– Выдувайте ее! – С упоением вещала тренер, задыхаясь от восторга. – Выдувайте свою боль и злость, чтобы ничего не осталось! Дуйте!
Двенадцать ротиков, смешно свернутых трубочкой, задували двенадцать невидимых свечей, стараясь изо всех сил. Мельком окинув взглядом подругу, девушка поняла, что самозабвенно не дует лишь она одна во всем зале. Шум ветра, который так мучил ее снаружи здания, теперь пробрался и внутрь. Пару раз дунув ради приличия, она оставила эту странную процедуру: уж больно глупо выглядели взрослые женщины, имевшие свои дела, бизнес или карьерный рост в крупных компаниях с большими, судя по стоимости одного занятия здесь, зарплатами, надувавшие щеки под гонениями некой, не совсем вменяемой тети. Потом, после занятия ее подруга обязательно восхитится результатом духотерапии, как она восхищалась всеми странностями, которые посетили девушки за все время дружбы, а сама Элизабет покивает головой. Обычно этого было достаточно, чтобы ее оставили в покое. Но в этот раз она ошиблась.
– Боже, ну и бред! – Возмущалась Мелани по дороге домой. – Вот тебе и хорошие отзывы! Она неадекватная! Невменяемая!
– Тебе не понравилась эта елейная барышня? – Едко подначила ее собеседница, но женщина лишь презрительно фыркнула в ответ.
Привычным маршрутом, под звук привычного голоса подруги, обсуждавшей новые навыки и эмоции, в привычном угольно-черном «Ленд Крузере» они ехали по вечернему Сан-Франциско. За окном мелькала сплошной пеленой в мокром тумане иллюминация, поджигая черную мглу миллионом огней. Вскоре снаружи поплыли спальные районы Иннер Парксайд, и автомобиль остановился возле знакомого дома.
– До четверга? – Вывел Лиз из задумчивости голос подруги.
Она почти не заметила, как они добрались до дома.
– До четверга! – Эхом отозвалась девушка, но на выходе из машины, вдруг поняла, чего она хочет. – Только, Мелани, давай на этот раз никуда не пойдем, а? Приезжай в гости, я напеку слоеных «язычков» к чаю.
06
Впрочем, собственная бестолковость смущала, очевидно, лишь самого Дениэла. Потому что остальные, все, кому не лень, предписывали ему счастливое будущее в корпорации на управляющей должности. Сам же мистер Траст начал подкидывать работенку не из его весовой категории, и если по первой следил за водителем, то теперь начал слепо доверять решения разных ситуаций на его произвол. Частенько Дениэл узнавал об истинных условиях сделок лишь после их завершения.
– Ты верно поступил, не волнуйся! – Смеялся при этом шеф. – Я заведомо не стал тебя настраивать на предвзятое отношение, мне было интересно, как выглядит вопрос на свежую голову.
И ничего, что «свежая голова» при этом горела смущением и стыдом, это не мешало начальнику веселиться от души. К счастью, в декабре подобное поведение шефа сошло на «нет». Внешняя жизнь «Траст Инкорпорейтед» замерла, а вот внутренняя стала бить ключом. Гаечным. По голове.
Аврал начался резко, неожиданно, будто кто-то поднял рубильник с водопадом забот. Распорядок дня офиса теперь не предполагал обеда или иного праздно растраченного времени, зато длился до девяти вечера. Эту потрясающую новость о вечерних дежурствах шеф вынес на аукцион, объявив желающим сверхурочных тройную ставку, и, как ни странно, вызвал этим поток страждущих подзаработать перед праздниками. Сам же мистер Траст присутствовал в офисе с раннего утра до позднего вечера, пока последний сотрудник не покидал стены конторы. Он всецело был поглощен заботами коллектива и помогал, как мог. Если бы не этот позитивный фактор, то многие работники так и не узнали об огромной премии в конце года, уволившись раньше от истощения внутренних ресурсов, потому что напряжение в офисе от обилия задач можно было резать ножом.
Завершением этого безумства стали какая-то баснословная премия в три оклада и громкий корпоративный праздник перед выходными, на котором мистер Траст прочитал благодарственную речь коллективу и сообщил о том, насколько ему повезло быть руководителем таких грамотных и одаренных сотрудников. Дениэл проработал достаточно времени в «Траст Инкорпорейтед», чтобы понимать, чьей заслугой являлся такой сплоченный коллектив. Он вспоминал, как грамотно шеф складывал людей, вещи и обстоятельства воедино даже в самые кризисные моменты, отходил в сторону, когда это было необходимо, брал на себя контроль даже незначительных вопросов, когда вопросы не в состоянии были решиться без лишней крови, и в очередной раз поражался его мудрости и стойкости. Оливер Траст был воистину на своем месте в этой жизни, он родился, чтобы править корпорацией.
А еще Дениэл с интересом наблюдал за людьми, которые подстраивались под смену приоритетов, как могли. Сотрудники теперь вместо кофе и комплиментов обменивались звонками и папками. Между тем, коллектив был настолько разносторонним и многогранным, что казалось удивительным, как люди вообще находят общий язык. Менеджеры общались друг с другом очень свободно, просили спасти или подменить, приносили друг другу круассаны с шоколадной начинкой из кафетерия на углу, обменивались улыбками или вовсе поцелуями.
Даже тошнотворный Джим Палермо, который, похоже, клеился теперь к симпатичной Пенелопе Фрост, перестал вызывать у него стойкое желание дать ему в нос. Сама же Пенни не отшивала кудрявого толстяка лишь в силу своей загруженности: она оставалась сверхурочно по три дня в неделю, как самая незанятая в офисе. Роскошная темнокожая Грейс занялась проблемными вопросами офиса, словно разнимать расшалившихся детей было ее привычным делом, а премилая рыженькая Тамара взяла на себя поддержку выдохшихся. Вот и сейчас она сидела и утешала худощавую темноволосую женщину, которая работала здесь второй месяц, и застала на испытательном сроке непосильную для себя нагрузку.
Люди восхищали его. У Дениэла даже таких друзей не было, чтобы сердце открыть нараспашку и наслаждаться встречным ветром в лицо, не говоря уже о знакомых или сотрудниках. Он даже начинал сожалеть о том, что многое терял, будучи всего лишь водителем, ограниченным пространством служебного автомобиля, ровно до того мгновения, пока не сталкивался взглядом с личным помощником директора.
Однако если наблюдать непредвзято за стойкой ресепшна, что порой давалось ему с видимым трудом, то можно было заметить любовь и гармонию, царившие и в этой части офиса. Девушки были очень дружны и приветливы, прикрывали тылы и живо общались на разные темы. Полненькая светловолосая Элис очень сблизилась с медузой, которая теперь с удвоенной силой била Дениэла по причинным местам. Летние денечки спокойствия вспоминались молодым человеком как санаторная путевка в рай. Но осенью грымза снова принялась клевать его печень, цепляясь к нему вульгарно, буквально навязывая себя. И где только сил находилось?! Не иначе как выдра подпитывалась энергией из некого ядовитого источника, доселе неоткрытого наукой.
– Эй, красавчик, отчего твоя сладкая мордашка так нахмурилась и напоминает теперь твой сладкий зад? – Пропела она на весь офис, улыбаясь алой помадой. – Неужто грустишь о вечерах, когда меня нет рядом с тобой?
Сжав челюсть плотнее, водитель проигнорировал замечание, хоть это и стоило ему лишнего стакана нервов. Малиновые пятна на щеках выдавали его истинную реакцию, хоть он и пытался анестезировать ум, залив его бесчувственным бетоном.
Неугомонная Лиз Харви стала основной причиной, почему молодой человек стал заниматься развозом документов, хоть это и не касалось его работы. Все равно встреч не было – шеф всецело был душой и сердцем офиса, а сидеть без дела в машине казалось не очень веселой затеей.