– Лачуга бедняка.
– Боюсь, что так и есть, – печально улыбнулся Джаред. – В нашу Эру комфорт доступен только богачам.
Они спешились, привязали лошадей и оставили их пастись в высокой траве у ограды. Сломанные ворота висели на одной петле, ещё влажная от росы трава была примята – Клодия отчётливо представила, как их тяжело протащили по земле совсем недавно.
Джаред остановился.
– Дверь открыта, – сказал он.
Клодия хотела обойти его, но, остановив её движением руки, он достал и включил сканер.
– Внутри никого, – добавил он, сверившись с показаниями прибора.
– Тогда войдём и подождём его. У нас остался только сегодняшний день.
Она прошла по сухой растрескавшейся тропке,Джаред следовал за ней по пятам.
Клодия распахнула скрипучую дверь и услышала шорох в глубине хижины.
– Здесь есть кто-нибудь? – позвала она тихонько.
Молчание.
Она просунула голову в дверь.
В тёмном помещении пахло дымом. Клодия вошла. Ставни были распахнуты, сквозь маленькое оконце лился свет. Огонь в очаге уже погас, внутри на цепи висел закопчённый котелок, торчал вертел, пепел поднимался в широченную трубу.
Рядом с печкой притулились две скамеечки, у окна стояли стол, стул и шкафчик, в котором красовались помятые оловянные тарелки и кувшин. Она достала кувшин и понюхала молоко.
– Свежее.
Джаред приблизился к маленькой дверце, ведущей в хлев, и, наклонившись, заглянул внутрь.
Спина его напряглась, и Клодия мгновенно поняла – что-то тут не так.
– Что?
Учитель обернулся, бледный, как смерть – Клодии даже почудилось, что у него опять приступ.
– Боюсь, мы опоздали, – выдавил он.
Она подошла, но Джаред преградил ей путь.
– Я хочу посмотреть, – прошептала она.
– Клодия…
– Дай мне взглянуть, Мастер.
Она поднырнула под его локоть.
На полу хлева, распростёршись на спине, раскинув присыпанные соломой руки, лежал пожилой человек. Шея его была сломана, глаза открыты.
Пахло застарелым навозом, надоедливо жужжали мухи и осы, где-то снаружи блеял козлик.
– Они его убили, – похолодев от ужаса и гнева, выпалила Клодия.
– Этого мы не знаем.
Джаред, похоже, овладел собой. Он опустился на колени рядом с телом, коснулся шеи, запястья, провёл сканером.
– Его убили. Он что-то знал о смерти Джайлза. Они поняли, что мы придём сюда! – воскликнула Клодия.
– Кто мог это понять?
Он встал и вернулся в комнату.
– Эвиан знал. Они могли подслушать наш разговор. И потом, Джоб. Я спросила у него…
– Джоб всего лишь ребёнок.
– Он боится моего отца.
– Клодия, я сам боюсь твоего отца.
Она снова взглянула на жалкую фигурку на соломе и, обхватив себя руками, дала выход своему гневу.
– Ты же видел следы, – выдохнула она.
Да, там были следы: два синяка на рябой шее, очень похожие на отметины от больших пальцев.
Клодия продолжала:
– Какой-то очень крупный человек. И очень сильный.
Джаред открыл шкаф, приподнял стоявшую там посуду.
– Конечно, он не сам упал.
Захлопнув шкаф, учитель подошёл к печке и уставился вверх. Затем, к удивлению Клодии, забрался на скамейку и начал шарить в трубе. Посыпалась сажа.
– Мастер?
– Он жил при дворе. Наверняка умел читать и писать.
Сначала она не поняла. Потом быстро огляделась, заметила кровать и приподняла завшивленный матрас с торчащей из дырок соломой.
Во дворе заверещал и захлопал крыльями дрозд.
Клодия застыла.
– Они вернулись?
– Может быть. Продолжай искать.
Но когда она сделала шаг, под подошвой скрипнула доска.