Джаред сидел на столе, баюкая на руках лисёнка и упираясь ступнёй в спинку стула Клодии. Та же, склонившись над планшетом, читала вслух:
– «Александр Шестой, Воссоздатель Королевства. Составил Соглашение о двойственности. Закрыл театры и запретил все формы общественных увеселений». Зачем он это сделал?
– Из страха, – с иронией ответил Джаред. – К тому временилюбое сборищерасценивалось как угроза порядку.
Клодия улыбнулась, но в горле было сухо, как в пустыне. Итак, отец увидел то, что и предполагалось – дочь занимается со своим обожаемым учителем. И конечно, он понимал, что они в курсе его присутствия.
– Кхм.
Клодия подпрыгнула, Джаред огляделся – удивление они оба изобразили мастерски.
Смотритель холодно улыбнулся, словно выражая восхищение.
– Сэр? – Клодия встала, расправляя шёлковое платье. – Вы уже вернулись? По-моему, вы говорили о часе дня.
– Именно так. Могу я войти, Мастер?
– Конечно, – откликнулся Джаред, лисёнок выскочил из его рук и запрыгнул на полку. – Какая честь для меня.
Смотритель подошёл к заставленному приборами столу и прикоснулся к перегонному кубу.
– Ваше отношение к требованиям Эры немного… экстравагантно, Джаред. Но, конечно, Протокол не слишком строг к сапиентам.
Он поднёс к лицу хрупкую колбу, и на собеседников уставился увеличенный стеклом левый глаз.
– Сапиенты делают что хотят. Изобретают, экспериментируют, постоянно ищут новые источники энергии, новые лекарства. И человеческий разум торжествует, невзирая на тиранию прошлого. Достойно восхищения. Но скажите, каковы успехи моей дочери?
Джаред переплёл тонкие пальцы и осторожно ответил:
– Клодия – замечательная ученица.
– И эрудит.
– Безусловно.
– Умная и способная? – Смотритель опустил колбу, не сводя глаз с дочери. Та отвечала спокойным взглядом.
– Уверен, – пробормотал Джаред, – она достигнет успеха во всём, за что берётся.
– А она готова взяться за что угодно.
Смотритель разжал пальцы, склянка упала, ударилась об угол стола и разлетелась на тысячу сверкающих осколков. За окном прокаркал потревоженный ворон.
Джаред отшатнулся, потом застыл. Клодия тихо стояла у него за спиной.
– Ах, простите! – Смотритель обвёл взглядом осколки, достал носовой платок и вытер пальцы. – Кажется, старею, становлюсь неуклюжим. Надеюсь, в ней не содержалось ничего жизненно важного?
Джаред покачал головой. Клодия отметила мельчайшие бисеринки пота на его лбу. Сама она наверняка побледнела, как полотно.
– Клодия, – прибавил отец, – полагаю, ты будешь рада узнать, что мы с лордом Эвианом пришли к соглашению по поводу твоего приданого. Пора собирать вещи, дорогая.
Он помедлил у двери. Джаред, согнувшись, подбирал острые изогнутые осколки. Клодия, не шевелясь, наблюдала за Смотрителем, и на какой-то миг его взгляд напомнил ей саму себя, когда она по утрам смотрится в зеркало.
– Пожалуй, я не буду обедать. У меня много работы. В кабинете. Кажется, там завелись насекомые, – выдал отец на прощанье.
После того как за ним затворилась дверь, учитель и ученица не обменялись ни словом. Клодия села, а Джаред, высыпав осколки в уничтожитель, включил монитор с видеокамеры на лестнице. Вдвоём они проследили, как мрачная, угловатая фигура Смотрителя с брезгливой осторожностью пробирается между мышиным помётом и паутиной.
– Он знает, – наконец сказал Джаред.
– Конечно, знает. – Клодия осознала, что вся дрожит, и накинула на плечи старуюмантию Джареда. Под платьем на ней по-прежнему был спортивный костюм, туфли надеты не на ту ногу, влажные от пота волосы стянуты в узел на затылке. – Он и пришёл только для того, чтобы это нам показать.