– Понятно. У нас та же песня. Пойдём тогда на авось, – азъ есмъ сказал, как отрезал.
– Так и нужно. Только если хотите поселиться, приходите перед закрытием. Если до другого монастыря уже не дойти, то вас всё равно поселить обязаны. Правило здесь такое. Потому как на земле ночевать категорически не благословляют. Змей здесь ядовитых не меряно, сразу тяпнет и кранты. Пауки всякие, да и кабаны, слух идёт даже медведи. В общем, полный комплект. Так что об этом даже не думайте, чтобы ночевать «не в стенах».
В крайнем случае, в Карее и в Дафни есть гостиницы, но они небольшие, и в них мест тоже может не быть. Можно постучаться к какому-нибудь отшельнику, но они тоже неохотно пускают, поскольку места у них мало, а на полу опасно. Змея и в дом заползти может.
– А они что, не боятся что ли? – Нам с Димой при одной мысли сделалась дрожь по телу.
– Так они ж святые люди, их бесы не трогают. А мы кто? – резонно вставил Слава.
– Кони в пальто. А конского волоса змеи боятся, – резон прозвучал и в моих словах.
– Твоего факт не испугаются. Так что лучше не испытывать судьбу, а «включить дурака».
– Не понял! Переведи на испанский – me esforzo, como el velocista antes de la salida.
– Buenas Aires, шлимазл, besa me mucho! – Володя лихо изобразил Бубу Касторского.
– Ну, это-то, как раз, понятно, в Одессе бывали. Ты по-нашему, по-бразильски.
– А по-нашему: приходишь в любой монастырь перед закатом, заходишь в архондарик, скидываешь поклажу и изображаешь глухонемого. Он тебе там что-то лопочет по-своему, вроде как мест нет, а ты ничего не отвечай, только кивай, как лошадь, и сиди, помалкивай. Мол, да, конечно, целиком одобрямс, только куды бечь? Он повозникает-повозникает и успокоится. А ты жди и не дёргайся. В словаре Даля «варвар» – это кто по-гречески не сечёт.
Минут через пять он тебя водичкой угостит с лукумом, ты прими с благодарностью, перекуси и опять сиди. Бузы нальёт – выпей и не забудь поблагодарить.
– Чего нальёт? – разлепил уста мой юный друг.
– Ну, бузы! Водка у них такая. Типа самогона, только виноградная, пробирает до кишок!
– Чача что ли? – скривился начинающий паломник, словно сел на раскалённую кочергу.
– Ну да, типа того. Крепкая, но пьётся приятно. Потом кофию предложат, и усталость как рукой снимет. А уж после этого поселят обязательно.
Это у них вроде как test такой, тебя проверить. Могут и пару «китайских» вопросов задать.
– На вшивость что ли проверяют? – мой вопрос, однако, не вызвал удивления.
– Навроде того. Если ты смиренный и упёртый, тогда поселят. А если права качать начнёшь, полицию вызовут и браслеты оденут. При этом если диамонитирион не продлён, то отправят с Афона и в компьютер внесут. Больше никогда сюда не попадёшь, по крайней мере, в ближайшем обозримом будущем.
Диамонитирион выдаётся на четыре дня, потом его необходимо продлевать, для этого в Карею идти, в Протат. А это время, деньги, нервы, ты что, этим заниматься будешь?
Да и не нужно это никому. На это никто не смотрит, если не возникаешь. А ежели возбухнешь, так всё равно выдворят, так что продлёнка однозначно не спасёт. Главное – всегда обращайся с молитвой к Богородице, Она всё управит. Проверено на собственном ливере.
Володя на минутку прервал рассказ, чтобы налить себе ещё «афонского чаю». Аромат снова наполнил келью, Слава достал какое-то экзотическое печенье, предложил нам.
У меня на всякий пожарный случай тоже всегда припасено. Посему повторный этап чаепития придал новый импульс нашей тёплой дружеской беседе.
– Во, кстати, случай у нас был, – заговорил доселе молчавший Слава. Мы в Зографе решили заночевать, это болгарский монастырь. Приходим полдевятого, а закат солнца сейчас на Афоне в девять, то есть означает полночь по-местному. Сиречь время бесов наступает.
– Это как так? – не понял мой юный попутчик.
– А так, правило здесь такое. Как солнце заходит, стрелки часов они на полночь ставят и ворота закрывают. Стучи – не стучи, всё равно не откроют. Вроде как бес к ним пожаловал. Тем более все они на службу уходят. А буянить будешь – сам знаешь. Разговор короткий.
– Строго.
– Зато справедливо. Ты слухай дальше. Зограф-то среди гор, там солнце раньше заходит за горизонт, так они и закрыли раньше. Мы приходим, по идее, за полчаса до закрытия, а монастырь уж полчаса, как закрыт. Вот тебе, бабушка, и Облом Петрович. Что делать?
Машин никаких нет, пёхать до ближайшего монастыря не меньше двух часов, а до Кареи и того больше. И калив никаких поблизости не изображено. Приплыли.
– Это вас Всевышний вразумил, чтобы не выпендривались, а поступали по чiну.
– Может быть. Сидим мы, короче, на рюкзаках, не знаем, что делать. И тут Вован предлагает усердно помолиться Богородице…
– А ещё акафист прочитать, – снова вклинился в беседу Владимiр. – И что ты думаешь? Только мы помолились, причём на коленях, только акафист открыли, глядим – джип рулит. Как раз в монастырь. Посигналил пару раз, ему ворота открыли, мы и вошли следом.
Сели на лавочку во дворе, сидим, нет никого. Все на службе. А когда служба закончилась, все на трапезу пошли, ну, и мы с ними. После трапезы выходим – архондаричий тут как здесь, поселили нас за милую душу, без проблем, монастырь почти пустой был.
Так что если проблемы возникают – молитесь Богородице. Только Она здесь всем управляет. Без Неё – никуда. Молитесь, и дано будет вам, ищите и обрящете.
А что, – подумалось мне, – может и вправду попросить нам Пречистую Деву, чтобы нас поселили «вне графика». Но быстро передумал: зачем лишний раз обращаться без дела, нужно терпеть. Терпение – есть Царствие Божие, – всегда любила повторять моя бабушка. Вот уж, воистину, Божьим человеком была. Та-акое смирение проявляла порой, только диву даёшься. Сразу вспоминаются святые угодники Божии, – только они на такое были способны.
Но, как мы смогли вскоре убедиться, Пресвятая Богородица настолько милосердна, тем более здесь, в Своём Уделе, что Её и просить нет никакой нужды.
Дверь неожиданно отворилась, и в комнату вошёл невысокий седой монах. Бросив на нас с Димой пронзительный взгляд из-под роговых очков, он проследовал в дальний угол, – если уместно так её обозначить – кельи, поскольку в ней свободно могла поместиться рота.
Большинство кроватей было свободно. Проще сказать, заняты были не больше десятка, остальные стояли, как попало. Отец И – й, как потом выяснилось архондаричiй, стал расставлять их в шахматном порядке. Просить о помощи, видать, было не в его правилах, – он привык приказывать. Поэтому, судя по резкости его движений, он, видимо, ждал проявления «разумной инициативы» с нашей стороны. Что ж, мы пскопские, мы не гордые.
– Батюшка, может помочь? – ВПСлуга решил проявить разумную инициативу.
– Помоги, – без тени смущения ответил святой отец, слегка скосив взгляд исподлобья.
Сделав Димычу характерный жест «айда», азъ невозмутимый с таким усердием принялся расставлять койки по заданной схеме, что отец И – й без видимого безпокойства оставил нас «на послушании» и занялся более интеллектуальной работой. В чём она заключалась, думаю, нет нужды сообщать моему дорогому читателю. А если в двух словах, то «бери больше – кидай дальше, пока летит – отдыхай». Примерно как в армии, только во славу Божию.
Меж тем кровати вскоре выстроились по ранжиру, и мы с «благочестивым, но гордым» были готовы на новые подвиги. Но Господь посчитал иначе – на сегодняшний день с нас достаточно. Отец И-й, закончив свой не совсем интеллектуальный труд, позвал нас в свой кабинет.
Комната, где располагается архондарик, не сказать, чтобы больших размеров, но и не клетушка. Стены сплошь увешаны иконами или заставлены стеллажами.
Аккуратность чувствовалась во всём, а аккуратные люди, как правило, понятливы, немногословны и с плоским юмором к ним лучше не приближаться. Поэтому I’m решил не испытывать батюшкин интеллект и благоразумно прикусил язык.