– Да нешто я убивец? – грозно посмотрел на меня Модерах и расправил плечи.
– Фу… – выдохнула я, и чуть не заплакала. – Карл Фёдорович, родненький, я так за вас волновалась.
Я часто-часто заморгала, чтобы согнать слёзы. Решительно встала на хлипкие мостки.
– Стой! – Модерах подскочил с табуретки. – Не сегодня. Скоро праздник у них, языческий. – Карл Фёдорович мотнул головой, в темноту за своей спиной. – На день исчезнут границы между миром мёртвых и живых. Будет день открытых дверей, – он усмехнулся. – В этот день можно беспрепятственно перейти Стикс и вернуться обратно в мир живых.
– Мне то что? – я пожала плечами. – Я же теперь, после купания в Стиксовых водах могу в любое время туда-сюда ходить. Или нет?
– Можешь. Только возвращаться сложно будет. Соблазнов много, препятствий. Не ходи. Как Тюша-то? – осторожно спросил Модерах.
– Пришел в себя, только слабый еще. Дело мне дал. Идти надо.
– Война будет, – тяжело вздохнул Модерах. – Уходи наверх. Не дело это, бабьими силами спор решать.
Богиня Стикс
Я достала из кармана мышонка посадила себе на плечо, и решительно пошла по подземным коридорам. Сколько предстояло идти мне, я не знала и старалась не думать об этом. Слова Модераха, сильно меня испугали, но если дело может решиться только с моей помощью, я-то уж постараюсь обойтись без вооружённого конфликта.
Боги, хоть и бывшие, бессмертны. Живут давно, им скучно, вот и ссорятся. Хоть какое-то развлечение. Войны – это такие маленькие радости богов.
Ни с Полозом, ни со Стиксом ничего страшного не произойдёт. Максимум, чего им стоит опасаться, это потерять свои владения. Тут или Стиксу придёться уйти из наших земель, к себе на греческие просторы, или Полозу, покинуть свои владения. Обидно, но не смертельно. А остальные? Все те, кто живёт, здесь под землёй? Они точно могут погибнуть в борьбе за ущемлённое самолюбие богов.
Странно, но когда рядом со мной Евсей Иванович, то я воспринимаю его как человека, сочувствую ему и переживаю за него. А когда он становится Полозом, он сохраняет свои человеческие качества?
В ухо мне истошно запищал мышонок, я дёрнулась от испуга, и очнулась от своих размышлений. Коридор, по которому я шла, раздваивался, и я наблюдала интересную картину. По правому коридору шла группа монахов, освещая свой путь свечами, что-то возбуждённо обсуждая, про бесовские козни, и что на это скажет епископ.
– Стена-то, – горестно причитал один из них, – стена-то в подземном ходе в семинарию! Только построили, и обрушилась вся! А там, мерзость такая! Ох, что нам скажет, епископ!
– Мерзость языческая! – басил второй. – Черепа, кости и жертвоприношения человеческие! – он размашисто крестился и закатывал глаза. – Вот страсть-то! Жертвы-то свежие совсем!
Они шли, не замечая меня, сильно напуганные. Вдруг один из них запнулся, потом поднял глаза и увидел меня. Он дёрнулся, открыл рот, перекрестился и приготовился закричать, но его подталкивали в спину, другие, и он так и прошёл развилку, не отрывая взгляда от меня. Как только они перешли в другой коридор, стали прозрачными, колеблющимися тенями. Они уже были привидениями и не заметили этого.
В этом месте встречались разом прошлое и безвременье. Интересно, в каком сейчас коридоре времени стою я? Мышонок опять запищал, и я обернулась назад. Ко мне подходила красивая, немного надменная женщина. Она была вполне телесна, но прогуливалась по ледяному холоду практически голая, не испытывая при этом каких-либо неудобств. В лёгком полупрозрачном хитоне серебристого цвета, на плечах перламутровые застежки-фибулы. Высокая причёска, с локонами. Значительно выше меня, и чтобы разглядеть, мне приходилось задирать голову. Доброжелательно улыбаясь, она подошла совсем близко ко мне.
– Значит, это ты нарушила спокойное течение вод моей реки? – она рассматривала меня как неодушевлённый предмет, с таким видом, словно ещё не решила, нравится он ей или нет.
Мышонок истерично кричал на моём плече. Я хотела его опять спрятать в карман, но не успела. Женщина взяла его, двумя пальцами свернула ему шею и бросила на пол. При этом она не переставала немного рассеянно улыбаться:
– Не люблю мышей.
– Это была моя мышь! – рассердилась я.
– Это всего лишь мышь, – строго сказала она.
Женщина слегка наклонилась, развела руки в стороны, словно раскрыла громадные крылья, чуть наклонила голову к плечу, не отрывая немигающего взгляда от меня, и превратилась в громадную сову, пронзительно крикнула. Взмахнула два раза крыльями, проверяя их готовность к полёту, я инстинктивно сжалась, чтобы она не сшибла меня. Легко подхватив меня за шубу, сова взлетела. Бесшумно скользя по подземельям, ловко уворачиваясь от углов, завалов и бомжей, сова несла меня, словно мышь, в своих громадных когтях. Я беспомощно болталась, и всё боялась, что об следующий угол она меня точно ударит. Наконец, меня перестало мотать. Сова перелетела через Стикс и бросила меня на камни, прямо под ноги Модераха. Сама села на большой камень и уставилась на меня круглыми глазами. Модерах, болезненно сморщившись, встал со своего табурета и помог мне подняться. Он поглаживал меня по спине и тихо бормотал сам себе:
– Ну вот, не успела, не успела уйти, девочка.
Сова возмущённо и пронзительно крикнула, и захлопала крыльями. Модерах отошёл от меня, поклонился:
– Приветствую тебя, Ненавистная!
– Я предпочитаю, чтобы ты называл меня богиня Стикс, – сказала надменно сова, превращаясь обратно в женщину.
Она тряхнула головой, посмотрел на меня и приказала:
– Пошли.
Я беспомощно оглянулась на Модераха, он стоял и мелко крестил меня в спину.
Стикс, не дожидаясь моего ответа, повернулась и пошла по узкой тропинке между камнями. Я, решившись, и двинулась за ней. Постепенно тропинка превратилась в широкую, мощёную дорогу. Мы шли по каменистой доли́не, над нами было высокое, бездонное синее небо. Лёгкие облака и много солнца. Горные склоны, цикады и очень тепло. Я сняла шубейку, и повесила на плечо. Стикс грациозно двигалась впереди, не обращая на меня внимания. Безмятежная прогулка по долинам Греции – если б не ожидание неприятностей.
Подойдя чуть ближе к горным склонам, я увидела высокие колонны, подпиравшие небо. Они невыносимо блестели на солнце серебром. За ними стояли колонны поменьше и держали на себе крышу. Греческий храм, истёртые ступени и склонившиеся в полупоклоне юноши. За храмом, по склону горы серебристый водопад. Идиллическая картинка на обложке рекламного буклета. Стикс поднялась по ступеням храма, и остановилась, дожидаясь меня.
– Прекраснейшая Ненавистная! – юноши поклонились ещё ниже, с благоговением взирая на богиню.
– Тельхины!1 – воскликнула Стикс. – Приветствую вас, верные слуги! Встречайте гостью, – она кивком головы указала на меня.
Гостья? Это, конечно, лучше, чем пленница. Хотя в гости, приглашают немного по-другому. Уж точно не тащат за шкирку. Но, возможно, я придираюсь, и у богов так принято.
Богиня провела меня в большой зал, улыбаясь, предложила место на скамье. Тельхины, скользя по мраморным полам, накрыли низкий стол, фруктами, мясом и вином.
– Что привело тебя в подземный мир? – улыбаясь, вполне доброжелательно, богиня начала светскую беседу.
– Упала, – пожала плечами я. – Случайность.
– Случайность… – протянула богиня. – Даже случайность подвластна Мойрам. – Не очень понятно, но красиво объяснила Стикс.
Я всегда мечтала так изъясняться. Величественно-снисходительно, и непонятно. Так можно объяснить всё что угодно. А ты, потом сиди и думай, как это расшифровать.
– Хотя, – Стикс задумчиво отпила из бокала, – может Неотвратимая2, так решила подшутить надо мной.
Я почувствовала себя лишней. Я ничего не понимаю, мне жарко в резиновых сапогах, и у меня было дело, порученное Тюшей. Правда, совершенно непонятно, как сейчас это дело выполнить, без мышонка. И правда, ненавистная эта тётка, взяла и убила ни в чём не повинное создание.