Перемещение в Петербург повлияло на социальную жизнь высшего общества, особенно с появлением нескольких новых видов общественных собраний как при дворе, так и в домах знатных семейств. В усвоении этих новшеств в рассматриваемый период заметен переход от принуждения к регулированию, а затем к принятию нового социального контекста русской элитой. Далее, в городе разместилась вновь образованная Санкт-Петербургская Академия наук, призванная на протяжении XVIII в. способствовать утверждению Петербурга в роли крупного центра научных исследований. А между тем Академия наук служила еще и образцом для петербуржцев, показывая пример поведения образованных, воспитанных (не говоря уже – цивилизованных) людей, а ее публичные мероприятия позволяли демонстрировать это российской и иностранной публике. Наконец, в силу присутствия в городе царской семьи, а также военной, гражданской и придворной верхушки здесь, естественно, отмечалось большинство государственных праздников. Если календарь придворных празднований будет рассмотрен в деталях в третьей главе, то здесь важно дать некоторое представление о тех пространствах, в которых проходили эти торжества. Хотя явление на свет Петербурга было абсолютным новшеством в хронологическом смысле, форма и содержание упомянутых выше аспектов его жизни говорят о более сложном соотношении между традиционным и новым.
«РЕГУЛЯРНЫЙ» ГОРОД?
Пример Европы часто выдвигают на первый план как источник влияний на представления Петра о его новом городе. Архитектурный облик Петербурга и различные учреждения также, в той или иной форме, опирались на существующие образцы. Санкт-Петербург часто сравнивали с другими европейскими городами, несмотря на отсутствие сколько-нибудь ясно различимого их влияния на Петра или на кого-либо из его ближайших советников. Так, итальянцы, приезжавшие в Петербург в XVIII столетии, не разделяли мнение некоторых тогдашних комментаторов, сравнивавших его с Венецией только по причине наличия водных артерий и каналов72. По словам ряда наблюдателей, любимой моделью Петра был Амстердам – морской порт, выросший на международной торговле73. Однако и Венеция, и Амстердам формировались на протяжении столетий, в то время как Петербург был новым проектом – он давал возможность сразу разрабатывать единый замысел, а не переделывать готовую городскую среду74. Другим источником вдохновения для Петра служили многочисленные трактаты по архитектуре и фортификации из библиотеки Кремля75. Петр пополнял свою личную библиотеку во время Великого посольства, покупая множество трудов по архитектуре. Затем некоторые из этих книг были переведены на русский язык, благодаря чему в нем появился новый набор архитектурных терминов. Например знаменитое сочинение Джакомо ди Виньола «Regola delli cinque ordini d’architettura» («Канон пяти ордеров архитектуры», впервые изданный в 1562 г.) было напечатано в русском переводе в 1709 г. и дважды переиздано в царствование Петра, в 1712 и 1722 гг.76
Следующим шагом было дать ход этим замыслам, к чему царь и приступил с самого начала существования города. Не успели закончиться земляные работы для строительства укреплений, как Петр уже заказывал своим военным инженерам планы для будущей Петропавловской крепости. Планированию в более широких масштабах мешала война, пока позиции России на Балтике не укрепились в результате ряда успешных кампаний и осад под командованием фельдмаршала Б.П. Шереметева. В 1706 г. Петр I учредил Канцелярию городовых дел (в 1723 г. переименованную в Канцелярию от строений) под началом У.А. Сенявина и с итальянцем Доменико Трезини в качестве главного архитектора, призванную координировать разнообразные работы при строительстве Петербурга77. Канцелярия, в лице своих архитекторов, не только ведала проектами планировки и застройки города, но также распоряжалась массами рабочей силы и строительными материалами. Поэтому она имела, для гражданского учреждения, довольно большой бюджет, составлявший около пяти процентов государственного дохода в начале 1720-х гг.78
Победа в Полтавском сражении в конце июня 1709 г. стала поворотным пунктом Северной войны, когда сам Петр уверился в том, что город надежно защищен и что можно приступать к разработке его генерального плана79. Начиная с этого момента появилась тенденция заказывать единые проекты для целых районов – таких, как Адмиралтейская часть, или даже для города в целом, – которые бы точно следовали пожеланиям Петра и, что немаловажно, учитывали бы возможности казны. Желаемые черты регулярного барочного города воплотились в известном плане, представленном французским архитектором Ж.Б.А. Леблоном в 1716 г. Основой плана была, прежде всего, застройка Васильевского острова (в этом отразилась еще одна из отправных идей Петра по поводу центра его нового города) с геометрической сеткой улиц и каналов, обнесенных обширными укреплениями в тогдашнем французском стиле Вобана. Особенности географического положения города, в частности сложности, связанные с болотистой местностью и шириной Невы, а также громадные расходы, которых требовало выполнение такого плана, делали его неосуществимым в полном масштабе, особенно потому, что строительные работы в городе уже шли полным ходом к тому моменту, когда Леблон приехал в Россию. Тем не менее некоторые элементы плана Леблона были сохранены, как показывает сетка улиц и каналов, которая к середине XVIII в. сложилась на Васильевском острове80.
В законодательстве того времени также отразилось намерение придать регулярный облик новому городу. С 1714 г. закон регламентировал, какие виды домов надлежало строить для разных групп общества и из каких материалов. Типовые проекты образцовых домов для «подлых» и «именитых» людей были заказаны Доменико Трезини81. С апреля 1714 г. в Петербурге по этим проектам начали строить дома. Указы о строительстве свидетельствуют также о постоянном европейском влиянии на этот процесс. Так, в одном из указов по поводу возведения мазанковых домов специально отмечалось, что это делается «прусскою манерой»82. Была также попытка регламентировать, где именно в городе должны размещаться дома, в зависимости от положения в обществе их хозяев. Указ от июня 1712 г. гласил, что знать должна строить дома вверх по Неве от Первого Зимнего дворца Петра, а купцам и ремесленникам предписывалось строиться на другом берегу Невы, на Васильевском острове83. Впрочем, эти предписания, как и заказанные архитекторам планы Петербурга, тогда было затруднительно осуществить на деле. В конце следующего года вышло официальное напоминание о переезде, адресованное перечисленным в нем группам населения. Такие напоминания стали обычным явлением в рассматриваемый период84.
Непросто обстояло дело и с образцовыми проектами домов, разработанными Трезини? – они годились только для тех, кто мог себе позволить постройку таких домов, и фактически применялись лишь для фасадов зданий в наиболее заметных местах города, например по берегам основных водных артерий. Указ о возведении домов в местах, отведенных под заселение, был повторно издан в марте 1720 г., но по-прежнему было очень трудно заставить людей переезжать в некоторые районы города, особенно на Васильевский остров85. Приезжавшие в Петербург иностранцы отмечали, что этот район находится в довольно заброшенном состоянии. Член голштинского посольства Фридрих-Вильгельм фон Берхгольц, побывав на Васильевском острове в марте 1725 г., записал, что множество каменных домов стоят пустыми, так как их знатные владельцы «имеют дома и в других местах города»86. Сэр Фрэнсис Дэшвуд, прибывший в Петербург в составе английской торговой миссии в начале 1730-х гг., также сообщал в 1733 г. об этих красивых, но пустующих домах, как и о том, что, хотя Васильевский остров считается коммерческим центром города, многие купцы здесь не живут. По его мнению, это объяснялось сооружением понтонного моста, позволявшего купцам с легкостью добираться на остров с Адмиралтейской стороны, чтобы вести свои дела на Бирже87.