Замотанная в лохмотья, изуродованная язвами лапка схватила еду. Он наблюдал за жующим существом и вспоминал его тихий торопливый голос.
– Кто ты? – спросил он.
– Эта тварь ещё здесь?
Кейро, раздражённо морщась, натянул и зашнуровал куртку. Финн пожал плечами.
– Плюнь ты на эту пакость. – Кейро сел, жадно заглотал кусок мяса и огляделся в поисках добавки. – Оно заразное.
– Ты обязан «этой пакости» жизнью, – заметил Гильдас.
– Как бы не так! – злобно огрызнулся Кейро. – Я сам прихлопнул Джорманрика.
Он повернулся к существу, и вдруг глаза его расширились от ярости, он вскочил, бросился к собаке-рабу и выхватил из его рук что-то тёмное.
– Не тронь мои вещи!
Это была сумка, из которой вывалилась зелёная туника и драгоценный кинжал.
– Вонючий воришка!
Кейро прицелился, чтобы пнуть существо, но оно отпрянуло, и, к всеобщему изумлению, девичий голос произнёс:
– Лучше бы спасибо сказал, что я тащила твоё добро.
Гильдас повернулся на пятках, уставился на кучку лохмотьев, ткнул в неё костлявым пальцем и потребовал:
– Покажись!
С головы упал драный капюшон, лапки размотали бинты и серые полоски обмоток. Постепенно из уродливой груды тряпья возникла стоящая на коленях маленькая фигурка с копной грязных тёмных волос, обрамлявшей узкое личико; глаза с подозрением следили за реакцией остальных. Напяленные на неё во много слоёв тряпки были перетянутыв разных местах таким образом, чтобы создавать видимость бугров и горбиков. Когда она стащила с рук остатки комковатых бинтов, Финн с отвращением отпрянул при виде открытых язв.
– Плутишка, – хмыкнул Гильдас и шагнул вперёд. – Неудивительно, что ты держалась от меня подальше.
Во мраке металлического леса собакораб превратился в маленькую худенькую девушку с искусно нарисованными разноцветными болячками. Она выпрямилась, медленно, словно уже забыла, как это делается. Потом потянулась и застонала. Остатки цепи на её шее закачались с тихим звяканьем.
– Ну и ну. А Джорманрик хитрее, чем я думал, – хрипло рассмеялся Кейро.
Девушка бросила на него дерзкий взгляд
– Он не знал. Никто не знал. Меня и ещё несколько человек захватили комитатусы. В ту ночь умерла одна старуха, я стащила еёлохмотья, нарисовала себе жидким навозом и ржавчиной болячки и отчекрыжила волосы. Я знала – чтобы выжить, нужно очень, очень хорошо соображать.
Она смотрела испуганно и вызывающе. Возраст её трудно было определить – грубая стрижка делала её похожей на тощего ребёнка, но Финн догадывался, что она немногим моложе его самого.
– Как оказалось, это была не лучшая идея, – заметил он.
Она пожала плечами.
– Я же не знала, что стану рабыней.
– И будешь пробовать его еду.
– Он неплохо питался. Поэтому я и выжила.
Она горько рассмеялась.
Финн взглянул на Кейро. Брат по обету понаблюдал за девушкой, отвернулся и улёгся на одеяла.
– Ладно, избавимся от неё утром.
– Это не твоё дело, – тихо, но твёрдо сказала она. – Теперь я слуга Видящего Звёзды.
Кейро повернулся и уставился на неё.
– Моя кто? – спросил Финн.
– Ты вытащил меня оттуда. Никто другой не сделал бы этого. Если ты меня бросишь, я поползу следом. Как собака. – Она шагнула вперёд. – Я хочу совершить Побег. Хочу оказаться Снаружи, если оно существует. Рабы болтали, что ты в своих снах видишь звёзды, что с тобой говорит Сапфик. Что Инкарцерон покажет тебе выход, потому что ты его сын.
Он в смятении уставился на неё. Гильдас покачал головой и встретился глазами с Финном.
– Тебе решать, – пробурчал старик.
Финн понятия не имел, что ему делать.