***
Был поздний вечер. Она сидела в комнате и казалось, что заняться совершенно нечем. В Ортижии, исторической части города Сиракузы, это был уже поздний вечер – десять часов. Магазины давно закрыты, а рестораны – собираются закрываться. А она только оторвала глаза от компьютера, вынырнув из работы как из сна, и посмотрела по сторонам. Комната была просторной, с огромной кроватью и небольшим синим диваном, но напоминала подвал из – за окна под самым потолком. Странно, но в отличие от голландцев, которые привыкли делать окна в пол и держать их не зашторенными, итальянцы вели более скрытный, хоть и шумный образ жизни. Вы могли их не видеть, но слышать – непрерывно: сквозь решетчатую дверь доносились крики мальчишек из дома напротив, ворчание итальянских бабушек, которые одинаково ругались и обсуждали новости, разговоры туристов, ищущих очередной пункт на карте.
Хотелось салатик со свежей горькой рукколой и моцареллой, а в холодильнике, кроме соуса для пасты, ничего не было. Перед отьездом она нашла волшебный вариант – пожить три дня на Эоловых островах, возле побережья Сицилии. Но когда хозяин дома написал: «Не могу сейчас тебя принять, семейный проблемы», эта нить маршрута оборвалась и она скатилась вниз – из верхнего края острова – Мессины в нижний, поближе к Африке – Ортижию, которую посоветовал тот же негостепримный тип: «Ты просто должна ее увидеть!» Пока она думала, где раздобыть еду, завибрировал планшет – пришло сообщение от парня по имени Джузеппе. На русском. Он обещал ей завтра показать окрестности и приглашал на чай.
***
– Привет! – он поднялся со скамейки ей навстречу. В длинных черных шортах и серой футболке с надписью на сицилийском. Уверенный в себе, симпатичный. И говорит по – русски, совершенно по – русски. Так прикольно говорить на русском вживую, она уже отвыкла за несколько недель. Самая живая и близкая речь – английская, урывки фраз – на итальянском.
С ним не хотелось кокетничать, томно смотреть и тихо улыбаться, а хотелось рассказать всю свою жизнь, поделиться впечатлениями и приключениями.
Они шли по улицам Ортижии, а он все говорил и говорил: как поехал учиться русскому в Москву и мама собирала три чемодана – один с одеждой, один с книгами и один с едой. Что еда закончилась в первую неделю, потому что он делился ею со всеми знакомыми.
«С ним весело, мы можем стать хорошими друзьям», – думала она, возвращаясь домой.
***
Солнечный свет заливал все вокруг, делая бледно – желтые стены еще светлее, будто разбавляя желтую акварель водой. Мимо прошел англичанин, похожий на инопланетянина: он двигался медленно, скрывал лицо под шляпой и очками и показывал всем своим видом, как ему неуютно в этой чужеродной среде.
Шляпу она забыла дома, а очки – одела для красоты. Прошло две недели в самой южной части острова. Ее тело кажктся привыкло и стало считать это место вполне родным. Она шла по широкой набережной с яхтами богатых и очень богатых людей и деревьями подстриженными кубом, прямо до поворота на главную улицу. Затем – площадь с церковью Дуомо – храмом из камня цвета пломбира, затем – улочка с настоящим пломбиром, там можно позавтракать мороженными с бриошью и дальше – до площади Архимеда. еще один широкий проспект, и вот уже видна маленькая цветочная клумба с ярко – красными и желтыми цветами и благородно позеленевший от времени медный фонтан для мытья рук (или для мыться фруктов или даже ног) и площадь с храмом Апполона. Рядом с площадью был рынок куда она как раз шла. Купить виноград, помидоры, хлеб, облизнуться на ряды вяленых окороков, колбас и сыров – твердых желтых и мягких, белых творожных, подивиться россыпи устриц и попить кофе с кассатиной.
Впереди был рабочий день. Она проводила его в комнате или в кафе, щелкая по клавишам смешной зеленой обложки – клавиатуры с планшетом. Там был Харьков, друзья и работодатели. Она делала ту же работу, что и день ото дня. В какие – то мгновения забывала, что за несколько тысяч километров от своего города. Поначалу мысль о работе на отдыхе казалась ей противоестественной. Но если ты не дочка миллионера, то придется! Ее киевская подруга, сказала: «Наверное, тебе надо найти какое-то новое качество отдыха» и сейчас она была счастлива, что нашла его для себя. Когда в конце рабочего дня выходишь, а за порогом – другой город и море, самое главное – море! Мгновенное перемещение из офиса как в сказке или хорошем кино о приключениях, ее собственном фильме.
***
Ей казалось, что многое непозволительно в этом возрасте, и многого она уже должна была бы достичь – к определенному возрасту. Лет с двенадцати она считала себя слишком старой, вернее, слишком взрослой: «Ведь у меня есть младший брат, ему можно, а мне – нет».
«Ты уже слишком взрослая!» – сказал отец, когда она подпрыгивала от радости на морском курорте в Алуште или Алупке, куда они впервые поехали все вместе. Он учил ее плаавать, вполне взрослую и уже умеющую держаться на воде. И ей хотелось быть с ним, быть в центре его внимания. Она прыгала от радости, а он дернул за руку: «ты уже слишком взрослая» и, наверное запустил механизм, который начал тикать внутри.
Чертырнадцать лет – интересно, пятнадцать – что – то новое, шестнадцать – получаю паспорт, семнадцать – тоже хорошо, восемнадцать – совершеннолетие, девятнадцать – красивый возраст, красивый, двадацать – «я с парнем!» – «Я успела!» – думала она, – встретить парня и потерять девственность.
Двадцать один – это совсем чуть – чуть, двадцать два – заканчиваю университет, ура! Двадцать три – этот возраст был для нее таким серьезным. Она начала работать в школе, мама помогла устроиться преподавателем у университет. Она чувствовала себя еще студенткой, но стояла по другую сторонту парт. Как это?
Двадцать четыре – был странный возраст. Она была очень худой и уставшей от жизни. Худой – потому что их молодой семье (она жила с тем самым парнем) постоянно не хватало денег. Однажды, шагая по рынку, она увидела глаза очень серьезной, озабоченной и перепуганной девушки. Как будто та решает вселенскую проблему: как расщепить кварк? Испугалась и через секунду узнала себе в отражении. В этот момент она думала, как бы на пять гривен купить овощей, яиц и «на что еще хватит» для ужина. Они жили вместе в маленькой квартире мужа. На кухне она учила английский и еще у нее была полочка для книг. Весь мир к сжался до стирки – готовки – уборки. А все хобби, мечты, увлечения – остались дома вместе с подростковыми фото и серебрянными украшениями.
«Я его больше не хочу, я должна хотеть», – как – то ночью она отвернулась к стене завешанной ковром. «У вас проблемы?» – спрашивала свекровь. «Старородящая!» – заявила гинеколог.
Двадцать пять. На вечеринке были только друзья мужа и одна ее подруга. «Четверть века, пора бы призадуматься» – говорила героиня Мерилин Монро на свое день рождения. За один день она собрала вещи и уехала. Развод.
***
Джузеппе вытащил из бумажника визитку итальянского посла.
– Я открою свое дело в Москве или Питере. Нет, в Питере, наверное, лучше. – продолжал оттирать, поглаживать ее плечи, ноги и ступни, стряхивая них песок и напевая «Sapore di mare, sapore di sale».
– На пляже было класно, жаль, что ты не успел уйти пораньше с работы и поплавать со со мною… – она убрала мокрую прядь со лба.
А перед этим был поцелуй, тот самый.
Вчера, когда разошлись посетители литературного кафе, она подошла к нему:
– Мне приятна, твоя дружеская поддержка, ты мне как брат! – и чмокнула его в лоб.
– Посидим в кафе? Отметим успех? Твой первый мастер – класс на Сицилии!
– Давай!
Они нашли кафе, в которое не попали в первый раз – «Вешь».
Как было приятно обсуждать грамматику и правильное произноешние рядом с его губами, почти их касаясь, еще чуть – чуть, но нет. И ей казалось, что он тоже хочет сократить это расстояние.