Так, начало в шесть, на часах четыре, я ещё успеваю подобрать выходной костюм и заехать в табачную лавку.
Да, представление было захватывающим с самого начала. То есть с наружи сидел мужик бомжеватого вида, разукрашенный гримом на старый лад, с красным носом скорее от пьянства или драк, но «клоунский нос» был на своём месте и зачем ему он? Неухоженная борода дополняла образ попрошайки с вытянутой, помятой железной кружкой в руке. Дождавшись скопления людей в очередь за зрелищем в основном из подростков и их родителей, бедолага, открыв свой желтый прокуренный и от того беззубый рот, запел песню труся своей кружкой.
– Вы, сеньоры, господа, с детства помните меня,
Я был молод лицедей, жонглировал историей своей,
На удивление и избавления от унылого лица
Спасал я вас, а вы меня.
Списали про запас, как же мне сейчас
Радовать вас, радовать вас, радовать вас.
РАДОВАТЬ ВАС!
Без сцены, без веры глотка веселья,
Серость, затмение, греет похмелье,
Меня забавляет ваш взгляд отвращения
Бесценно, чрезмерно, веет безверьем.
Греет похмелье, глотка веселья, гЛОтка веселья
Заполняет меня, смотря в ваши глаза,
Бесценно, без сцены моё представление
Радует вас, радует вас?
Радует вас, радует вас?
Не слышу веселья!
Драма бесценна в пути становления
Заполняет сердца хотя по-своему Мертва.
Упав на колени, старик вскрыл свою глотку, оставив бренное тело в грязи на всеобщее обозрение. Очередь медленно продолжила своё движение, всем было в общем-то плевать, кроме одного беспризорного мальчишки. Он рыскал по карманам ушедшего, желая найти хоть какую-то мелочь, но его трофеями послужили только нож и перепачканный клоунский нос, издали казавшийся чёрным. Забрав добычу, он побежал в узкие грязные улочки. Многие бояться этих нищих районов, говорят, там исчезают люди.
Представление внутри было просто безупречно. Зал взрывался овациями и искренне удивлялся способностям гимнасток. Они словно парили, выполняя смертельные номера под куполом цирка. Одним из первых я покинул зал, не желая пропустить более интересное шоу.
В двух кварталах отсюда проводился закрытый кулачный бой. С каждым шагом к зловонному запаху переулков добавлялись чарующие ароматы крови пропитанной адреналином и жестким шлейфом мужского одеколона.
– Представление всем на удивление!
Мы жаждем зрелища, даже мне сегодня хочется чего-то большего, чем ваших денег!
Делаем ставки, господа: «МОРДА» против «ШТУРМАНА»!!! – Завлекал воротила.
Двое крепко сложенных мужчин обменялись одиночными ударами по щекам, при этом оба даже не шелохнулись, да, сложно будет выбить победу.
«Давай, давай еще!», – Кричала разъярённая толпа.
– Эй! Ты эту пятёрку засунь… ай ладно, давай сюда, живее, живее! Ты что на меня смотришь, как мышь на крупу, хочешь полюбезничать? Выходи на ринг, нет – давай делай ставку или проваливай, ага, записал, следующий!
Воротила сегодня выглядит более воодушевленно чем обычно, такой суетливый…
Это уже шестой бой, который я посещаю.
Не буду скрывать по началу, и я делал ставки, но быстро в них разочаровался.
Любое представление следует смотреть с разных сторон, а отдавшись азарту, вы не сможете наблюдать объективно, но если вам просто не хватает эмоций, то это хороший заменитель – жаль, временный и вызывает привыкание.
Шоу – всего лишь зритель, которого переполняют эти эмоции. Он кричит, радуется, плачет, буянит, угрожает кому-то с пьяни, под впечатлением от утраты монеты.
Крики, деньги, цифры, желание наживы, представитель под охраной управителей. Они же выставляют здесь своих победителей, желая, увидеть кровь на кладке под ногами и тело врага.
Так они демонстрируют свой статус джентельменского склада. Куда же без историй злодейки судьбы, двое этих мужчин могли кем-то быть нужным для общества, но избивают друг друга, забыв обо всем, кроме весьма ничтожной победы.
Желание выжить иллюзорно – важней, но природа раскинет масти костей.
Шум выстрела на соседней улице обеспокоил меня. Нет, знаешь-ли, желания умереть от пули среди этого сумасброда. Поспешив на выход, я ещё долго слышал крики толпы, впоследствии сменившиеся на тишину фонарной аллеи.
Путь лежал не близкий, но табак скрасил одинокую прогулку до дома. От усталости и боли в ногах, хорошо помогает вино, благо в моём маленьком погребе ещё осталось пару бутылок, надо будет заказать еще…
Да и у девушек виски не в почёте.
Растопив камин, я наблюдал за кружащими искрами, в поисках своего сна на дне бутылки…
Люблю бодрствовать ночью. Мирская суета тебя не беспокоит, да и в городе по вторникам мало что может произойти, разве что казни. Собрав утреннюю почту у порога прихожей, я засел в кабинете, перебирая конверты с восковой печатью. Желтые – налоги, красные – от господ, возможно, хотят пригласить на очередной никому не нужный бал – потешить свою значимость…
А вот конверт, прижатый печатью в виде синего угла, был уж очень беспокойным.
Надеюсь, что с моим другом всё в порядке, после войны так и не свиделись, тем не менее я слышал, что он выслужился до капитана «З.Е.У.Р.А.». Никогда не понимал этого сухопутного подразделения, мы давно не сражаемся на мечах, облечёнными в доспехи, а они до сих пор зверьё дрессируют, будущее ведь за мушкетами дедушки Томпсона, а никак не за клыками грязных тварей.
Вскрыв конверт, я достал, сложенный вдвое лист бумаги.
На нем было написано следующее:
Надеюсь ещё помнишь
– Фредди, мне жаль, но судя по тому, что тебе пришло это письмо, я мёртв. Скорее всего эта дрянная болезнь доконала меня, я потратил много денег, желая спастись от неё.
Поэтому прошу простить за возможную несостоятельность наследства моей дочери. Мне не на кого её оставить, а в полное право наследие она вступит уже достаточно скоро, год – это формальность, учитывая наше прожитое. Честно скажу, я нисколько не удивился, если бы она тебе понравилась и у вас закрутился роман. Я не против подобного союза, потому заведомо даю своё согласие, жаль, что посмертно.
Прошу только подождать этот год, я достаточно отдал долгов Родине на службе, как и ты. Не хочу, чтобы она же и забрала у меня Элис в свои извращённые институты законодательства.
Читал, кстати говоря, твои книги ей на ночь, дочери очень нравилось слушать твою писанину, даже сейчас в период твоего затишья она надеется на продолжение. Уж не знаю, что её так пробрало, потому прошу, ты уж там не теряй лицо идеала хотя бы в первый день.
На задней стороне конверта слуга написал день и примерное время её прибытия.
Ну ты же знаешь эти корабельные накладки…
Спасибо за помощь, ты был мне как брат, жаль не увиделись лично, вместо таких обстоятельств.
P.s «За кровь на бумаге, прошу простить».
– Узнаю старика, даже сейчас нашёл способ вставить словечко в наш спор.
Да уж… как давно это было…
Жаль, что мальчишеский дискусс на этом закончится.
Прибытие в эту среду в полдень, погода не предвещает беды, так что, думаю экипаж придёт вовремя.
Также в конверте лежал карандашный рисунок миледи.
– Элис значит, не часто в наше время встретишь на столько искренний взгляд, дополненный веснушками на миленьких щёчках.
Надеюсь портретисту не переплачивали за красоту на бумаге, а то знаю я эти переписки в слепую доводилось и толстушек покормить, и разукрашенным «мужикам» рожи чистить.
Досадно, что дом совсем не готов принимать гостей. Прислугу я уволил ещё месяц назад, очень уж надоели их навязчивая чистоплотность и постоянное присутствие в моём личном пространстве. Даже и не припомню уже как выглядели комнаты без разбросанных вещей покрывшихся пылью и местами залитого чернилами пола в поисках вдохновенья.