– Я не могу так взять. Это грех!
– Глупости! Ты только что громко попросил о помощи. Деньги собирают на нужды страждущих. Господь сейчас видит тебя и понимает, как неловко и стыдно тебе, поэтому сделал так, чтобы служащие покинули храм.
– Интересная логика у этого паразита, – подумал Кевин. – Это значит, Бог хочет, чтобы я своровал.
Он широко улыбнулся и добавил:
– И мне она нравится!
Кевин открыл крышку, запустил руку в ящик и набрал пригоршню мелочи. Опустив в карман, потянулся за следующей горстью, но был остановлен паразитом:
– Этого достаточно!
– Ха! А завтра что будем есть? Я потом в магазин зайду.
– Прекрати! Это уже нехорошо, – улитка возмущённо заулюкала.
– Да, ладно! – Кев подмигнул ей. – Я лишь хотел проверить, есть ли у тебя совесть.
Настроение у него улучшилось, и всю оставшуюся дорогу до имбиса9 он улыбался и подсмеивался над своим существом.
В Imbitube Кевин заказал горячий гороховый суп с сосисками и еле дождался, пока его принесли. С жадностью он набросился на похлёбку, обжигаясь и проливая на стол. Он чувствовал, как горячее наполняет его желудок и впервые за долгое время почувствовал себя счастливым. Кевин стал утирать слезы, выступившие на глазах. Почувствовав чужое внимание, поднял веки и столкнулся с брезгливыми взглядами посетителей. Молодой человек громко рыгнул, вытер рукавом рот, оставляя мокрое пятно на куртке. Толстый пожилой мужчина возмущённо выругался. Его спутница презрительно окинула Кевина с головы до ног и демонстративно отвернулась. Сидевшая у окна молодая парочка переглянулась и прыснула. Но больше всего Кевина удивила реакция паразитов. Они все, как один, уставились на него, возмущённо покачивая своими шариками из стороны в сторону. Фишер посмотрел на свою улитку. Увиденное поразило его: лысая бледная голова паразита покраснела; шариком своим он закрывал один глаз, другой опустил вниз. «Он стыдится, – шокировано подумал молодой человек. – Господи! Паразиту стыдно за своего хозяина!». И снова ему пришло в голову сравнение с собакой. Когда четвероногий друг прыгает на прохожих и пачкает их своими грязными лапами, владелец конфузится за своего питомца, краснеет и принимается извиняться. Вот так и его паразит испытывает неловкость за него. «И это я – собака! Тьфу!», – злость снова вернулась. Он с ненавистью оглядел всех паразитов, глядя каждому из них в глаза и мысленно желая им смерти. Его взгляд им не понравился. Они отвернулись. Хотя он мог голову отдать на отсечение, что перед тем, как отвернуться, он бросили презрительный взгляд на него и сочувствующий – на его улитку. Кевин больше не мог здесь оставаться. Он оплатил счёт и вышел. На свежем воздухе он зажмурился от яркого света. Солнечный свет сделал окружающий зелёный мир радостным, вселяющим надежду на весну. Крокусы развернули головки к солнцу, легкий ветерок колыхал их фиолетовые и белые шапочки. И Кев забыл, что только минуту назад его переполняла ярость. Впервые за долгое время он почувствовал себя хорошо, тошнота исчезла, голова стала ясной. Молодой человек сыто и довольно улыбнулся, присел на скамейку, откинувшись на спинку, и позвал паразита:
– Эй, ты! Давай-валяй, рассказывай!
– Хорошо, – закивало существо.
Оно вылезло из своей ракушки, откашлялось, попробовало звучание своего «уи» и произнесло в его голове:
– Итак, первое – у тебя нет воли поднять руки. А теперь, второе, – улитка набрала в рот воздух и выпустила с пронзительным свистом.
Кевин, растерявшись в первую минуту от оглушительного звука, попытался закрыть уши руками, но те ему не подчинялись. С ужасом он глядел на свои дрожащие конечности, но не смог даже сжать пальцы в кулак. Фишер приказал себе закричать, ногам затопать, но тело перестало ему повиноваться. В голове взорвалось. Ему показалось, что его выбросило в вакуум и он перестал слышать, видеть и ощущать. Была лишь пустота. Потом Кевина выкинуло в белое пространство, и он оказался на клочке суши, в которую со всех сторон летели снаряды. Кев был одновременно снаружи и внутри себя. Он видел летящее ядро, поразившее остров и проделавшее огромную дыру в ней. Осколки и земляные глыбы летели во все стороны! В этот момент он ощутил, как правая часть лица каменеет.
– Он меня парализует, чтобы контролировать тело! Нет! Нет! Надо защищаться! Все на оборону, – закричал он, побежав по острову, увертываясь от снарядов.
Неизвестно к кому был адресован его призыв. На зов никто не явился. Гул, производимой паразитом, вибрировал, опускаясь до низкого и резко взмывая вверх до мышиного писка, чтобы потом перейти в пронзительный плач птицы. Каждый нерв Кевина содрогался, когда он слышал «трение пенопласта». Из песка стали просачиваться змеиные щупальца и хватать его за босые ступни. Молодой человек попытался отцепиться от них, но в ужасе видел, как они вонзаются в его ноги, сплетаются с его венами и поднимаются вверх. Ледяная лапа страха сжала его сердце. Оно, истерично бившееся ещё секунду назад, внезапно остановилось, потом слабо стукнуло и снова остановилось. Кевин видел своё тело, прошитое коричневыми нитями, откуда-то сверху. Оно погружалось в песок.
– Червяк сраный, покажись! – закричал Фишер.
Ему ответило тихое хихиканье. В темноте, где он вдруг оказался, показались два больших глаза, они стали множиться и заполнять все пространство. Паразит обиженно и зло смотрел на него со всех сторон. Существо заморгало. Его взгляд на секунду стал испуганным и непонимающим; глаза завертелись в разные стороны, словно не понимая, что здесь происходит. Вдруг глаза остановились на Кевине, тот прочёл в них сожаление, заморгали и увлажнились. Через пару секунд Кева накрыло водопадом слез. Вода сбила молодого человека с ног, соленый поток понёс его и стал затягивать в воронку. Кев, задрав голову, пытался в последний раз прочесть взгляд улитки. Было ли это сожаление искренним или существо просто издевалось? Но ничего не понял, лишь чувствовал, что летит. Вспомнив, что он крещеный, Кевин закрыл глаза и стал молиться. Это единственное, что ему оставалось…
Через какое-то время, Кевин почувствовал, что ещё жив. Осторожно, боясь взора суровых ангелов, которые поведут его на суд к Господу, он приоткрыл веки. Его окружала темнота, но в этот раз абсолютная – черная, вязкая, пугающая. Кевин почувствовал себя неуютно и крикнул. Крик провалился. Молодой человек глубоко выдохнул, вытянул руку вперед, пощупал пальцами, пытаясь определить, окружающую его субстанцию, но ничего не понял:
– Вот ведь черт! Прости, Господи. Где я? Умер или нет? Что эта за фигня меня окружает?
Так как ответа не последовало, он вздохнул, почесал голову и, выставив руки вперёд, сделал шаг, за ним другой. Поверхность, по которой он шёл, была какая-то прыгучая и неровная. Кевину приходилось ступать очень осторожно. Он стал сам с собой разговаривать:
– Да, Фишер, дела! И это есть жизнь после смерти?! И это нас всех ожидает? Пустота, чернота! Абсолютное ничего! Знаешь? Чем такая вечность, лучше быть съеденным царицей гигантских Муравьев10. Ага, угадал! Это Стивен Кинг написал: «Людей, конечно же, помучают перед этим, погоняют по пустыне, а потом съедят. Остаётся, конечно же, малюсенький шанс, что не сразу слопают, а сначала заставят работать на Королеву». У них, по крайней мере, есть хоть какая-то надежда, ну и цель – достичь разрушенного города. А у нас какая цель? Ну, что Фишер? Пошли искать смысл этой странной, загробной жизни.
* * *
Клиника имени профессора Берга располагалась в живописном месте на берегу озера. С юга тянулась полоса леса, отделяя её от шумной автомагистрали, с севера фермерские поля утыкались в небольшую деревушку. Это было уютное местечко, как раз для людей, нуждающихся в покое и тишине. В больнице находились люди, пережившие инсульт Карла.