Жестом миссис Стирфорт пригласила мистера Пегготи сесть. Он тихо произнес:
- Не годится мне сидеть в этом доме, сударыня. Лучше я постою.
Снова наступило молчание. Затем она сказала:
- К моему большому сожалению, мне известна причина, которая привела вас сюда. Что вам от меня нужно? Чего бы вы от меня хотели?
Он сунул свою шапку под мышку, вытащил из нагрудного кармана письмо Эмли, развернул и подал ей.
- Пожалуйста, прочтите, сударыня. Его писала моя племянница.
Все так же величественно и бесстрастно она прочла письмо, - мне кажется, оно не произвело на нее никакого впечатления, - и вернула ему.
- "Если он не привезет меня настоящей леди", - прочитал мистер Пегготи, водя пальцем по строке. - Я пришел сюда узнать, сударыня, выполнит ли он свое обещание?
- Нет, - отрезала она.
- Почему так? - спросил мистер Пегготи.
- Это невозможно. Он опозорит себя. Вы должны понять, что она ниже его.
- Пусть поднимет ее до себя, - сказал мистер Пегготи.
- Она невежественна и плохо воспитана.
- Может быть, это так, а может быть, и не так. Что до меня, то по мне это не так. Но я не судья в таких делах. Обучите ее!
- Я не хотела говорить прямо, но вы меня вынуждаете: если бы даже не было других препятствий, этот брак невозможен, так как она происходит из простой семьи.
- Послушайте меня, сударыня, - сказал он медленно и спокойно. - Вы знаете, что значит любить свое дитя. И я знаю. Будь она трижды мое дитя, я не мог бы любить ее сильней. Вы не знаете, что значит потерять свое дитя. А я знаю. Я не пожалел бы всех сокровищ мира, будь они у меня, только бы ее вернуть. Но спасите ее от позора - и никто из нас своим появлением не опозорит ее. Никто из нас, среди которых она росла, никто из нас, живших с ней все время, для которых в течение стольких лет она была в жизни дороже всего, - никто из нас больше никогда даже не бросит взгляда на ее милое лицо! Только бы она жила на свете, а мы станем думать о ней так, словно она где-то далеко-далеко от нас, под другим солнцем. И мы отдадим нашу девочку ее мужу, а может быть, и деткам ее, и станем ждать того часа, когда все мы будем равны перед богом!
Эти грубоватые, но красноречивые слова не остались без отклика. Миссис Стирфорт все еще сохраняла надменный вид, но в ее голосе послышались мягкие ноты, когда она сказала:
- Я никого не защищаю. Я никого не обвиняю. Но, к сожалению, я должна повторить, что это невозможно. Такой брак безвозвратно погубит будущее моего сына, разрушит все его планы и надежды. Совершенно ясно: этого не должно быть и не будет. Если возможно как-нибудь иначе возместить...
- Вот сейчас я смотрю на ваше лицо, и оно похоже на лицо другого человека, - спокойно прервал мистер Пегготи, но глаза его блеснули, - и тот человек дружески улыбался мне в моем доме, у моего очага, в моем баркасе всюду, а сам замышлял такое предательство, что я с ума схожу, когда об этом думаю... И если теперь это лицо, похожее на то, другое, не запылает огнем при мысли, что мне предлагают деньги за позор и гибель моего ребенка, значит оно не лучше того... Может быть, даже хуже, потому что передо мной - лицо леди!
Она изменилась мгновенно. Покраснев от гнева и сжимая ручки кресла, она высокомерно сказала:
- А какое возмещение можете вы предложить мне, когда между мной и моим сыном разверзлась такая пропасть? Что значит ваша любовь по сравнению с моей? Что значит ваша разлука по сравнению с нашей?
Мисс Дартл осторожно прикоснулась к ней и наклонила голову, чтобы ей что-то шепнуть, но она не захотела слушать:
- Молчите, Роза! Пусть этот человек выслушает меня.