За кормой опять родилась термоядерная буря. Чудовищные вихри электромагнитных полей снова швырнули корабль вперед. То ли у меня потемнело в глазах, то ли действительно погасли и исказились приборы, я так и не понял. Но вдруг неожиданно перегрузки почти пропали, я подскочил в кресле, удерживаемый лишь ремнями безопасности, но тут же грузно плюхнулся обратно.
– Что случилось?
Ответил мне профессор.
– Видимо, корабль смог отразить удар. Все системы в норме.
Он совершал какие-то шаманские действия с пультом, когда в воздухе опять возникли огненные слова:
«Атаки не было. Последнее изменение курса объекта не совпадает с курсом перехвата, мощность двигателей снижена до 3%».
– Они уходят! – раздался сзади тоненький голосок.
В рубке раздался вздох непомерного облегчения.
– Возможно. Малыш, дай график и расчеты курсов.
В рубке возникла паутина линий. Я уже даже начал понемногу разбираться в этом хитросплетении. Профессор стал давать пояснения. Красная пунктирная трасса – наш планируемый курс. Красная толстая – нынешний. Причем орбита полета выходила далеко за пределы плоскости эклиптики. Темное облако вероятного противника лежало на синей ниточке, которая вначале отклонилась от плоскости эклиптики и, согласно синему пунктиру, должно было встретиться с трассой нашего корабля на удалении около десяти тысяч километров, затем вернулось в плоскость эклиптики, увеличив скорость, – ракеты переходили на более высокую орбиту, возвращаясь в пояс астероидов. Неприятно было то, что наши орбиты лежали теперь примерно параллельно, немного расходясь. Согласно светящимся пометкам, расстояние было около семидесяти пяти тысяч километров.
– Малыш, модель противника.
«Согласно анализу траекторий и интерполированной модели динамики объекта можно предположить, что первоначальные выводы подтверждаются. Вероятный противник представляет собой конгломерат объектов малой массы, до одной тонны. В количестве до ста пятидесяти единиц. В настоящее время траектория восходящая, в плоскости астероида Амелия, база Дельта – 6. Вывод – прекращение атаки, курс к точке перехвата для возвращения на базу».
– Они решили не выбрасывать в пространство сто пятьдесят миллионов долларов, а вернуть ракеты.
– Возможно, но это еще не факт. – Профессор все еще был хмур.
– Почему, они же отвернули, – Ада.
Я начал понимать опасения профессора.
– А потому, девочка, что мы сейчас идем на трех процентах мощности, но направление – я показал пальцем – «Сверху», над плоскостью эклиптики. Двигатели выключать опасно, нужна хоть какая-то защита от ЭМИ. А с таким ускорением мы рискуем набрать скорость такую, что можем покинуть пределы Солнечной системы. Да и топлива у нас все-таки ограниченное количество.
– Ну что же, Глеб, поздравляю, ты достаточно точно обрисовал ситуацию. Хотя поздравлять не с чем. То, что противник изменил курс, еще ни о чем не говорит. Удар может быть нанесен в любую минуту.
– Малыш, вероятный прогноз атаки.
Ответ не заставил себя ждать.
« Исходя из характера развития событий и модели поведения противника, вероятность атаки – около 30%. При 90% синхронизации залпа корабль будет поврежден на 40%. Выйдут из строя системы управления двигателями, навигации и жизнеобеспечения. На всех контурах есть дублирующие системы. Время переключения дублирующих систем – около трех часов».
– Мы не умрем, но приятного мало, – подвел итог профессор.
– Так что мы будем делать? – Ада уже почти успокоилась.
Я быстро взглянул сначала на нее, потом на профессора.
– Будем спать. Так, Док?
– Да, выключимся и будем спать.
– А если по нам все-таки выстрелят, – Ада никак не могла успокоиться. – Я не смогу уснуть.
– Доченька, все в порядке. Если электроника отключена, электромагнитный импульс не страшен…
– Папа! Я не маленькая, физику и электродинамику мы еще в школе проходили. Ты не сможешь отключить и обесточить ВСЕ системы корабля. Многое работает в фоне.
– Ничего страшного. Выключим все. Навигация нам не нужна, мы в открытом космосе, рискнем. Двигатели тем более. Отключим систему жизнеобеспечения, объем жизненного пространства корабля почти двести кубометров, откроем все двери, кислорода в отсеках хватит. Температура без приборов не повысится. А больше нам ничего не надо. Иди спать. Я когда закончу, нигде не будет света. Возьми фонарик. И сходи умойся.
– Я уже умывалась перед сном. – Она на минуту замолчала. – Папа, все будет хорошо? Мне страшно.
– Все будет хорошо. Иди спать. Мне тоже страшно, так что не переживай. Мы справимся.
– Глеб, ты обещал нас защитить.
Во первых, меня назначили для сопровождения, а не защиты, а во-вторых, никому я ничего не обещал. Говорить я, конечно, ничего такого не стал.
– Не волнуйся, ничего с нами не случится. А если что, я закрою тебя своим телом.
– Ну да, – она фыркнула, – экран нашелся, у тебя, наверное, только член железный.
Вот и поговори с ней. Ада пошла к себе в каюту, мы остались вдвоем.
– Все не так просто? – я глянул на профессора.
– Пятьдесят на пятьдесят. Ада права, все мы не отключим. Можно обесточить важнейшие узлы. Аварийная перезагрузка компьютеров в космосе категорически не рекомендуется. Собьются все важнейшие настройки. Кроме того, мы вышли из плоскости эклиптики, и через несколько часов на такой скорости мы выйдем из зоны действия навигационных и ретрансляционных спутников. Некоторое время мы будем слепые, глухие и заблудившиеся. Но это не страшно. Меня беспокоит, почему прекратилась атака.
– Вам было бы спокойнее на мертвом корабле?
– Нет, но нас пока пугают. Скорее всего, удара не будет. Сейчас. Имея такие средства, нас, вероятно, попытаются перехватить позже. А пока нас заставили изменить курс, выйти в неконтролируемое пространство и обесточить корабль. Но у нас нет другого выхода. Скорее всего, нас видят. Сейчас корабль фонит на полсистемы, во всех диапазонах. И вести нас будут до самого конца, где бы он ни был.
– Визуально? Не радаром! Это какой же должен быть телескоп!
– Это не так сложно. Даже у нас на Матильде было двухсотметровое пленочное зеркало и электрооптическая матрица сверхвысокого разрешения. Мы видели планеты у ближайших звезд. А есть устройства намного солиднее. Так что можешь помахать в иллюминатор дяде ручкой.
Я показал в иллюминатор средний палец.
Профессор опять развернул пульт, сохраняя данные и отключая корабль. Гудение в рубке постепенно смолкало. Просто удивительно, как много звуков, когда на них не обращаешь внимание. Мне делать пока было нечего.
– Профессор, а как Ваш Малыш генерирует изображение? У нас только два электроионных пульта, у Вас и у меня, – я указал на два ребристых конуса на панели между россыпью приборов и экранов. Но эти буквы не были похожи на ЭИ, они были почти непрозрачны.
Я еще раз глянул на призрачный пульт в руках профессора.
– Тоже ЭИ, но лучшего качества.
– А где мониторы?
– Не твое дело.
Я заткнулся, посидел пять минут молча.
– Так, Глеб. Двигатели отключаем последними. Иди в конец коридора, возле шлюза распределительный щиток. Управление силовыми линиями не по волокнам, а по проводам. Их отключить надо будет вручную, в самую последнюю очередь, после двигателей. Когда я крикну, отключай все восемь тумблеров последовательно, сверху вниз, понял?
– Понял.
Ничего сложного. Восемь тумблеров.
Распределительный щит я нашел без труда. Крышка была сдвинута в сторону, наверно управлялась централизованно. В глубине – восемь маленьких тумблеров.
– Я готов.
В тот же миг я почувствовал, как вибрация прекратилась, наступила полная невесомость, свет погас. В кромешной темноте я попытался нащупать рукой тумблеры, но меня закрутило в невесомости, и я окончательно потерял ориентацию. Чертыхаясь и матерясь про себя, я шарил рукой по стене, пытаясь нащупать проклятый щиток. Но рука везде скользила по гладкой стене. Я даже не мог предположить, в каком положении я нахожусь.