Приблизившись к въезду вплотную, Дениэл заметил на металлической табличке над кнопкой домофона выгравированный адрес, в точности повторяющий тот, который продиктовал секретарь пафосного шефа во вторник. Мужчина рассмеялся, поразившись собственной наивности и дерзости. Если честно взглянуть на его персону, то тщетность попытки выбраться в люди бросалась в его зеленые глаза, и никакой костюм из-под руки мастера не спасет его от неизбежного провала.
Но он здесь, и от цели наглеца отделяет пятьдесят ярдов идеального малахитового газона частной территории, так почему бы не рискнуть? В итоге интерес поглазеть на дом богатеев изнутри одержал верх над ощущением себя идиотом, и молодой человек приблизился к динамику ворот в поисках звонка.
– Представьтесь! – Гаркнул резкий мужской голос, и посетитель подкинулся от неожиданности.
– Дениэл Кентмор, я на собеседование, – доложил гость, приходя в себя.
Металлический щелчок оповестил об открытии ворот, пропуская визитера вперед к широкой мощеной дорожке, по обе стороны которой встали охранной дивизией вытянутые свечки туй. Периметр территории, обнесенный под стать ворот кованым забором высотой около десяти футов, оформился пышными кустами гортензии и сирени, закрывавшими густой листвой личную жизнь богатых обитателей от любопытных глаз.
Дениэл обратил внимание, что вся территория прослеживалась камерами наблюдения. Механические глаза с рубиновыми лампочками записи вылупились на пришельца отовсюду: с витых старинных трехплафонных граненых фонарей, стоявших вдоль дороги, с мощного забора и с углов здания. Казалось, нет ни дюйма поверхности, за которым не велось бы бдительное наблюдение. Большой брат наблюдает за тобой постоянно. Вдруг, словно в насмешку вычурным хозяевам, Дениэлу захотелось выкинуть какую-нибудь дикость, станцевать или скорчить в камеру странную мину. Он едва не расхохотался собственному ребячеству, внезапно охватившему его двадцатичетырехлетний разум, но вовремя вспомнил, зачем вообще приехал в это странное место.
Подъездная дорожка привела его к главному входу с местом высадки пассажиров, накрытым козырьком балкона на квадратных кирпичных колоннах, а сама двинулась дальше направо вдоль дома и завернула за поместье. Там располагались еще какие-то строения, предназначение которых было не столь очевидно. Вдоль кирпичной кладки фасада и темной непрозрачной стеклянной стены главного входа выстроились кадки с фикусами и миниатюрными пальмами, обрамляя тяжелые темные стены изумрудной зеленью. Окна из шоколадного пластика, некоторые приоткрытые, наблюдали за каждым его шагом темными зеркальными провалами вместе с многочисленными камерами.
Вдруг прозрачная дверь главного входа распахнулась и выпустила навстречу ему строгого и важного человека лет пятидесяти, остроносого и слегка седоватого, но в целом очень вальяжного, в отлично сидящем костюме базальтовых оттенков. Тот, презрительно оглядев Дениэла с головы до ног, направился к воротам уверенным шагом. Сначала он хотел поздороваться с первым живым человеком, встретившимся ему на подступах к замку, но потом сообразил, что это тоже претендент на место водителя, гораздо лучше вписывающийся в окружающее место. Темная зеркальная дверь в очередной раз напомнила наглецу о невероятной глупости сегодняшней затеи, отразив в себе мощного деревенского парня в чужом костюме, и впустила внутрь.
Просторная гостиная с высокими потолками раскинулась на треть крыла здания, поражая размахом пространства. Слева от входа располагалась шикарная кухонная зона с гарнитуром темного орехового дерева и матового стекла в тон, мраморной столешницей, стойкой и большим обеденным столом на восемь персон. Гигантскую обеденную зону можно было смело фотографировать и отправлять на конкурс самой стильной кухни, казалось, даже салфетки в изящной подставке подбирались с дотошной скрупулезностью дизайнерского взгляда. Справа от входа напряг мощные черные бицепсы подлокотников широкий диванный комплекс, располагавшийся буквой «С». Темнокожий исполин подсвечивался с улицы прохладным пасмурным сиянием, распространяя надежность и благородство, а низкий журнальный столик коричневого стекла удачно составлял ему компанию. Темная мебель гостиной гармонично оттенялась миндальными матовыми стенами, увешанными тонко прорисованными холстами в гротескных рамах. Окон в помещении не наблюдалось, помимо прозрачной стены из затемненного стекла, которая изнутри позволяла без помех прослеживать весь двор до самых ворот.
На краю диванного комплекса закинув ногу на ногу сидела очень ухоженная стройная женщина лет тридцати пяти с темными удлиненными волосами, рассыпавшимися крупными локонами по плечам. Ее тонкие изящные черты лица с высокими скулами и чувственными губами могли смело подарить ей звание красавицы, если бы не напряженная складка между бровей, едва проглядывающая сквозь искусно наложенный на кожу тон. Ярко подведенные пепельно-бурой дымкой теней глаза теплого оливкового оттенка оторвались от книги в однотонной синей обложке с золотым теснением и вспыхнули настороженностью, встретившись с все еще улыбающимся взглядом претендента на вакансию. Женщина окинула Дениэла пристальным взглядом с головы до ног и напряглась еще больше, но все же нашла в себе силы скоординировать пришельца, не скрывая безрадостной нужды принимать подобный экспонат в своем доме.
– Добрый день! Третий этаж, дверь открыта, – произнесла она важно, взмахнув тонкой кистью с идеальным французским маникюром на подход к каменной лестнице, спрятавшийся за богатой кухней.
Она проводила гостя внимательным взглядом, пока тот не скрылся за поворотом лестничного пролета, и вернулась к чтению.
02
Мелани Траст устроилась на диване в обширной гостиной с неизменной Джейн Остин в руках, которую едва ли замечала. Эта универсальная книга всегда бралась ею в качестве ширмы: элегантная твердая обложка насыщенного сапфирового цвета с золотыми завитками прекрасно покрывала нервные моменты в доме пеленой напускного спокойствия. Тихий субботний день обещал быть активным и странным, потому что супруг с утра решил устроить невиданное – продолжать поиск водителя, несмотря на то, что на дворе начались выходные.
– Оливер, ну неужели нельзя подождать до понедельника? – Всплеснула руками женщина. – У нас же Алекса!
– Причем тут она? – Удивился хозяин поместья. – Девочка вполне себе позанимается в своей комнате, ее это вообще не коснется.
И вот теперь она сидела в гостиной, словно радар, считывая малейшие движения в доме. Дочь, Мелани это знала точно, уже проснулась и наверняка слышала бесконечные шаги незнакомых людей по лестнице мимо ее комнаты. Она молила вселенную, чтобы та не вышла на необычные звуки, иначе это могло повлечь за собой определенные проблемы.
Последний раз, когда их особняк посещали гости, приходился на девятилетний возраст Алексы, и закончился недоумением Кена и Сабрины Картеров – их с Оливером одноклассников – и личной просьбой к Дороти Льюис побыть с девочкой. Добрая кухарка, знавшая все особенности проживания их семьи, конечно же, согласилась присмотреть за ребенком, но повторных казусов миссис Траст не желала, и тут вопрос был не в дочери. Она сама оказалась не готова к общественной жизни в месте, где ради безопасности приходилось держать все под строжайшим контролем, поэтому мероприятие по приему гостей оказалось почти невыносимым выходом из зоны ее комфорта.