил внука, который был чуть старше Билла. Смерть беспощадна, она забирает тех, кто просто пытается жить, а злых людей она оставляет. Видимо, делает это специально, чтобы грешные люди подольше мучились.
– Во сколько панихида? – спросил Моррисон, вытирая красные глаза о рукав пиджака.
Воцарилась минутная тишина.
– В полдень, – опомнившись ответил Билл. – На кладбище!
– А церковь? – влезла бабушка Роза. – Нужно нашего мальчика везти в церковь и там…
– Никакой церкви! – отрезал Билл.
– Но как? – негодовала бабушка Роза, глядя взмокшими глазами на Билла.
– Я сказал, никакой церкви! – повысил тон Билл.
Бабушка снова разревелась и убежала в ванную. Филип Моррисон молчаливо похлопал Билла по плечу и ушел.
Весь вечер Джессика и бабушка Роза провели в кухне. Они готовили еду для поминального стола. Мама после очередного выпитого стакана бурбона легла спать. Она ничего не могла с собой поделать. Потеря сына заставляла снова уйти в запой. Билл изредка выходил из своей комнаты, чтобы узнать, как протекают дела. Он часами рассматривал цветные рисунки брата, висевшие на стенах. За окном моросил дождь, что еще больше нагоняло печали.
Поздним вечером, после того, как Билл проводил Джессику домой, был ритуал омовения тела. Этим занимались Билл с бабушкой. Потом они одели Чарли в черный костюм и положили его в гроб. Оставалось дождаться утра, но сон не мог одолеть разум обоих. Они проговорили всю ночь. Вспоминали, как рос Чарли, смотрели его детские фотографии. Изредка просыпалась Мила. Она, насупившись, ходила в туалет, после чего выпивала стакан спиртного и снова падала на диван.