Только выложив все это, я запоздало подумала, а стоило ли раскрывать все карты. Не лучше ли было выставить себя дурочкой, сделать вид, что ни о чем не догадываюсь и только счастливый случай позволил нам остаться в живых, не погибнуть вместе со всеми?
Некоторое время Марк смотрел на меня изумленными глазами, а потом весело рассмеялся. Но мне было не до смеха, и я настороженно наблюдала за ним.
– А еще говорят, что красота и ум – две вещи несовместимые.
– С чего ты взял, что я умная? – вздохнула я. – Если бы я была умной, то молчала бы в тряпочку, а не выкладывала свои соображения человеку, которому ничего не стоит отправить к праотцам целую кучу людей.
– И, тем не менее, ты очень наблюдательна. Что мне теперь с тобой делать? – Его губы все еще улыбались, но выражение глаз изменилось. В них снова была непроглядная тьма. По спине пробежал мороз. Я поежилась словно от озноба, хотя в комнате было тепло, даже немного жарко.
– Раз ты столько сил приложил к тому, чтобы я осталась жива, может, не имеет смысла убивать меня сейчас? Вспомни: ты сам говорил, что нельзя губить такую красоту.
– Говорил, – кивнул он, противно ухмыляясь. – Но, как ты справедливо заметила, я не из тех людей, которые оставляют свидетелей.
– Да, «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал». Недолго я праздновала свободу, – пробормотала я.
– Жаль, конечно, но ты ведь умница и должна понимать: я не могу рисковать. Откуда мне знать – может, я за порог, а ты тут же побежишь в полицию?
– Не побегу. Еще припишут соучастие.
– С таким свекром и мужем ты наверняка выйдешь сухой из воды.
Он прав: мой муж не допустит, чтобы даже легкая тень подозрения упала на меня. Надо отдать должное Стасу: он был чертовски умен и хитер. И упрям. Он не успокоится, пока не выяснит, что я жива. Как он это сделает, я не знаю, но сделает. Землю носом будет рыть, но узнает, что я не погибла во время взрыва вместе с другими.
– Что пригорюнилась? – Он наклонился и, весело ухмыляясь, похлопал меня по плечу.
– Как не горевать, коль жить осталось совсем ничего, – снова тяжело вздохнула я. – А я еще молода, красива и жить хочу.
– Ну-ну, не печалься! Может, я еще передумаю. – Он улыбнулся во весь рот, обнажив мелкие хищные зубы. – Иди ко мне, милая, и обними за шею своими нежными ручонками. Да, вот так. Какая же ты сладкая! Если будешь хорошей девочкой, я не стану причинять тебе боль. И чем черт не шутит – может, переменю решение и сохраню тебе жизнь?
Он говорил тихо, проникновенно, голос его шуршал словно шелк, но я ему не верила. Убийца есть убийца. Интересно, когда он лишит меня жизни? Сейчас или после того, как займется со мной любовью? Я страстно отвечала на его поцелуи, стонала под его умелыми ласками (о, притворяться я умела – я столько лет притворялась со своим мужем, а он ни о чем не догадывался или почти не догадывался) и думала о том, как уйти отсюда живой и невредимой. Возможно, он на самом деле не станет меня убивать, но рисковать не стоило. Мне бы только суметь опередить его.
Я лгала, когда говорила, что выложила ему все как на духу. Я не сказала о том, что видела, как он вытащил из бардачка автомобиля пистолет и засунул в карман брюк. Кстати, он успел снять джинсы, и теперь они висели на спинке стула. Надо как-то изловчиться и достать пистолет. Он все еще там, вот как карман топорщится.
– Подожди, не спеши, – прошептала я. – Дай мне раздеться.
– Я тебе помогу.
– Нет-нет, я сама. А ты ложись. – Я легонько подтолкнула его к кровати и постаралась, чтобы в моих глазах он увидел игривый блеск. – Говорят, мужчины любят глазами, вам нравится смотреть, как женщины раздеваются. Хочешь, я прямо сейчас устрою тебе стриптиз? Буду медленно снимать с себя одну часть одежды за другой и…
Конечно, он хотел, но глаза смотрели настороженно. Неужели что-то заподозрил? Я соблазнительно ему улыбнулась.
– Знаешь, ты первый мужчина, с которым я изменила мужу. Мне всегда было интересно, каково это – спать с другими мужчинами.
– Ну и как, узнала?
– Еще не совсем. Не сказала бы, что мне не понравилось то, что было между нами этой ночью, но то был взрыв чувств, выброс адреналина после пережитого. По крайней мере, с моей стороны. А сейчас я хотела бы заняться сексом не спеша, смакуя каждый миг. – Говоря это, я медленно развязывала пояс халата, одновременно изгибаясь всем телом.
– Все вы, женщины, в душе шлюхи, – изрек Марк, а я зазывно засмеялась и продолжила раздевание, показывая ему то одно голое плечо, то другое, выставляя напоказ то правую ножку, то левую. Постепенно настороженность исчезла с его лица, он получал явное удовольствие от увиденного. Виляя бедрами, я приблизилась к стулу, на спинке которого висели его брюки, уселась на него верхом и стала выделывать разные штучки своими длинными обнаженными ногами, которым позавидовала бы любая манекенщица. Он смотрел как завороженный и упустил момент, когда я полезла в карман его брюк и вытащила пистолет. Слава Богу, он был заряжен. И, к счастью, я умела пользоваться оружием, этому научил меня мой муж. Марк заскрежетал зубами, когда увидел собственный пистолет, нацеленный прямехонько ему в грудь.
– Правду говорят: женщина создана нам на погибель, и она причина всех наших бед. Вид твоих прелестей совершенно размягчил мне мозги.
– Прости, Марк, но я не могу допустить, чтобы ты меня убил.
– Я не собирался тебя убивать.
– Позволь мне не поверить. Мой хладный труп уже этим вечером лежал бы там, где его никто не сможет найти.
– Неужели я для того спасал тебя, чтобы потом убить? – Он попытался приподняться в постели, но я не позволила.
– Не двигайся. Одно движение – и я стреляю.
– Если думаешь, что, застрелив меня, сможешь избежать наказания…
– Почему – нет? – перебила я его. – Ты сам говорил, что мой свекор и муж вытащат меня из любой передряги.
– Не дури, милая. Выстрелишь – и сюда сразу сбегутся люди, вызовут полицию. Что ты им скажешь?
– Правду. Не всю, конечно. Я скажу, что ты силой увез меня, силой удерживал здесь.
– И опять вернешься к мужу? Ты этого хочешь?
Я хотела этого меньше всего, но ему не обязательно было знать об этом, и я процедила сквозь зубы:
– Это не твоя забота.
– Ты не станешь в меня стрелять. Убивать не так легко, как кажется на первый взгляд.
– Ты же смог с легкостью убить полсотни человек. Почему, думаешь, я не смогу?
Что-то было, наверное, в моих глазах такое, что он понял: я выстрелю, не моргнув глазом. Но он еще надеялся договориться со мной.
– Ты мне нравишься, Тина. Правда, нравишься. Я еще не встречал такой девушки, как ты. Такой красивой, умной, сообразительной и смелой до безрассудства. Милая, давай вместе уедем отсюда. Вдвоем мы столько всего сможем наворотить.
– Мечтаешь, что я стану твоей боевой подружкой и буду помогать тебе избавляться от неугодных людей? – хмыкнула я.
– Не совсем так. Кстати, милая, предупреждаю: в моем случае твой муж и свекор будут бессильны тебе помочь.
– Почему же?
– Потому что я не просто сам по себе. Я ликвидатор на службе у государства. Мне было поручено найти Гвоздева – вора в законе по кличке Гвоздь и убить.
Я коротко засмеялась.
– Заодно убив и полсотни других людей?
– Я должен был уничтожить его любой ценой.
– Джеймс Бонд хренов! Ты мог запросто подойти к нему в автобусе, приставить ко лбу пистолет и выстрелить.
– Двое его подручных не дали бы мне даже вытащить из кармана пистолет.
– Ты мог хотя бы постараться, чтобы жертв было меньше, – не унималась я.
– Не получилось бы.
– Я тебе не верю. Впрочем, не имеет никакого значения, обычный ты убийца или убийца на службе у государства. В любом случае ты преступник и должен ответить за то, что натворил.
– Не забывай, я пощадил тебя. А ты…
Я оборвала его на полуслове:
– Ты пощадил меня, чтобы поразвлечься со мной, а потом… потом убить.
Разговор затягивался. Я понимала, что нельзя много говорить, надо действовать. Не убьешь ты – убьют тебя. Только Марк прав: убивать не так легко, как кажется. Даже если перед тобой убийца и, пристрелив его, ты окажешь услугу человечеству, избавив мир еще от одного подонка. К тому же Марк куда сильнее и опаснее меня. Он не даст пристрелить себя как собаку, что-нибудь да придумает. К примеру, набросится на меня и отнимет пистолет. Значит, надо стрелять. Сейчас или никогда. Но странное дело: убивать его мне не хотелось. Я знала, что он убийца и должен ответить за свои черные дела. Я должна была чувствовать к нему ненависть, но ненависти не было. Почему? Потому что ночью мы были близки? Или со мной что-то не так? Я взглянула в его глаза и чуть не утонула в их мраке. Я знала, что никогда не забуду этих страшных глаз, они будут сниться мне в кошмарах, преследовать темными одинокими ночами… Я встряхнула головой, отгоняя от себя наваждение. Ну что ж, надо решаться. Или он меня, или я – его.