– У меня сейчас очень много работы! Очень! – Вспыхнула она.
Гневный взгляд ее зеленых глаз буравил лоб супруга, мускулы лица которого даже не дрогнули. Он все так же сидел с легкой улыбкой на устах, время от времени поглядывая на Алексу.
Заговор. Саботаж. Что делать?
– Я бы хотела позвать друзей, мам, – произнесла дочь и застенчиво улыбнулась.
Последняя капля терпения иссякла, и Мелани, догадываясь, о каких друзьях шла речь, предпочла спастись бегством. Она прикрыла веки уставших глаз и пару раз выдохнула, чтобы найти силы к разговору.
– Мне нужно переодеться, – выдала она и, вальяжно развернувшись к лестнице, оставила семью в гостиной.
– Почему она так рассердилась на меня? – Недоумевала Алекса, когда дверь в спальню выразительно хлопнула.
– Полагаю, что не на тебя, – не согласился отец и, промокнув рот салфеткой, поднялся из-за стола, чтобы выяснить причины от первого лица. – Не убегай, мы сейчас вернемся.
Только они не вернулись. Алекса, едва дыша, слушала первую в своей жизни ссору родителей. Децибелы то нарастали, то стихали вновь, кричала в основном мама. Далеко не все слова были ей слышны, а те, что слышны, не совсем понятны, но итог этого скандала встал перед ее носом бетонной стеной: она не получит никакой поездки на день рождения, равно как она не получила Бал по весне.
Но домашний арест казался не таким ужасным на фоне того, что ее мирные дружные родители ссорились сейчас из-за ее легкомысленного хотения. Алекса разбивала свою семью, желая больше, чем может получить.
Слезы тихими струями полились из ее глаз, капая в тарелку. Девочка поднялась на ноги и, придерживаясь за перила, поплелась по лестнице туда, где был эпицентр урагана. Сквозь дверь она услышала очень неприятные адресованные отцу слова, которые предпочла бы забыть, но возможности к этому не было. Мама потеряла лицо. Она постояла под натиском воплей с минуту и беззвучно скользнула в свою комнату, где упала на кровать и разрыдалась уже в полную силу.
22
Порядком устав от бесконечных выходных в одиночестве, он все же выбрался в гаражный отсек из своей конуры. Приветливое майское солнце припекало к плечам, обтянутым темной рабочей футболкой, и играло в жмурки на поверхности бассейна. Прикрывая глаза рукой, Дениэл добрел до раскрытых рольставней, возле которых стояла та, которую он ждал на свидание лишь к следующим выходным.
– Я закончила! – Сияла Алекса, смущенно перетаптываясь у входа. – Теперь студентка четвертого курса.
– Поздравляю! – Восторженно воскликнул водитель, искренне радуясь за подругу. – Теперь по всем правилам обучения ты достигла официального совершеннолетия и можешь покупать в магазинах крепкий алкоголь.
Он так обрадовался ее компании, что едва не бросился обнимать при встрече. Однако слова о возрасте почему-то несказанно огорчили девушку: она вдруг растеряла всю свою радость, а улыбка плавно сползла с ее пухлых губок.
– Не напоминай, – вздохнула она. – День рождения – не мой праздник.
Приятели зашли в темный сухой грот с автомобилями, гулко шурша подошвами о каменный пол. Их общий друг так и стоял в дальнем углу, прикрытый брезентом, и, казалось, обрадовался тому, что о нем вспомнили. Дениэл, щелкнув выключателем, зажег яркий свет ламп дневного освещения, которые теперь, с разрешения Луи Кроненберга, являлись частью интерьера.
– Плохой настрой, – отрезал мужчина, который сам не любил свой праздник, но девчонке в этом никогда не признается. – Но ты все равно можешь рассказать, что случилось, если хочешь.
– Не очень хочу, – нахмурилась собеседница, но тут же попыталась улыбнуться. – День пока хороший.
Аккумулятор, стоявший со вчерашнего вечера на заряде, снял свои разноцветные клеммы и перекочевал туда, где ему самое место – под капот краснобокого друга.
– Мы ведь его уже меняли! – Удивилась Алекса.
– Три недели без подружки огорчат кого угодно, – ухмыльнулся молодой человек, имея в виду тяжелый бокс под руками.
Но его помощница, очевидно, поняла слова иначе, потому что вдруг залилась явной краской смущения и опустила взгляд карих бархатных глаз в пол. Пожав плечами, Дениэл принялся прикручивать агрегат на место, осознав, что железо ему понимать гораздо проще, чем витиеватые мысли подростка. Он поглядывал вполглаза на застывшую покрасневшую малышку, но покорно ждал, пока она сама выйдет из эмоциональной комы, усердно делая вид, что занят делом и не замечает ее конфуза.
Вскоре так и случилось. Алекса вернулась к «Куперу» и все же отважилась обсудить вопрос, который ее так волновал.
– Как можно отметить свой день рождения? – Спросила она тихо.
Дениэл отвлекся от грязного дела и, потерев лоб тыльной стороной руки, крепко задумался, что можно сказать малышке в ответ. Блекджек и ночной клуб отпадали сразу, кроху даже на порог заведений не пустят. Но и розовая вечеринка с единорогами и карамельками тоже не подходила по возрасту.
– А как бы ты хотела? – Выкрутился водитель.
– Я хотела съездить в парк, – всплеснула руками Алекса и снова смутилась.
Ей почему-то очень сложно было разговаривать о себе, проявлять эмоции. Дениэл смотрел на подругу с некой заботой и непониманием, чем так измученна дочка богатого папы. Мимолетное желание решить прямо сейчас все ее проблемы разбилось об мысль, что он ей все же не отец.
– В Сан-Франциско не один десяток парков. А «Голден Гейт» вообще переплюнет их всех вместе взятых. Не вижу проблемы, – фыркнул он, пытаясь поддержать девчонку, но та лишь погрустнела еще больше: похоже, проблема была не в наличии парков. – На Коламбус-авеню есть потрясающее кафе «Синий слон». Очень приятное место для праздничного ужина, тебе бы понравилось там.
– Может быть когда-нибудь, – печально улыбнулась девушка и, вздохнув глубоко, заглянула в недра разинутой пасти «Купера». – Не хочу больше думать об этом, уж лучше заняться делом!
Усмехнувшись, он лишь согласился с выводом. Если не можешь решить проблему, какой смысл о ней мозговать? Оказалось, у рослого мужчины и девчонки-подростка могли быть одинаковые умозаключения. В последующем, он эту фразу будет пытаться прикладывать ко многим своим проблемам и неувязкам, что сохранит ему львиную долю хладнокровия в некоторых ситуациях.
День в приятной компании довольно быстро перевалил за свою половину и склонился к вечеру. Закатное солнце подкрашивало кроны акаций, раскинувшихся в зеленой зоне палисадника, протискиваясь через узкий проход между крылом дома и гаражным строением. Они забыли про обед и мобильный телефон, поэтому вскоре их единение нарушили, однако весьма мягко.
– Вам скоро можно будет открывать мастерскую по ремонту автомобилей, – усмехнулся мистер Траст, приближаясь к друзьям. – Светло у вас тут!
Он пробежал глазами по лампам и проводам и снова вернулся к перемазанным смазкой слесарям, лучезарно улыбаясь. Алекса вторила ему яркой душевной улыбкой. Отец и дочь так проникновенно одаривали счастливыми взглядами друг друга, что Дениэл почувствовал себя лишним в их компании, как раз тем, кто огромными ручищами рушит семейную идиллию. Стараясь тихонько продолжать свою работу, дабы не спугнуть момент, он, конечно же, уронил один из гаечных ключей на бетонный пол, и тот сгромыхал с оглушительным звоном, отразившимся от стен еще сотней упавших железок. Его спутники разъединили зрительный контакт и с интересом оценили источник звука, однако, наткнувшись на сконфуженный вид шофера, снова вернулись друг к другу.
– Мама переживала, что ты не пообедала и попросила проведать тебя, – доложил глава семьи.
Девчонка виновато подняла бровки и обвела пространство черными руками, словно извиняясь. Мистер Траст мягко усмехнулся и прижал к себе бунтарку за плечи. Никогда в жизни Дениэл не видел такой нежности и любви от начальника: он не только покрывал малышку теплым одеялом заботы, но и питал ее какими-то только им двоим понятными эмоциями, отчего даже молчание между ними казалось интимным. В этот момент жгуче хотелось остаться и досмотреть сцену до конца одновременно с желанием провалиться сквозь землю, чтобы не мешать.