Через несколько минут появились мои товарищи.
– Доброе утро, профессор.
– Сейчас не утро, а вечер, если уж на то пошло.
– А вы знаете, который час? Наши часы встали.
– Да, четверть девятого по универсальному времени. Пора запускать корабль. Глеб, включите те рубильники, которые вы отключали, только сейчас наоборот – снизу вверх. Справитесь?
Профессор, кажется, был не в духе. Может, и правда надо было дать ему немного поспать.
– Справлюсь.
Я полетел опять в конец коридора, прихватив с собой фонарик. Включил восемь тумблеров и вернулся назад. На этот раз без приключений.
Корабль постепенно наполнялся гудением и шумами ожившей аппаратуры.
Вспыхнуло аварийное освещение. В рубке оба ЭИ пульта с завидной синхронностью демонстрировали длинные ряды цифр и символов.
– На полную проверку и тестирование всех систем уйдет не меньше суток. Но мы этого делать не будем, – бормотал профессор, обращаясь скорее к себе, чем к остальным. – Самое главное – вернуть управляемость кораблю, проветрить помещения и сориентироваться.
Нам с Адой делать было абсолютно нечего, поэтому мы сидели и любовались на шаманство профессора.
Ада сгоняла куда-то и принесла нам прозрачные капсулы с соком и мятные палочки.
– Перекусим, когда восстановится сила тяжести. Или мне сейчас что-нибудь придумать?
– Лучше сейчас, мы пойдем с ускорением в два G – кушать будет неудобно.
– Хорошо, только я сначала умоюсь.
Ада опять упорхнула.
Я надкусил край капсулы и выдавил ароматную жидкость в рот, потом залпом выпил остаток. Профессор с наслаждением хрустел мятной палочкой, засунув ее в рот целиком и не отрываясь от манипуляций с пультом.
Компьютеры переварили свои цифры, и теперь оба пульта рассыпались роем веселых искр приветственной заставки.
– Так, порядок. Операционная система загружена. Теперь дело за тестированием. В воздухе вспыхнули многочисленные графики, диаграммы и ползущие линейки прогрессии. В рубке, наконец, полумертвое красное аварийное освещение сменилось обычным. Я глянул в иллюминатор. Там была пустота.
– Профессор, куда делись звезды?
– Звезды на месте, я затемнил иллюминатор.
– Зачем?
– Если нас ведут визуально, освещение рубки будет видно.
– Когда мы включим всю аппаратуру, нас все равно увидят.
– Я надеюсь, что когда мы включим всю аппаратуру, то корабль уже будет разгоняться. Через двенадцать минут проверка двигателей, через шесть – проверка системы навигации и ориентирование.
– Насколько я понимаю, мы вышли из зоны контроля. Как мы сориентируемся?
– Визуально.
Мне показалось, что я ослышался.
Профессор хитро посмотрел на меня.
– Да, я гляну на звезды и скажу, где мы находимся.
Не зря его считают чокнутым.
– Тогда откройте иллюминатор. Я тоже хочу попробовать сориентироваться по звездам.
– Пожалуйста, молодой человек, но мне кажется, что у вас это не получится.
Иллюминатор посветлел, и на меня опять глянула бездонная чернота космоса с россыпью звезд. В принципе, сориентироваться можно, зная угловое расстояние между небесными объектами. Профессор астрофизик, для него небо – это открытая книга. Даже я, раз в неделю выползающий на поверхность Иды, могу распознать знакомые созвездия.
Профессор расположился у меня за спиной. Перед нами была узкая полоска загнутого стекла, начинающаяся от пола и в высоту моего роста.
– На самом деле это не так сложно. Вон та яркая звездочка – это Церера. Правее и ниже, мерцающая – Сигма-5. Угловое расстояние между ними – примерно восемь градусов. Выше, практически в створе с Бетельгейзе – Дельта, ваша база. От нее до Цереры – семнадцать градусов. Я могу назвать еще десяток объектов, но пока хватит и этого. Итак, молодой человек, мы имеем три объекта и три угла. Для определения своего местоположения вполне достаточно.
Он повернулся к пульту.
– Карты еще погружены не в полном объеме, но нам нужен только наш участок.
Он коснулся пальцем нескольких точек в воздухе, и под его рукой в воздухе затанцевали три маленьких астероида.
– Чертим три угла.
Он провел рукой три линии от астероидов, в пространстве загорелись три тоненькие паутинки. Я, как завороженный, смотрел на это священнодействие. На пересечении линий загорелась крохотная звездочка.
– Малыш, я прав?
«Почти, профессор. Для наглядности сгодится. А мы здесь».
В воздухе ярко вспыхнуло переплетение линий, наложившись на схему профессора. Ярко-красные выбранные астероиды почти совпали, а корабль сместился вправо и вниз. Возле него загорелась колонка цифр с координатами. Заалела пунктирная линия курса корабля.
– Вот и все ориентирование. Все просто.
Профессор был явно доволен произведенным эффектом.
Корабль вздрогнул. Вместе с ним вздрогнул и я.
– Что это?
– Проверка двигателей. Сброс инертной массы, очистка.
В рубке возникло большое изображение корабля. Ярко-желтым светилось кольцо силовой установки. Возле каждого двигателя змеились какие-то графики и дергались диаграммы. Потом диаграммы начали успокаиваться и застыли все в зеленых секторах.
– Все, проверка завершена. Через восемнадцать минут можно разгоняться, надо только нарастить давление в системе и синхронизировать поля.
«Профессор, у нас нет этих восемнадцати минут. Посмотрите в иллюминатор».
Мы вместе повернулись направо.
– Где?
В пространстве перед нашими лицами возникли стрелки, указывающие куда-то вниз. Там, в пространстве, светились три маленькие звездочки, образующие правильный треугольник.
– Что это?
– Система навигации не активирована, идентификация невозможна. Предварительный прогноз – аварийно-спасательные модули SCT-13.
– Скаты.
– Скорее всего, да.
– Теперь вопрос, кому они принадлежат. Нашей аварийно-спасательной службе или вероятному противнику.
– Вряд ли это наши. Чересчур уж оперативно. Они заранее знали, куда стартовать. Это не помощь, это перехват. Профессор, надо принимать меры.
– Малыш, прогноз.
«Спектр излучения двигателей характерен для модулей «SCT-13», в режиме максимального торможения. Замедление – до -28G. Автоматический режим. Расстояние – около 5000 км. Время контакта – около 7 минут. С высокой вероятностью – это противник».
– Профессор, мы можем их сбить?
– Нет, система защиты еще не активирована. Еще бы минут десять. Да и сложно нашим лазером их сбить.
Мои мозги закрутились с бешеной скоростью.
– Док, у нас только один выход.
– Да, я слушаю.
– Мне надо выйти на корпус корабля и расстрелять их вручную в момент стыковки. Я знаю эти системы. У них универсальные стыковочные узлы и магнитные захваты. Пока не пристыкуются все три, они не активируют двигатели. Мне надо повредить хотя бы один модуль или хотя бы стыковочный узел. Не дать им синхронизироваться. Затянем время, а там вы подготовите лазер, и мы их собьем с себя.
– Давай, с Богом. Только не стреляй ядерными, по крайней мере, рядом с кораблем.
– Малыш, полную информацию по «Скатам» дай Глебу в аудиорежиме в скафандр.
Когда я влезал в свой скафандр, чертыхаясь про себя, в наушниках начал бормотать занудный голос. Я застегнул последнюю застежку и, даже не проверив герметичность, наплевав на все инструкции, прыгнул в шлюз. Переборка лязгнула у меня за спиной. Подсоединив фал, я все-таки глянул на датчик герметичности. Спокойный зеленый огонек немного успокоил. Компенсатор скафандра все-таки барахлил. От резкого перепада давления заложило уши, захотелось заорать. Я и заорал, чтобы немного компенсировать давление. Голос в наушниках с монотонного сменился на обеспокоенный профессорский.
– Что случилось?
– Все нормально, давление выравниваю. Где вы это дерьмо откопали?
– Украл. Больше не кричи. Включи компенсатор, он на груди, зеленая большая кнопка справа.