– Знаешь, что-то не больно хочется, чтобы за мной постоянно подсматривали. Неприятно, когда сидишь в туалете, принимаешь душ или сексом занимаешься, и знаешь, что на тебя постоянно смотрят. Нет, не хочу. Что я, дура, что ли.
– Ты сможешь приказать мне не смотреть, и я послушаюсь, клянусь. Скажи «да».
– Ладно уж, если так, то рискну. Да. Только помоги мне выбраться из этого дурацкого леса.
В тот же миг Василиск стал прозрачным, как стекло. Словно невесомый, он поднялся в воздух, приблизился к Лере и растворился в ней. Лера никаких неприятных ощущений не испытала. Тихонечко она спросила:
– Эй, Василиск. Ты мне так и не сказал, почему я жива осталась, когда тебе в глаза смотрела.
В голове у нее никакого голоса в ответ не раздалось. Она вообще не чувствовала в себе присутствие Василиска, только головная боль прошла как-то разом, но она даже не заметила этого.
– Что молчишь? Наверное, ваш хваленый смертоносный взгляд – бабушкины сказки.
В ответ снова тишина.
– Ну и молчи, а я спать лягу.
Лера снова свернулась калачиком и уснула. В конце концов, надо же беречь силы. Ей еще из этого леса надо будет как-то выбираться, и неизвестно, на сколько это затянется. Отдых просто необходим, хоть и не полноценный.
Солнце уже стояло высоко над головой, когда Лера проснулась. Утренняя прохлада заставила ее дрожать от холода. Капельки росы покрывали все вокруг. Валун больше не грел ее так, как ночью, наоборот, был противным и мокрым. Лера тут же вспомнила про Василиска. Надо же, как ночной кошмар на меня повлиял, – подумала она. – Спала, как убитая. И привидится же такое – Василиск. Всем глюкам – глюк. А помню так четко, словно не во сне это было, а в реале. Ладно, надо искать дорогу домой, не вечно же в этом лесу сидеть.
И Лера пошла прочь с поляны, осторожно переступая через камни. И откуда они тут взялись? Наверное, это метеориты. Другого объяснения Лера не придумала, потому что камни были только на поляне. Куда же идти? Все-таки надо держаться строго одного направления, чтобы не закружить. Лера выбрала север, и не ошиблась. Время, казалось, тянулось бесконечно. Но вот, наконец-то, ряды деревьев стали реже, и в вдалеке послышался лай собак.
Лера вышла из леса и окинула взглядом, расположившуюся в низине, деревушку. Всего-то десяток стареньких ветхих домиков, какие-то хозяйственные постройки. По всей видимости, деревушка была из вымирающих, где остались-то одни старики и старухи. Даже магазина нигде не видно. Наверное, решила Лера, это та самая деревня, про которую говорил Геша. Значит, здесь она сможет узнать, как пройти к озеру, а там, выйти на трассу. А вдруг случится чудо, и ее ребята еще там, на озере. Может, они ее ждут – нельзя же так просто уехать.
Окна крайней избы оказались заколочены досками. Так, ясно, что тут никто не живет. Идем дальше, следующая изба точно жилая. Лера открыла заскрипевшую калитку. Несомненно, тут кто-то есть, вон и куры по двору ходят. Прямо во дворе находился колодец, рядом стояло ведро. Посмотрев на него, Лера поняла, как сильно она хочет пить. Полцарства за глоток воды бы отдала, тем более что его у нее нет. Звякнув цепью, Лера быстро опустила ведро в колодец и, наполнив его, стала поднимать, вращая ручку. Припав к вожделенной студеной влаге, Лера поняла, что вкуснее колодезной воды напитков нет.
Сзади скрипнула входная дверь дома, и послышались шаги. Лера отлепилась от ведра и обернулась. Недалеко от нее стояла маленькая тощая старуха, держа в руке настоящую кочергу. Судя по тому, как она эту кочергу держала, настроена старуха была крайне воинственно.
– Воровка! – рявкнула она, с опаской придвинувшись еще на шаг. – Совсем стыд потеряли, белым днем воровать лезут. Только ночью пятерых кур утащили, и все мало. Вот я тебя сейчас кочергой огрею, чтоб не повадно было по чужим дворам шастать.
– Да я не воровка, бабуль. Мы на озере отдыхали, и я в лесу заблудилась.
– Ага, признаешь, значит, что ты моих кур своровала.
– Да почему я?
– Ты же на озере отдыхала, значит, ты и сперла. Больше тут воровать некому. Ну, сейчас я тебе устрою.
И бабка замахнулась кочергой. В Лере поднялась бушующая ярость на тупую старуху. Да как она смеет обвинять ее, ни разу в жизни ничего не укравшую. Да, похоже, еще убить ее собирается своей кочергой. Тут случилось непонятное. Старуха уже собиралась огреть Лерку кочергой, да на свою беду, заглянула в ее глаза. Кочерга выпала из бабкиных рук, и она раскрыла рот, не в силах вымолвить слова. «Что это с ней? – с беспокойством подумала Лера. – Совсем у старухи крыша поехала». Неожиданно, старуха рухнула кулем к Леркиным ногам.
– Эй, бабка, ты что? – Лера со страхом перевернула старуху на спину. Безжизненные выцветшие глаза застыли, с ужасом смотря в вечность. Беззубый рот так и остался распахнутым.
– Панночка померла, – рассеянно вынесла вердикт Лера, и зачем-то попыталась закрыть бабке рот. Но челюсть снова вернулась в прежнее положение. Надо ее привязать, чтоб не падала, решила Лера и нервно оглянулась вокруг. Вроде, нет никого. Она схватила старуху под мышки и волоком потащила в дом. Бабка была легкая, и Лера легко справилась с этим делом. С тощих старушечьих ног соскочили калоши, перепуганные куры, квохча, бросились врассыпную.
Затащив бабку в комнату, Лера оставила ее лежать на полу и принялась искать веревочку. Она внимательно огляделась. Из угла комнаты на нее с укоризной смотрел лик Божьей Матери. Лера стыдливо отвела глаза:
– Не виноватая я , она сама завалилась.
В комоде нашлась ленточка. Лера обвязала бабке челюсть, чтобы та больше не раскрывалась, соорудив на макушке симпатичный бантик. Чего только не сделаешь в шоковом состоянии. Удовлетворившись результатом своих трудов, она поискала, где бы помыть руки. А то как-то противно, после покойницы.
В маленькой кухоньке нашелся допотопный умывальник. В мыльнице, на раковине, лежал кусочек хозяйственного мыла. Тщательно вымыв руки, Лера вытерла их об себя, так как висевшее полотенце больше напоминало грязную тряпку. Опустившись на колченогий табурет, Лера задумалась: странно, раньше до покойников она вообще бы не дотронулась. А тут так запросто ее перетащила, да челюсть подвязала. И угрызений совести никаких нет. А ведь старуха ее убила бы, если б сама не окочурилась. Наверное, ее Кондратий хватил. Таких старух в дурдоме держать надо, в отделении для буйных.
Лера почувствовала зверский голод. В желудке бурлило. Осмотрев кухню, она нашла сковородку, корзину с яйцами и начатую бутылку подсолнечного масла. В хлебнице нашелся кусочек зачерствевшего черного хлеба. Однако скудно жила бабуля. Пожарив яичницу, Лера с аппетитом поела. Вот теперь можно и уходить отсюда. Оставаться тут больше страшновато, хоть покойники и не ходят.
Она вышла во двор и пинками отправила бабкины галоши в заросли лопухов, к забору. Туда же полетела и кочерга. Тут из-за забора высунулась всклокоченная голова деда.
– Клавка! – заорала голова, и наткнулась взглядом на Леру. – А ты кто будешь?
– Родственница, – не моргнув глазом, тут же соврала Лера. Внутри у нее все похолодело от страха. – Приехала к бабке Клаве погостить.
– Не было у нее никогда никаких родственников. А ну-ка, позови бабку сюда.
– Спит она.
– Опять брешешь. Клавка днем никогда не спит. Давай, зови ее сюда. Пусть скажет, какая ты ей родственница. К ней вообще никто и никогда не приезжал.
Лера вышла из калитки.
– Да пошел ты, дед, на фиг, – вырвалось у нее. Надо дергать отсюда. Лера пошла в сторону леса, напустив на себя безразличный вид.
Дед взвился, и прошмыгнул во двор к дому. Все – сейчас бабку обнаружит. Лера припустила к лесу бегом. Дедовские вопли не заставили себя ждать, Лера увеличила скорость.
(Несколько веков назад)