Позже я поехал в отпуск погостить к другу в село, да там и остался работать в совхозе-ферме рабочим. Очень я люблю лошадей. Проработал там около пяти лет. Сажал картошку, ухаживал за скотом: свиньями, лошадьми, коровами, птицей, овцами. Но не сработался со старшей фермершей и переехал в другой район. Работал зимой скотником, а летом пастухом в совхозе пять лет. После уехал в другой поселок и там работал ещё восемь лет пастухом. Нанимался в частные дома. Платили по тем временам хорошо: по 200 рублей в день, да ещё и кормили. Но работа тяжёлая. В любую погоду надо в поле со скотиной.
А потом со мной случилось несчастье. И хожу сейчас потихоньку на протезах с палочкой. В магазин хожу, товарищам помогаю. Мне здесь нравится, в этом доме-интернате. Только свободы не хватает, режим надо соблюдать, и отбой рано, а я люблю допоздна телевизор смотреть. Приходится смотреть в наушниках. Ещё хочу квадроцикл купить, ресивер, интернет провести и найти себе бабушку. Надеюсь на лучшее. Я два раза был женат, у меня трое детей: две дочери и сын. Дети сейчас на Севере живут. Съездить бы к ним хоть на один день.
Столько времени прошло…
Я родом с Елатомского района, знаешь – Елатьма? Вот я там родилась в 1927 году. Четыре нас сестры было, я самая старшая. В школу я ходила три года.
Отца на войну у нас взяли прямо с первого дня. И меня тоже на войну взяли, когда мне было всего четырнадцать лет. Отца – в сорок первом, а меня в сорок втором. Ничего я не помню: нас взяли, повезли, привезли в какой-то дом, много нас было. Всё забыла… Работали мы, кто что делал.
А потом война кончилась, домой пришли. На торф поехала работать и так три года трудилась. Траншеи копали, торф. Лопаткой с перекидкой. А потом уехала в колхоз работать дояркой. Норма была двенадцать штук в день. А после вербовщик приехал с Москвы. А мы девочки ещё молоденькие были. Я даже нынче ночью не спала и вспоминала, как же моя улица называлась, на которой я в Москве прожила пятьдесят шесть лет. И так и не вспомнила. Вот у меня там есть документы все, завтра погляжу, найду. Забыла, какая улица… Ну что, девяносто лет почти. А так у меня с головой всё замечательно, всё нормально. Только вот память.
Мы завербовались в Москву в 1951 году. Сами так захотели. Ведь в деревне куда мы? Что я с тремя классами, куда пойду? Меня, правда, тогда не отпускали охотно, я ведь дояркой была. Но всё-таки отпустили, дескать, в колхозе есть кому работать.
Завербовались в Москву, и я попала знаешь куда? Асфальтировать дороги. Это лопаткой всё, машин ведь не было. Мужики-то борты ставят, бывало, в Москве по улицам, а мы асфальт. Привезут, навалят асфальт, а мы лопатками. И я отработала тридцать пять лет, до пенсии как раз. Заработала хорошую пенсию, я и сейчас хорошо получаю.
Ещё замуж там вышла. Мы в общежитии жили, и познакомилась с москвичом там. Тогда какая свадьба? Тогда ведь бедно было. Муж работал сперва на заводе в Москве. Жили в Перово. Работала я, забыла, как называется район, но тут же прямо, рядом. В этом районе был завод «Серп и молот», прямо около нас был завод. Курский вокзал там недалёко.
Нам квартиру-то наметили. Мне сперва дали квартиру одной, на асфальте-то. А потом стали дом строить двенадцатиэтажный. А муж-то работал у меня на заводе, я ему говорю: «Витя, пойдём к нам работать, нам с тобой дадут одну квартиру на двоих, двое же работают. А если я одна буду работать, – говорю, – то одну комнату дадут и всё. Квартира на две семьи. Давай так сделаем». Решили посоветоваться с его родителями, говорим, мол, так и так. Те нас поддержали. И он ушёл с завода, к нам пришёл работать. Я асфальт клала, а они, мужики, борты ставили. Так вот и жили… А квартиру дали. У нас дом двенадцатиэтажный, мне дали на одиннадцатом этаже.
Потом я отработала до пенсии и летом поехала к матери. Всё лето провела у матери в Елатьме: в деревне у нас дом был, там мать жила и младшие сестры. А потом вернулась я в Москву, а мне все подруги говорят: «Танька, иди работать». И я пошла. Нашла Московский энергетический институт в Москве, устроилась санитаркой. В четыре утра встану, пойду на первую электричку. Сяду, а там две остановки – и вот моя работа. Я уже в полдесятого заканчиваю – уберусь там и домой или по рынкам. И так ещё двадцать лет.
В семьдесят пять лет я закончила работать. Не думала, что столько времени пройдёт. Я работать любила. Я не любила вот так, когда, глаза вылупив, стоишь. А другие придут, школу закончили и приехали в Москву поступать в институт и работать. У нас в общежитии давали хорошо работу. Они поработают, бросают лопатки, встанут и в носу ковыряют. А я на них прикрикивала: «Вы что пришли сюда, в носу ковырять? Видите, сколько кучек у нас впереди, их надо все укладывать, быстрее надо». Я их всех погоняла. Я не люблю так.
Дай мне руку
Дай мне руку – я проведу тебя по тихой улочке, обрамлённой одноэтажными уютными домиками, хранящими множество историй. Вон в том живёт бабушка, которая сушит укроп и сочный лучок на верёвочках, как бельё: весь её двор украшен зеленью на прищепках. Говорят, она делает самое вкусное варенье из свежих трав, ты такое точно не пробовал! А вон там, где петух воспевает свежеиспечённое солнышко, живёт дедушка, знающий множество загадок, да таких, что и не разгадать вовек!
Но мы остановимся у этого дома: гордая саманная постройка с резными ставнями и цветущим садом-огородом. Таким я его и помню. Это дом моих родных. Сколько ему лет? Точно уж и не сказать… Но строил его ещё мой дедушка со своей семьёй, когда был мальчиком. Я приезжала сюда ещё маленькой девочкой. Ела ягоды с куста, забиралась на крышу по шаткой лестнице, чтобы позагорать, собирала жуков в банки, играла в сотни игр и не знала, какой был день недели…
Давай расскажу тебе одну историю, устраивайся поудобнее. В этих стенах прожили несколько поколений моей семьи, от мала до велика. Прадедушка, Фёдор Карпович, перебрался сюда вместе с прабабушкой, Евдокией Павловной, в середине прошлого века, когда им выделили землю для жилья и освоения. До этого они жили неподалёку – хутор Каменный Брод. Рассказывали, что Фёдор Карпович ехал на лошади вместе с семьёй и друзьями, чтобы посвататься к одной девушке. А в итоге, проезжая мимо дома Евдокии, решили заехать к ней. Посватались – поженились и стали жить вместе.
Родился прадедушка в далёком 1892 году, имел два класса образования и считался человеком грамотным. Участвовал в Первой Мировой войне, сражался в знаменитом Брусиловском прорыве. Фёдор Карпович работал продавцом в магазине, а когда началась Вторая Мировая война – в трудовых лагерях для фронта. После, в мирное
время, служил в охране военного аэродрома. Прабабушка родилась в 1899 году, образования не имела и была домохозяйкой. Прожив практически столетие, они вместе родили и воспитали восемь чудесных детей: Павла, Петра, Фёдора, Александру, Марию, Николая, Егора и Владимира. Жизнь каждого из них очень интересна и достойна отдельной истории.
Например, старший, Павел Фёдорович, защищал Родину на Дальнем Востоке во время Великой Отечественной войны, а потом продолжил службу во внутренних войсках. Другой брат, Петр Фёдорович, был очень сильным человеком: шутя подлезал под стокилограммового телёнка и поднимал его. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, его направили на курсы военных разведчиков. В звании младшего лейтенанта он трагически погиб на железнодорожном узле в районе Курской дуги, сражаясь за Родину.
Фёдор Фёдорович, как и старшие братья, участвовал в Великой Отечественной войне. Вернувшись с полей сражения, создал крепкую семью, которой уже более полувека. Большую часть жизни Фёдор Фёдорович проработал в троллейбусном парке, пройдя путь от слесаря до начальника депо. После целых шестнадцать лет трудился инженером городской аэрации. «Человек с активной жизненной позицией» – так отзываются о нём сейчас коллеги – дедушка Федя был в составе партийного бюро, возглавлял профсоюзный комитет предприятия.