Лена погрузилась в раздумья. История выглядела странной. Паразит предупреждающе попискивал на руке, словно боясь за хозяйку. Но любопытство и желание сердца пересилили опасения. Девушка приняла твёрдое решение в ближайшие выходные съездить в деревеньку, расположенную к югу от Бремена.
К субботе ветра улеглись, сдув все тучи на юг. Субботнее утро выдалось холодным и промозглым. На трамвае она доехала до вокзала, а там села в поезд, идущий на юго-запад. Через несколько остановок она вышла и раскрыла складной велосипед. Дорога была подморожена и улитка, предупредительно пискнула. Лена нахмурилась, она и без неё знала, что нужно ехать осторожно. Девушка тяжело вздохнула, иногда такая забота была очень утомительна.
На часах было уже одиннадцать, но приближающийся полдень был похож на раннее утро, тусклое, окутанное серым туманом. За городом тоже не было снега, трава была покрыта сизым инеем. Сначала она ехала по пустынной улице вдоль заброшенной пожарной башни, одиноко торчащей возле трассы, потом пересекла её и въехала в лес. В начале пути навигатор уверил, что время до места назначения займёт восемь минут, но девушка добралась до фермерского дома за пятнадцать минут, и ещё минут пять, не веря своим глазам, рассматривала запущенное место. Дом выглядел заплаканным. Крыши дома не было видно из-за зеленого мха. Когда-то белые стены сейчас были в подтеках от постоянных дождей. Чердачное окно окружено грязным зелёным пятном. Рядом с домом находился сарай, в приоткрытую дверь девушка разглядела велосипед, лежавший на деревянном полу.
Ей стало неуютно. Она пожалела, что приехала. Но глупо было теперь возвращаться! Она осторожно позвонила в дверной звонок. Долгое время никто не открывал. Потом раздались шаркающие шаги, заскрипел ключ в дверном проёме и сквозь появившуюся щель на девушку уставился мутный глаз. Глаз помигал, удивлённо округлился, потом прищурился, наконец, закрылся. Щелка, вместе с хозяином проделывала похожие манипуляции: открылась, недоверчиво застыла, потом стала стремительно сокращаться и в момент, когда Лена решила, что она захлопнется, дверь широко распахнулась, и её обдало отвратительнейшим запахом. Она сделала шаг назад, а молодой человек, широко улыбаясь, шагнул вперёд, вскрикивая при этом:
– Лена, ты ли это в самом деле?!
Затхлый запах с примесью плесени и отходов снова обдал девушку, вызвав рвоту. Увидев её скривлённое лицо, молодой человек, отступил назад. Чувство радости сменилось разочарованием, и он криво и злобно усмехнулся: «Ах! Мы вам противны!». Два мутных глаза холодно смотрели на Лену. Девушка тоже, не отрываясь, смотрела на него, ужасаясь его перемене. Кевин был не просто неопрятным, он был грязным, словно не мылся несколько месяцев: засаленные, взлохмаченные волосы, синяки под глазами и щетина на лице. Мятая, вся в пятнах одежда висела на нём; футболка не могла скрыть невероятную худобу, торчащие ключицы и впавший живот. Он поднял руку, чтобы почесать голову. Лена обратила внимание, что под ногтями было чёрным-черно от грязи, словно он только что копался в земле. Лена приложила все усилия и вымученно улыбнулась:
– Я очень хотела тебя увидеть. Правда. Можно я зайду?
Молодой человек посторонился, пропуская её в дом.
Лена, приготовившись к худшему, зашла. Через узкий чёрный коридор они прошли в кухню. Кевин щелкнул выключателем. В комнате сразу что-то зашуршало, шарахнулось в сторону.
– Боже! Я не хочу знать, кто или что это! – подумала Лена, с трудом сдерживая отвращение.
В голове уже рисовалась картина, где полчища тараканов или ещё каких-нибудь существ спрятались под буфетом и за плитой. Сдерживаясь, чтобы не показать брезгливость, она мужественно села на стул, отодвинув его от замызганного стола, усыпанного засохшими крошками.
– Ну, давай садись, раз пришла. Сейчас чай попьём, – развязным, грубым голосом сказал Кевин. – Только к чаю у меня ничего нет. Так что вы не обессудьте.
Лена почувствовала, что за хамством он прячет стыд и неловкость. Ей вдруг самой стало стыдно, но уже за себя, за своё новое пальто и за красивый яркий шарф, который она специально для него повязала. Девушка поспешила закивать головой:
– Не страшно, я уже позавтракала, – и тут же прикусила язык, подумав, что сказанное звучит невежливо.
– А вдруг он ещё не ел? Совершенно не знаю, что ещё сказать, чтобы снова не сглупить, – пронеслось в голове.
Она предложила ему свою помощь. Кевин, окинув девушку взглядом, немного дольше задержавшись на её длинных красных ногтях, которые она, также для него вчера вечером старательно накрасила, насмешливо произнёс:
– Да не надо! Сиди уж. Я сам.
Лена смутилась и потупила взор, спрятав руки в шарф. К её ногам подошла кошка, такая же худая, как и её хозяин. Она стала тереться о джинсы и мяукать.
– Она, наверное, голодная, – подумала Лена. – А он? Он тоже выглядит, как голодающие в Африке прошедших столетий.
Она внимательно смотрела на его нервные, резкие движения.
– Он болен. Это очевидно. Но чем? Его улитка даже не высунулась из своей раковины!
Кевин поставил перед ней кружку с водой, в которой бултыхался пакетик чая. Лена спросила:
– Я вижу, ты болен. Что с тобой? Чем я могу тебе помочь?
– Помочь? – Кевин улыбнулся, обнажая жёлтые зубы. – А зачем мне помогать? Мне нравится такая жизнь. Я счастлив. А чем я болен? Я пью. Пьяница. Ты знаешь кто это?
– Кто? – она растерялась. – Пьяницы? Это те, кто раньше распивали алкогольные напитки для веселья?
В голове всплыли рассказы деда. Клаус с сожалением говорил о временах, когда с друзьями за кружкой пива можно было посмотреть футбол:
– Как весело было! А сейчас? – сокрушался он. – Футбола нет. Видите ли, травмированный вид спорта! Тьфу! Дьявольское отродье! – ругался он, смотря на Лениного паразита. – Это все они! Они придумали! Всё им вредно! Пить вредно! Гонять мяч вредно!
Дед был рождён в две тысячи двадцать пятом году, ещё без паразита, и не воспринимал их. Его дочь Марианна, рождённая уже с наростом, всегда вставала при этом на сторону улитки, защищая её. Ленино существо тоже начинало обиженно попискивать на плече. Девочка гладила его, заставляя деда молча встать и уйти.
На невинный вопрос, почему паразиты запрещают пить, ведь вода – это источник жизни, мать девочки, смущалась и пыталась объяснить:
– Наши существа запрещают напитки, содержащие алкоголь. Это такое специальное питье, которое поднимало людям настроение. Под его воздействием мужчины и женщины начинали смеяться и танцевать. Но если постоянно так веселится, о чем сожалеет дедушка, то возникает зависимость от алкоголя. Человек не может ни о чем другом думать, как только о том, чтобы выпить. Он заболевает. Эта опасная болезнь вызывает поражение печени, приводит к потере эмоционального и физического контроля над своим телом. В дальнейшем человек деградирует, он теряет работу, семью, друзей.
– Как это ужасно, – думала тогда Лена, – и какое счастье, что в наше время спиртное не производится. Нашёл, о чем жалеть! – пожимала она плечами и хотела догнать деда и объяснить ему. Но мама её останавливала.
– А что он пьёт? Алкоголь уже лет тридцать не производится, – последние слова Лена неосторожно произнесла вслух.
Кевин, следя за изменяющимся лицом бывшей подруги, усмехнулся:
– А его сам варю по книгам. Круто, да? Самогон. Первый класс. Хочешь попробовать?
Лена довольно энергично закачала головой, вызывая ещё большую усмешку Кевина:
– Ты губишь себя. Но почему?
– Знаю. А я не хочу так жить. И знаешь, почему? Потому что я любил тебя. Люблю, наверное, и сейчас. Я так хотел быть с тобой и только с тобой. А что сделали наши паразиты? Решили, что мы друг другу не подходим. За нас решили! За нас. Словно мы их собачки. Нет, нет! Нам совершенно не нравится эта псина! Она не породистая! – заверещал он тонким голосом. – И потянули за поводки. И развели нас в разные стороны. Вот тогда я первым наперво возненавидел их! Лена, они управляют нами! Манипулируют. Понимаешь? Мы думаем, что мы так хотим, а на самом деле выполняем желания паразитов.