До трех часов я честно крутил баранку. Сначала мне повезло с иностранцами у автовокзала, потом со старушкой у похожего на гигантский дуршлаг центрального рынка, затем с болезненного вида пареньком, который за двойной тариф заставил меня объездить половину города. В три часа я высадил у центрального парка женщину с ребёнком и решил, что пора подзарядить батарейки. От гамбургеров и хот-догов уже тошнило, и, чтобы нормально пообедать, пришлось сделать крюк.
В стоявшем в глубине квартала кафе было немноголюдно. Я заказал порцию окрошки, тушенной с черносливом говядины и пару стаканов морковного сока. Может, я заказал бы и чего-нибудь покрепче, но в этот момент на глаза снова попалась синяя «девятка» с тонированными стёклами. На этот раз она не пряталась, а нагло расположилась у входа в кафе. Назвать такую назойливость случайной было уже трудно. Если в автомобиле находились люди Чугунова, то, катаясь за мной столько времени, они явно со мной деликатничали.
Пока я анализировал ситуацию, рядом остановился смуглый темноволосый парень в черных брюках и фиолетовой рубашке и попросил разрешения составить компанию. Я разрешил. Устроившись напротив меня, он извлёк из пухлого бумажника визитку и, положив на средину стола, сухо прошелестел:
– Уполномочен передать вам официальное приглашение на ужин от администрации ресторана «Колизей».
Однако и обороты речи! На одной стороне визитки было напечатано полное имя администратора ресторана: Тишинская Лика Андреевна, фотография, род деятельности и телефон, на другой – дата, время и место.
Насколько я помнил, поклонница с таким именем в моих амурных списках никогда не числилась. С фотографии на меня смотрела немолодая, но все еще красивая женщина со строгой деловой причёской и открытым взглядом. Я положил визитку фотографией вниз и поинтересовался:
– Ты тоже там будешь?
Парень отрицательно помотал головой и встал:
– К сожалению, в мой контракт такого рода обязанности не входят.
– А какого рода? – полюбопытствовал я.
– К сожалению… – снова начал он, но я его перебил:
– Передай, что я подъеду.
Парень бросил на меня неприязненный взгляд, но благоразумно промолчал. Вероятно, ссоры тоже не входили в его контракт. Когда он укатил, я достал барсетку и на всякий случай занёс номер «девятки» в записную книжку. В этой жизни никогда не знаешь, что может пригодиться.
Закончив с трапезой, я все-таки решил, что поступил правильно. В конце концов, ужин в ресторане не самое худшее, что могло со мной случиться – тем более ужин в ресторане, который, по слухам, принадлежал Бадуладзе. Насколько я знал, ни он, ни Чугунов даже в начале своей «трудовой» деятельности никогда большими друзьями друг друга не называли.
В двадцать сорок пять я загнал свою колесницу на автостоянку и, пересев в такси, назвал адрес «Колизея».
На набережной царило праздничное оживление. Южный ветерок лениво поигрывал юбками и волосами женщин. Над перилами коммунального моста, готовое скатиться за горизонт, в жарком мареве мягко сияло солнце. Судя по количеству стоявших по обе стороны от ресторана «БМВ», «ауди» и «мерседесов», посиделки были в самом разгаре.
Я вышел из такси и, поправив выбившуюся из брюк рубашку, двинулся к полукруглому крыльцу ресторана. Подозрительно бодрый швейцар чихнул и, почему-то извинившись по-английски, открыл передо мной дверь.
В просторном вестибюле работал кондиционер. Я зашёл в туалет, сполоснул холодной водой лицо и по широкой лестнице поднялся в обеденный зал. Отражаясь в зеркалах, вдаль уходили ряды столиков. Из-за коричневой конторки поднялся невысокий, пухлый метрдотель и, остановившись в двух шагах от меня, приятным хорошо поставленным баритоном произнёс:
– Добрый вечер. Рад, что вы выбрали наше заведение. Хотите поужинать или будут дополнительные пожелания?
С таким голосом, как у него, можно было бы подыскать работу и поинтереснее. Я вручил ему визитку Тишинской и выжидательно замер. По тому, как метрдотель взглянул на карточку, было ясно, что он знаком с ней не хуже, чем я со своим отражением.
– Как вас представить? – поинтересовался он.
– Если водители у вас все ещё котируются, то можно просто таксистом, – сказал я.
Метрдотель вернулся к конторке, глянул в мою сторону и поднял трубку.
Я осмотрелся. Столики в основном занимали крашеные и натуральные блондинки и брюнетки. Такое обилие женского пола одной субботой объяснить было трудно.
Метрдотель закончил разговаривать и жестом пригласил следовать за ним. У одного из кабинетов он остановился и, окинув меня контрольным взглядом, раздвинул портьеры.
То, что я перед собой увидел, особого восторга не вызывало. Я бы предпочёл разговор с глазу на глаз, хотя сидевшие за круглым столиком женщина и двое мужчин, вероятно, придерживались другого мнения. Тишинская указала на свободный стул и, выждав, когда я сяду, спросила:
– Так вы и есть тот парень, который устроил на вокзале переполох?
Сидевший справа от неё мужчина сдержанно хмыкнул. Я посмотрел на его «точёный» профиль и отвернулся. Похоже, родители в момент его зачатия столько задолжали природе, что та решила таким нехитрым способом напомнить им о себе. Создать такой шедевр, опираясь на одно воображение, вряд ли бы сумел даже такой опытный фантазёр, как Босх.
– А вы как думаете? – спросил я.
Не спуская с меня глаз, Тишинская косточкой указательного пальца осторожно приласкала черную бровь:
– Мой вопрос показался вам слишком прямолинейным?
– Может быть, для начала мне кто-нибудь объяснит, зачем меня вообще сюда пригласили? – предложил я.
Лицо женщины посуровело:
– Вы всем отвечаете вопросом на вопрос или одним женщинам?
Сидевший по левую руку от Тишинской красивый широкоплечий блондин наклонил к плечу крупную голову и выжидающе уставился на меня.
– А вас это не устраивает? – спросил я.
– Не больше, чем скульптора камень.
Кажется, в своё время женщина имела какое-то отношение к искусству.
– Понятно, – сказал я, – надеетесь при моей помощи изваять что-нибудь бизнесукрепляющее?
Тишинская прикурила от электронной зажигалки длинную тонкую сигарету и, не спуская с меня глаз, выпустила к потолку струйку дыма:
– А вы считаете себя на это способным?
– Пока эти мальчики здесь, вряд ли.
Блондин криво усмехнулся. Шедевр повёл подбородком сначала в одну сторону, потом в другую.
– Чем вам так не угодили мои коллеги? – поинтересовалась Тишинская.
– Просто, пользуясь случаем, сразу хочу избавиться от конкурентов раньше, чем это сделают они, – сказал я.
Лицо блондина осталось невозмутимым, а вот Шедевр разволновался не на шутку: придвинул к себе бутылку и одним глотком осушил рюмку.
– Может, ещё по одной? – предложил ему я.
Его сумеречный взгляд на мгновение заморозил даже меня.
– Ну-ну, – пристыдил его я, – я ведь лишь предложил.
Блондин поднялся и молча вышел. Оформленное неведомыми инструментами лицо Шедевра побагровело.
– Вам помочь или сами выйдете? – поинтересовался я у него.
Перестав жевать, Шедевр выжидающе глянул на женщину. Скрестив на груди руки, та разглядывала нас, словно диковинных зверушек. Между её пальчиками, едва заметно подрагивая, дымилась сигарета. Наконец, вдосталь наглядевшись, она обронила:
– Скажите Павлу, чтобы накрыл для вас в жёлтом кабинете.
Шедевр нехотя поднялся. Оказывается, у него была беда не только с лицом, но и с ногами. Имея торс взрослого человека, по вертикали он едва дотягивал до подростка. Надо полагать, что достоинства, за которые его тут держали, являлись тоже не совсем обычными.
– Немного грима, и он с успехом мог бы выступать в цирке, – заметил я, когда тот вышел.