Для претворения задуманного решил кушать один, ибо такие наблюдения в присутствии жены считал неприемлемыми. Обязательно заметит! Глазастая, не приведи Господи! Ничего от неё не скроется! И, хотя понимал, что после полувека совместной трапезы, раздельное питание обязательно вызовет нездоровую реакцию, ничего другого придумать не смог. А что здесь ещё придумаешь? «Челюсти вставные виноваты? – прискакала первая правдоподобная версия. – Вряд ли. Больше пятнадцати лет ими пользуюсь! Раньше-то ничего не было, никаких тебе крошек! А сейчас откуда?», но, на всякий случай, достал запчасть и внимательно обследовал. Даже лупой для полной уверенности воспользовался. А вдруг дырка какая или трещина, а он и не заметит? Но, нет! Челюсти тут не причём! Хоть и старые, но ещё не один год послужат! Раньше-то всё на совесть делали, не то, что сейчас! «А что тогда?» – задумался старик. Вот это и предстояло выяснить.
И начал Фёдор Семёнович придумывать всякие неотложные дела. Как только подходило время трапезы, так тут же и дело вдруг образовывалось. Выскакивало эдаким нежданчиком. Не было, не было, а тут вдруг «Бац!» и появлялось. Всякий раз вылуплялось невесть откуда. Ясен корень, не великое дельце, потому как на большие-то давно уже сил не доставало, но обязательно неотложное. Предлагал жене не ждать его и кушать одной, и, поскольку Тамара Петровна хорошо знала, что пока не закончит, ждать его бесполезно, садилась за стол сама. Поначалу даже радовалась, что муж находит себе какие-то занятия, а не то в последнее время совсем что-то стал хандрить и на глазах хиреть, но радовалась недолго. Неотложные дела полились нескончаемым потоком, и не заметить, что появлялись они аккурат перед завтраком, обедом и ужином, было невозможно. Ну, хорошо. Один день, другой – это ещё куда ни шло, но на третий старушка всполошилась. А самое непонятное заключалось в том, что он куда больше обычного проводил времени в кухне. Что там, куда его полвека загнать нельзя было, стало вдруг таким интересным? Встревожиться встревожилась, но спрашивать напрямую не стала. Захотел бы, сам сказал. А так… Всё одно не ответит. Юлить начнёт, выдумывать чего-то. Некрасиво! На старости лет! Нет! Решила выяснить причину сама, тем более труда это не составляло никакого. В прихожей у стены находилось трюмо с большим зеркалом, и с определённого места, именно с того, где находилось кресло Тамары Петровны, в котором она по обычаю дремала после принятия пищи, вся кухня была, как на ладони. Она попросту схитрила. Помыв после обеда посуду, села в кресло и закрыла глаза, сделав вид, что задремала. Услышав шаги мужа, приоткрыла веки и стала наблюдать за происходящим. Ничего необычного не заметила. Всё, как всегда. Фёдор Семёнович достал ложку, тарелку, половник, отрезал кусок хлеба, налил борща, помолился перед трапезой и сел за стол. Всё вроде бы, как обычно, только как-то уж через чур медленно. Торжественно, что ли. Сел за стол и начал кушать. «Вот дурында! Чего себе напридумывала?» – успокоилась Тамара Петровна, и прикрыв глаза тут же погрузилась в полудрёму. Разбудили её какие-то странные звуки. Какое-то шарканье. Будто кто-то размеренно тёр наждачкой по полу. Открыла глаза и увидела странную картину. Муж, сидя на самом краю стула, двигал правой ногой по полу от себя. Как будто отодвигал что-то. А когда возвращал ногу, то приподнимал. Вот и получалось «шарк-шарк». Тамару Петровну осенило – крошки отгребает. Будто не он сорит. Поняла, что хотел он таким по-детски неуклюжим образом отвести от себя все подозрения. Она прекрасно знала, что раньше муж при любых обстоятельствах обязательно пришёл бы на помощь, либо устранил собственный промах без напоминаний. А сейчас… Не было у него ни сил, ни здоровья. Только голову вниз опустит, тут же и начинает его болтать из стороны в сторону. Потому и не мог убирать за собой. Поняла, устыдилась, закрыла глаза и сделала вид, что всё также дремлет. Вскоре шарканье прекратилось. Подождала какое-то время, всё также делая вид, что дремлет, пока снова не услышала шарканье, а затем надрывное кряхтенье и стоны. Испуганно открыла глаза и увидела поразительную картину: Фёдор Семёнович грудью упёрся в край стола и, схватившись за ножки, пытался выбраться оттуда, бестолково елозя ногами, но сил не хватало, и он сползал по стулу всё ниже и ниже. Тамара Петровна вскочила, забыв о радикулите и поспешила на помощь. Подбежав, обхватила сзади супруга, вытащила из-под стола, и усадила на стул. Откуда только силы взялись? Усадила, и стала гладить по голове, успокаивая его. Гладила и плакала. И он плакал. Он – от бессилия, а она – от жалости. И не в том дело, что жизнь прошла и кончились силы. Любовь-то осталась. От того и слёзы.
Глас вопиющего в пустыне
– Сколько у нас осталось боеприпасов, Стив? – спросил командир танка.
– Три фугасных, сэр, – ответил заряжающий, вытирая со лба липкий пот.
– Плохо, – вздохнул командир. – Следующая атака может стать для нас последней.
– Есть кое-что похуже, сэр, – вступил в разговор механик-водитель Джон.
– Не пугай меня, Джон! Что может быть хуже отсутствия боеприпасов? – насторожился командир.
– Отсутствие горючего, сэр, – угрюмо ответил Джон. – Левый бак пробит, а в правом осталось не более четверти.
– Что это значит?
– Это значит, что, даже если никто нас атаковать не будет вообще, до базы мы всё равно не доберёмся, а это уж, как пить дать, неизбежная смерть, – выдохнул Джон, и тут же добавил, – или плен.
– Только не это! – вмешался в разговор Стив.
– Почему? – не понял командир. – Мы сделали, что смогли, Стив, и, можем сдаться в плен, если нашим жизням будет угрожать реальная опасность. Так гласит устав, и ты это знаешь не хуже меня!
– Мне абсолютно наплевать на устав и на то, как на это посмотрит наше командование, сэр, но меня сводит с ума одна лишь мысль о том, что в плену придётся отказаться от американо и кленового сиропа. По мне, так лучше смерть, чем такая пытка!
– Ты знал, на что шёл, Стив! – упрекнул командир.
– Я никого не виню кроме себя, сэр! Сам виноват! Сейчас понимаю, что лучше было бы выбрать какую-нибудь заварушку в Европе или даже в Латинской Америке. Уж там-то с американо проблем нет!
Признание Стива вызвало безудержный приступ хохота у Джона. Командир и Стив с удивлением уставились на товарища.
– Что тебя так развеселило, Джо? – угрожающе спросил Стив.
– Твоя наивность, братишка! – отсмеявшись, ответил водитель. – Думаешь без кленового сиропа ты будешь не по вкусу червям, которые будут тобой лакомиться не сегодня-завтра? С таким настроением тебе лучше было бы сидеть дома у телевизора с попкорном и любимым сиропом, и наслаждался жизнью. Чего тебя принесло сюда?
– То же, что и тебя, Джо – отсутствие этого самого дома, да неоплаченные кредиты, – угрюмо ответил заряжающий.
Слова Стива мгновенно отрезвили товарища. Непогасшая до конца улыбка застыла гримасой боли, и Джон смачно выругался.
– Хватит ссориться! Все мы здесь по одной причине, – примирительно сказал командир. – Лучше давайте решать, как будем выбираться отсюда.
– Сколько нам придётся идти до базы, Джон? – после непродолжительного молчания спросил командир.
– Больше семидесяти километров, сэр, – ответил водитель. – Значит где-то около двух суток.
– Если не будет урагана, – добавил Джон.
– Ну, да, – подтвердил командир. – Сейчас посмотрим прогноз погоды, и, если нам повезёт, немедленно отправимся на базу.
Водитель включил поиск погоды и на экране дисплея высветилась какая-то абракадабра. Прогноз менялся через каждые несколько секунд.
– Что за чёрт? – удивился водитель. – Чем они там занимаются в этом гидромете? Неужели нельзя нормально наладить связь?
– Связь здесь не причём! – задумчиво сказал командир.