Вода капала с платья. Она убрала мокрые волосы с лица. Последний раз, в одежде, она плавала в девятом классе, когда дурачась, подруга толкнула ее в реку, а она – потащила ее за собою.
Джузеппе не знал, что делать.
– Подожди, я найду полотенце!
Он убежал. А она стояла довольная. Было не холодно, и не страшно простудиться.
Парень вернулся с большим мохнатым полотенцем и начал промакивать ткань и пытался вытереть ее, не вынимая из платья.
– Погоди, погоди, я – аккуратно… я даже сюда не заглядываю! – он вытирал ее шею и край декольте.
Она заметила, что мокрое платье так плотно облегало ее фигуру, что стали видны очертания вздернутых сосков. Она напоминала мокрую скульптуру, а Джузеппе обволакивал эту скульптуру руками – плечи, руки, талию, бедра и казалось, что он контролирует себе все меньше и меньше.
Ей было легко и свежо, они пошли дальше по набережной. За стеной шумело море и фонари освещали их путь ленивыми желтыми пятнами. Они шли к ее дому, она жила за одну улица от моря.
Спокойной ночи! – скзаала она, стоя спиной к двери.
Можно я зайду? В туалет.
Она открыла дверь. Он вошел и через минуту вернулася из туалета. Проходя мимо, обнял ее и они повалились на большую кровать. Тусклый свет лампы, суета. Как сцена из плохого порнофильма, унылого, скучного.
«Может включить подсветку постели?» – подумала она. В этом туристическом жилье, кровать по краю была украшена маленькими фонариками.
«Но тогда. это точно будет похоже на порнофильм!»
Она хотела Джузеппе и не хотела одновременно. Вспомнила момент безудержной страсти несколько лет назад, с другом, также впопыхах, второпях – она и долгое время отчуждения.
Он снял штаны и его итальянское хозяйство было как из хорошего порнофильма. О села на кровать в одних трусиках. Платье он уже спел снять с нее, когда целовал ее грудь, живот, все тело.
Тебе лучше уйти! – она сидела, повернувшись боком к нем, на согнутых коленях.
Он посмотрел на нее.
Что – то не так?
Она молчала.
Встал, повиливая задом одел плавки и натянул штаны. Она нашла платье и одевшись, вышла на темную, залитую лишь луной улицу, стала его ждать.
Он вышел к ней. – Что случилось? Я думал, ты тоже меня хочешь?
Она закрыла дверь за его спиной.
Хочу… ты мне очень нравишься, – она замолчала, – но я не хочу, чтобы было так.
Она обняла его и чуть не заплакала, прижалась щекой к его щеке, – Я боюсь влюбиться! Я не хочу так, – отстранилась и отошла на шаг. Спящие дома и длинная узкая улица, безмолвие ночи – все выглядело, наверное, также тысячу лет назад, или две.
Он потянул ее к себе, обнял. Теперь они стояли у каменной стены вдвоем.
– Я не хочу торопиться, – ей было больно, но не так пусто, как только что, – Ты такой классный, мне редко встречаются такие.
Он молчал. Он был расстроен.
Я вернусь! – он порывисто поцеловал ее. В его взгляде смешалось желание и злость. Резко развернулся и потопал прочь.
Она открыла тяжелую железную дверь, зашла в дом и включила свет. На сердце, а не в голове было ощущение чего – то правильного. Хотя она ожидала, что будет терзаться, но на душе было спокойно и она быстро уснула.
***
Он стоял на набережной, а ветер уносил сигаретный дым, нежно овевал лицо. Светало. Ночка удалась. Они домчали до Катании за полчаса с Фердинадом и Лео. Помнит, как выпили по маленькой, потом еще пара шотов. Зачем-то звонил ей. На танцполе были и Камилла, и Клаудиа, и Вероника! Он улыбнулся. Поднял голову вверх – проплывали редкие в Ортижии облачка. Рубашка была расстегнута и развязанный галстук – бабочка распластался на плече черной пиявкой. Джузеппе вдыхал дым и ночь прояснялась: телодвижения, обьятия, прикосновения – весь калейдоскоп. Какая приятная легкость, когда не можешь чувствовать даже усталости! Сейчас откроется кафе, можно выпить чашечку экспрессо, и на работу! Он сонно мотнул головой. сигарета полетела вниз. Мимо пробежал худенький латинос, мелькая ярко – зелеными кедами. Зачем же так топотать! Он оглянулся на удаляющуюся фигуру. Достал новую сигарету и постучал ее по дну пачке. Справа розовел край острова, – крепость Кастелло Маньяче, которая отделяла спокойную древнюю набережную от залива с шумными кафе и сияющими огнями и лаковыми боками яхатами.
«А что если, а что если не кофе?» Вдруг сигаретный дым потянулся вверх и за ним потянулись очертания его мизинца, безымянного пальца – вся рука. «Сегодня начинаем работу пораньше». Спортсмен оглянулся – на набережной не было никого, только легкая дымка стремилась в сторону Эоловых островов.
***
Квартира выглядела по- богемному заброшенной. Все новое, хорошее, но огромная коробка из – под вчерашней пиццы с остатками оной на столе, да пара пивных бутылок. Диван с смятой простыней и подушкой, огромный балкон с ажурными занавесями и вывеска над камином, явно утянутая из пивного ресторанчика, пропагандирующая нездоровый образ жизни – сосики, пенный бокал и грудастая официантка.
Андреа стоял рядом, гордый, что смог найти такое отличное жилье – недорогое и в центре.
– А что это? – спросила она у Нино, хозяина апартаментов и друга Андреа.
Это наш арт – объект. Когда – нибудь продадим за большие деньги! – ответил Нино, Он был небольшого роста темноволос и усат, Его узкое тело обтягивала белая футболка с надписью Led Zeppelin и черные джинсы.
– Ааа, современное искусство. Понятно. Как Энди Уорхол?
– Тот чувак, что консервные банки рисовал? Да, да, точно.
– А здесь только одна комната?
Нино показал ей свою маленькую мастерскую и небольшую спальню, в которой размещалась двухярусная кровать, стол и постер из «Негодяя». Она подняла взгляд,
Окна не было. Только маленькая решетка, скорее пробоина на крышу, на которой непрерывно тусовали голуби.
Он проследил за ее взглядом – да, окна действительно нет.
– А кондиционер?
– Кондиционер есть в большой комнате, но здесь не очень жарко. Обычно.
А сколько вы за нее хотите?
– Я сам в ней живу, сейчас развожусь и иногда ко мне приезжает сын.
– Так сколько?
– Давайте сходим попить кофе! – неожиданно сменил тему Нино и вышел в другую комнату.
– Андреа, что это значит? – зашептала она на ухо другу, – ты знаешь сколько он хочет за аренду?
– Не знаю, давай сходим попить кофе.
– Ну хорошо.
Они расположились в кофейне за углом, но правильно было бы назвать это желатерией – магазином мороженного. Его тут было сорок видов, не считая разных тортов и маленьких пирожных. И кофе конечно был чудесный. Она выбрала маленький шоколадный десерт, который манил глянцевыми темно – коричневыми боками и торчащим шоколадным лепесточком с парой кофейных зернышек наверху. Рядом на витрине стояли еще парочка не менее соблазнительных десертов – небольшой цилиндр из желтых и коричневых бисквитных слоев, облитый светлой глазурью из белого шоколада и с золотомыми съедобными жемчужинками сверху и традиционнная кассатия – похожий на сложенную ладонь очень маленького человечка, или голову дракончика, без гребня и ушей, слой сладкой рикотты – воздушного сыра, между тонким слоем бисквита на подошве сладости и зеленой глазурью на ее верхушке. Но рикотту она уже пробовала, а это – шоколадно – кофейное соблазнение, казалось нагло подмигивало ей. Возможно также влечет мужчину изящная женская ножка в черном чулке.
– Капучино и пирожное, вот это! – она ткнула пальцем сквозь стекло.
– Капучино? Вы уверены? Сейчас такая жара. Может вы хотите холодный капучино?
Девушка обернулась на своих спутников. Нино и Андреа закивали: «Да, холодный капучино это то что надо, попробуй»
Она вернулась к продавщице:
– Холодный капучино, пожалуйста.
Андреа не захотел пить ничего, а Нино заказал себе обычный кофе.
Они продолжили говорить о музыке. Через полчаса обсуждения любимых исполнителей и музыкальных групп она попыталась вернуться к вопросу аренды. День конечно чудесный и компания хорошая, но где – то жить то ей надо, подумала она, хотя уже и решила, что этот разговор ни к чему не приведет и повод уйти в кафе, это просто повод выйти из квартиры.