– Как благородно! – фыркнул Доуэл. – Я согласен. Где он?
– Помнишь, ты рассказывал мне и Абелю о своих снах, в которых ты видел рыжеволосую? Мы не верили тебе, а потом ты узнал, где ее искать, и отправился туда?
– Так значит, бывший красномундирник и его семья скрываются на Барбадосе? А «Lux in tenebris», чей трюм забит казной братства, стоит на рейде бок о бок с «Белой Авророй»? И на сей раз мои сны не обманывают меня?
– Если в них ты ещё видишь и охрану, которой Король окружил себя, то нет…
– Охрану? Я вижу лишь хижину в джунглях…
– С ним немало головорезов, мимо которых тебе не пройти, если только ты…
– Что?
– Перстень. Его охрана набрана из новичков, потому что былой команде Абель уже не доверяет, поэтому Король отдал мне перстень, залог того, что меня пропустят к нему, когда мне это потребуется, – с этими словами Морис протянул капитану «Вандерера» перстень с крупным рубином. – Носи его, и охрана пропустит тебя к Кестрелу, когда пожелаешь.
– Благодарю, друг, и… прощай, – произнес Доуэл с дьявольской улыбкой, подавая тем самым сигнал своему старпому – мистеру Костону, – стоявшему за спиной Мориса. Тонким солнечным лучом сверкнуло меж пальцев Диего лезвие стилета и погрузилось между лопаток пленника по самую рукоять. Глухо застонав от боли, капитан Фанг хладнокровно и презрительно взглянул на Доуэла. Заметив, что тот уже надел перстень на безымянный палец левой руки, Морис произнес, сплевывая кровь: «Abyssus abyssum invocate» и замертво рухнул на палубу, к ногам капитана Доуэла. Но ни капитан, ни команда нефа уже не обращали ни на него, ни на других пленных внимания. Раздался грохот взрыва, и пришвартованный к борту «Вандерера» бриг разом вспыхнул, словно смоляной факел, – огонь наконец-то добрался до крюйт-камеры и поджег остатки пороха и бомб. Пожар мгновенно перекинулся на рангоут и такелаж нефа, но некому было противостоять ему…
Вместе с тем серебристое сияние охватило Доуэла и его подручных. Оно ещё не успело угаснуть, а черный неф под бордовыми, точно кровь, парусами, ушел под воду, увлекая за собой всех бывших на его борту и обгоревшие обломки взорвавшегося брига…
Лишь один человек, бывший рулевой «Рескьюера», Бальтазар Адилье сумел выжить в ту ночь…
***
Прибой лениво накатывал на песчаный пляж неподалеку от жемчужных приисков Рио-дель-Хач. Двое мальчишек играли у самой кромки воды. Чуть поодаль от них стоял рослый бородач бандитского вида. На боку у него висела шпага в ножнах, а на плече охотничий карабин и пояс с патронами. Пару других клинков он держал в левой руке, затянутой в кожаную перчатку берсерка. Его длинные волосы, собранные в хвост, были повязаны красным шелковым шарфом, что выдавало его принадлежность к офицерам.
– Мистер Фицерберт! – окликнул бандита человек, стремительно выступивший из тени леса и теперь шедший к воде, почти по щиколотку проваливаясь в золотистый песок. Пират обернулся на зов, и его губы искривила приветственная улыбка.
– Фанг! Кондор! – окликнул он в свою очередь играющих в салки ребят. – У нас гости! – Размеренной походкой моряка двинулся навстречу вновь прибывшему.
– Я же просил не называть меня так, – возмущенно проворчал младший из мальчиков.
– Тебе придется привыкнуть, Нэйт, – грустно улыбнулся старший товарищ, – и потом, это родовое имя твоей матери и в нем нет ничего постыдного.
– Доброго утра! Какие новости вы привезли, капитан Фокс? – отвечая на дружеское рукопожатие, между тем спросил старпом Абеля.
– Ближайшей ночью «Lux in tenebris» снимется с якоря в кильватере «Белой Авроры», взяв курс на восток…
– Хорошо.
– Мы уходим? – напряженно спросил капитана Фокса старший из подошедших мальчиков.
– Да.
– Есть какие-то вести о моем отце?
– Никто не видел ни капитана Фанга, ни «Рескьюер» вот уже много месяцев… С той самой ночи, как… Вы, Георг, похоже были последним, кто видел вашего отца и успел проститься с ним. А вот о «Вандерере» ходят странные слухи. Столь странные, что верить им нелегко.
Мистер Доуэл стоял у штурвала. После того, как он поднялся на борт, никто не слышал от него ни единого лишнего слова, только необходимые команды. И никто не получил никаких разъяснений…
– Если это так, значит, мой отец исполнил обещание, данное Азалии Кондор. Это главное, – с горькой улыбкой и затаенной болью сказал юноша.
– Довольно пустых разговоров. Абель знает? – прервал их беседу Манкальм.
– Еще нет.
– Тогда не станем терять время.
– Вы правы, Манкальм. Идемте.
Мужчины быстрым шагом углубились в джунгли.
Мальчишки последовали за ними.
В ту ночь в домике Аскольда – хорошего знакомого капитана Уайта Фокса, – где последние несколько месяцев скрывался Абель с семьей, не гасили огня. Ожидали полуночи, чтобы отправиться на корабль и с утренним приливом выйти в море.
Абель нервно прогуливался по открытой террасе дома, словно предчувствуя что-то недоброе.
– Капитан, – окликнул его Георг, вышедший из дома на воздух. – Капитан, я только хотел просить вас…
– Что угодно, мой друг.
– Позвольте мне остаться здесь, на Карибах.
– Все еще надеетесь встретиться с отцом?
– Отомстить за него!
– Шарлю Доуэлу теперь уже бесполезно мстить… И тебе, Георг, это известно столь же хорошо, как и мне, – прозвучал женский голос за спиной юноши. Юный Фанг резко обернулся.
– Значит, нет никакой надежды, моя госпожа?!
Она только грустно улыбнулась:
– Морис Фанг обрел покой. Как и вся команда «Рескьюера»…
– Не вся! – вдруг прозвучало из темноты. И в круг света от горевшего у входа в дом факела вступил человек в изодранной матросской куртке.
– Бальтазар… – прошептал Кестрел, первым узнав рулевого с флагманского брига. – Как ты?
– Это долгая история. Если мы переживем эту ночь, то я расскажу ее вам, капитан. А теперь нужно спешить. «Вандерер» скоро будет здесь и пусть нам помогут Боги, ибо сам Дьявол преследует нас!
С утренним приливом «Lux in tenebris» и «Белая Аврора» вышли в море. По приказу Абеля, Азалия с сыном и Георг находились на борту фрегата, сам же главарь Братства, несмотря на уговоры друзей, остался на борту своего корабля. Еще на берегу, обнимая жену и сына, он сказал: «Если мне суждено пережить эту ночь, то я переживу ее. Если же нет, то встречу смерть, смело глядя ей в лицо, потому что вы двое будете в безопасности!». Бальтазар Адилье и Манкальм Фицерберт последовали за своим капитаном на борт корвета.
Едва берега Мэйна скрылись в серебристой дымке утреннего тумана, как над палубой «Lux in tenebris» полетел тревожный звон колокола. Впередсмотрящий заметил на траверзе черный неф под багровыми, точно кровь, парусами. За его кормой зловеще вырисовывались очертания ещё двух таких же гигантов – легендарных «черных лебедей» Доуэла.
– Это он, – тихо произнес Абель.
– Уходите, капитан. Вы успеете перейти на борт фрегата. Мы задержим врага и тем самым…
– Нет, – резко оборвал речь старпома Кестрел. – Вы ничего не сможете. Ему нужен я… – И, сняв с пальца перстень, капитан передал его Манкальму со словами: – Идите, мой друг. А я остаюсь. Мне надоело бегать и прятаться. Невозможно скрываться вечно! Проклятие цыганки уже овладело Доуэлом и больше он уже не тот черноглазый прохвост, которого я считал братом. Он не остановится, пока не… Манкальм, позаботьтесь о моём сыне, помогите ему добиться того, чем когда-то владел Король Братства, и постарайтесь уберечь его от моих ошибок. Идите и передайте капитану «Белой Авроры», чтобы он применил все свое искусство исчезать в тумане…
Старпом понимал всю правоту слов своего капитана, но от этого ему было только больнее и горше. Надев перстень капитана на палец, Манкальм в последний раз крепко обнял друга и, одним прыжком вскочив на планшир, бросился в объятия волн.
Белоснежный фрегат, подчинившись последнему приказу капитана Абеля Кестрела, переданному его старпомом – Манкальмом Фицербертом, – уходил прочь, вдогонку за полупризрачным утренним туманом, а гордый корвет, воинственно ощетинившись орудийными стволами, смело развернулся на встречу «Вандереру» и черным лебедям, навстречу смерти… Азалия, прижимавшая к себе сына, с обреченной тоской во взгляде стояла на квартердеке «Белой Авроры» и неотрывно смотрела на исчезнувший за пеленой тумана «Lux in tenebris», на борту которого остался самый дорогой ей, после сына, человек – ее муж…