В этой просторной комнате были те же предметы мебели, что и во всех домах коммуны. Те же, но не такие же. Стулья и диван обиты мягкими, роскошными тканями. Ножки стола не прямые, а изящные и изогнутые, украшенные резьбой. Кровать в дальнем углу комнаты покрыта восхитительным покрывалом, вышитым изысканными узорами.
Но больше всего Джонаса поразили книги. У него дома, как и у всех остальных членов коммуны, была только справочная литература: словарь, полный указатель всех домов, офисов, фабрик и комитетов коммуны. И, конечно, Книга Правил.
Он никогда не видел никаких других книг. Он даже не знал, что они существуют.
Но в этой комнате все стены были заставлены книжными полками - до самого потолка. Сотни - а может, и тысячи томов с блестящими названиями.
Джонас не мог оторвать от них глаз. Что может быть написано на тысячах страниц? Еще Правила, кроме тех, что управляют коммуной? Еще какие-то офисы, фабрики и комитеты?
Но времени на то, чтобы как следует осмотреться, не было - сидящий за столом человек не сводил с него глаз.
Джонас быстро подошел к нему, слегка поклонился и представился:
- Я Джонас.
- Я знаю. Добро пожаловать, Принимающий Воспоминания.
Джонас узнал его. Это был тот самый Старейшина, который так выделялся среди других на Церемонии.
Джонас смущенно смотрел в светлые глаза, так похожие на его собственные.
- Сэр, я приношу извинения, но я не понимаю…
Он подождал стандартного ответа, но его не последовало.
Тогда Джонас продолжил:
- Просто я думал, то есть думаю, - поправил себя Джонас, решив, что если уж Правильное Употребление Слов зачем-то нужно в обычной жизни, то сейчас, перед лицом этого человека, оно просто необходимо, - я думаю, что Принимающий Воспоминания - это вы. Я только, ну, меня назначили, то есть выбрали только вчера. Я еще никто. Пока еще никто.
Мужчина задумчиво посмотрел на него. В этом взгляде читались любопытство, беспокойство и даже что-то вроде сочувствия.
Наконец он заговорил:
- С этого дня, с этой минуты, по крайней мере для меня, ты - Принимающий. Я был Принимающим очень, очень долго. Думаю, ты это заметил.
Джонас кивнул.
Лицо мужчины было покрыто морщинами, а светлые глаза смотрели, хоть и пристально, но устало.
Вокруг глаз залегли глубокие тени.
- Я вижу, что вы очень старый, - почтительно сказал Джонас. К Старым в коммуне всегда относились с огромным уважением.
Мужчина улыбнулся и провел рукой по морщинистой щеке.
- На самом деле, не такой уж я и старый. Работа состарила меня. Я знаю, что выгляжу так, будто меня давно уже пора внести в списки на Удаление. Но в действительности у меня еще много времени впереди. - Он ненадолго замолчал. - И все же я обрадовался, когда тебя избрали. Они долго тянули с этим. Предыдущее, так неудачно закончившееся избрание состоялось десять лет назад, и я уже начал слабеть. Мне понадобятся все оставшиеся силы, чтобы обучить тебя. Нам с тобой предстоит долгая и тяжелая работа.
Он указал на стул:
- Сядь, пожалуйста.
Джонас опустился на мягкое сиденье.
Старик прикрыл глаза и продолжил:
- Когда мне было Двенадцать, меня избрали, как и тебя. И мне было страшно, как и тебе.
Он открыл глаза и посмотрел на Джонаса. Тот кивнул.
Глаза снова закрылись.
- В эту комнату я пришел, чтобы начать свое обучение. Это было очень давно. Предыдущий Принимающий показался мне таким же старым, каким я кажусь тебе. И он выглядел таким же усталым, как я сегодня.
Внезапно он выпрямился, открыл глаза и сказал:
- Ты можешь задавать вопросы. Мне сложно описать, как это происходит. Ведь говорить об этом запрещено.
- Я знаю, сэр, - сказал Джонас, - я читал инструкцию.
- То есть я могу не стараться все объяснить, - усмехнулся мужчина. - Моя работа очень важна и почетна. Но это не значит, что я идеален. Я уже пытался один раз обучить преемника. И не справился с этим. Пожалуйста, задавай любые вопросы, которые смогут тебе помочь.
У Джонаса были вопросы. Тысяча вопросов. Миллион. Столько же вопросов, сколько книг на полках. Но он не задал ни одного. Пока не задал.
Мужчина вздохнул, видимо, думая, с чего начать. Затем снова заговорил:
- Проще говоря, хотя ничего простого тут нет, моя работа состоит в том, чтобы передать тебе все воспоминания, которые я храню. Воспоминания о прошлом.
- Сэр, - робко сказал Джонас, - я с огромным интересом выслушаю историю вашей жизни и ваши воспоминания. - И быстро добавил: - Приношу извинения за то, что перебил вас.
Мужчина нетерпеливо махнул рукой.
- Никаких извинений в этой комнате. У нас нет на это времени.
- Сэр, - продолжил Джонас неуверенно, понимая, что, кажется, опять перебивает, - мне, правда очень интересно, но я все-таки не понимаю, что в этом такого важного. Я могу выполнять взрослую работу в коммуне, а в часы отдыха приходить к вам и слушать истории вашего детства. Я с удовольствием этим займусь. Вообще-то, - добавил Джонас, - я уже занимался этим в Доме Старых. Старые любят рассказывать про свое детство, и мне всегда нравилось их слушать.
Мужчина покачал головой.
- Нет-нет. Я просто неясно выразился. Это не мое прошлое, не воспоминания о моем детстве.
Он откинулся на кресле.
- Это воспоминания всего мира, - вздохнул он. - То, что происходило до тебя, до меня, до предыдущего Принимающего, за многие-многие поколения до нас.
- Всего мира? - Джонас нахмурился. - Я не понимаю. Вы говорите не только о нас. Не только о коммуне? Вы имеете в виду Другое Место?
Он попытался осмыслить услышанное.
- Извините, сэр. Я не совсем понимаю. Может, я недостаточно умен. Я не понимаю, что значит "целый мир" и "за многие-многие поколения до нас". Я думал, есть только мы. И только сейчас.
- Нет, есть гораздо больше. Есть все, что Дальше - Другое Место, и все, что было до нас, и еще раньше, и совсем давно. Я узнал об этом, когда был избран. И здесь, в этой комнате, один, я переживаю это снова и снова. Так к нам приходит мудрость. Так мы строим будущее.
Он шумно перевел дыхание.
- Я просто переполнен воспоминаниями.
Джонас вдруг почувствовал сострадание к этому старику.
- Это как… - старик умолк, будто подыскивая правильные слова, - как спускаться с горы на санках по глубокому снегу. Вначале захватывает дух - скорость, холодный чистый воздух, но затем снега становится все больше, он налипает на полозья, и ты едешь медленнее, и тебе все тяжелее двигаться вперед, и надо отталкиваться все сильней и сильней, и…
Он вдруг помотал головой и уставился на Джонаса.
- Ты ведь ничего не понял, да?
Джонас смутился.
- Ничего, сэр.
- Ну, конечно, не понял. Ты ведь не знаешь, что такое снег.
Джонас покачал головой.
- А что такое санки? Полозья?
- Нет, сэр, - сказал Джонас.
- А что такое спускаться с горы? Это все пустой звук, да?
- Да, сэр.
- Вот с этого и начнем. Я все думал, с чего начать. Ложись на кровать лицом вниз. И куртку сними.
Джонас так и сделал. Ему было немного страшно. Он лег и кожей почувствовал мягкую ткань, покрывающую кровать. Он видел, как старик встал и подошел к стене, на которой висел громкоговоритель, такой же, как и в каждом доме в коммуне. Но не совсем. У этого громкоговорителя был переключатель, который старик одним щелчком передвинул на "выкл.".
Джонас едва не вскрикнул. Он может выключить громкоговоритель! Это было потрясающе.
Старик подошел и сел на стул рядом с кроватью. Джонас лежал не двигаясь и ждал, что же будет дальше.
- Закрой глаза. Расслабься. Больно не будет.
Джонас вспомнил, что ему разрешено, даже рекомендуется задавать вопросы.
- Что вы собираетесь делать, сэр? - спросил он, надеясь, что его голос не дрожит.
- Я собираюсь передать тебе воспоминание о снеге, - сказал старик и положил руки на его обнаженную спину.
11
Сперва Джонас не почувствовал ничего особенного. Только ладони старика на своей спине.
Он попытался расслабиться и дышать ровнее. В комнате царила полная тишина, Джонас даже испугался, что опозорится в первый же день Обучения и уснет.
Джонас вздрогнул - руки на его спине неожиданно похолодели. И сразу же воздух и даже его собственное дыхание стали холодными. Он облизал губы и языком почувствовал этот холод. Это было удивительно, но совсем не страшно. Его переполняла энергия, он вдохнул опять и на этот раз воздух был ледяным. Теперь он чувствовал, как холодный ветер обдувает его руки и спину.
Касаний старика он больше не чувствовал.
Затем - совсем новое ощущение. Много мелких уколов. Но совсем не больно. Будто маленькие холодные перышки падают на лицо и тело. Он высунул язык и поймал ледяную колючку. Она тотчас растаяла. Он поймал еще одну, и еще, и еще… Джонас улыбнулся.
Краем сознания он понимал, что лежит в комнате, в Пристройке. Но другая, отдельная часть его знала, что он сидит и под ним вовсе не мягкое покрывало, а что-то плоское и жесткое. Его руки держали (оставаясь лежать вытянутыми вдоль тела) грубую мокрую веревку.
И он видел, хотя глаза его были закрыты. Он видел яркий поток кружащихся кристаллов, и эти кристаллы покрывали его руки холодным мехом.
Он видел свое дыхание.
Сквозь этот кружащийся вихрь - внезапно он понял, что это и есть снег, о котором говорил старик, - он мог видеть далеко вокруг. Точнее, вниз - он находился на возвышении. Земля была покрыта густым пушистым снегом, но он сидел не на земле, а на чем-то твердом и плоском.