– Не скажи, друг охотник… Квист это, в первую очередь, загадка. Громадная часть суши северо-востока, ограниченная только горами у Доккенгарма и Абиссы, и останавливаемая выжженными каждую весну и лето полосами по остальным сторонам. Ну и море, не пускающее этот кусок страшной древности. Вот именно из-за этого я им и заинтересовался. После той деревни рыбаки дрогнули, некоторые начали сниматься и уходить подальше.
– Понимаю. То есть кусок суши освободился?
– Нет, наместник Номеда не дал Квисту такого шанса. Хотя и пришлось ослабить границы.
– Очень мало знаю про этот лес, Гриф. – Освальд откупорил вторую бутылку. – Практически ничего.
– Я тоже, Освальд. Из имеющихся источников в архивах Его величества вытянуть можно не многое. Куда больше мне рассказал наш с тобой общий знакомый из Сеенхавена.
– Старик один грустит?
– Да, спивается. Квист – странный и старый лес. В него стараются не заходить даже оставшиеся ночные эльфы. Что может тебя там ожидать, не знаю. Вот здесь описание нужного тебе проводника, не смейся, когда встретишь его. Говорят, что лучше не найти. Берет прилично, в других краях за эти деньги можно нанять банду головорезов.
– Я понял. Ты хочешь, чтобы Тило оказался у тебя живым? Для чего?
– Показательно казнить его в Северном номеде, на побережье. Чтобы рыбаки знали о том, что империя их защищает.
– Благородная цель.
– Очень. Кормить войско наместника чем-то надо, и лучше уж рыбой, чем солониной и сухарями. Каждый день, когда карбасы не выходят в море, наместник тратит золото на покупку провианта про запас. Перерасход казны кесарем не приветствуется.
– Понятно. Беспокоишься о территориях империи и их жителях?
– Какая разница? – Гриф пожал плечами. – Когда отправляешься?
– Поутру, как высплюсь. Ты заметил, что хозяин смотрит на нас испуганно?
– Сразу же, как остановился, так и заметил. Скорее… настороженно. Вряд ли ты тут поспишь. Спрятать талисманы с ворот он не успел, так что, скорее всего я найду причину и спалю это место.
– Ты жесток, Гриф.
– Не больше чем сам хозяин. На тракте уже пропало несколько небольших обозов, в основном с женщинами и детьми. А запах топленого человеческого сала ни с чем не перепутаешь. Порой можно сделать что-то благородное просто так, из хорошего настроения.
– Правда? – Освальд покосился на начавшийся во дворе гомон и стук копыт вновь прибывшего отряда. Выглянул в окошко. – Что, интересно, делает здесь местный инквизитор и его люди?
– Кто знает… – Гриф кивнул наемникам за соседним столом. В воздухе свистнула сталь, пробив горло бросившемуся к выходу золотушному кухонному мальчонке. – Наверное, какой-то добропорядочный поклонник веры Мученика и восставших Отцов отправил письмо с гонцом?
– И, правда, что это я? – Освальд усмехнулся кончиком рта. – А уж подружиться с инквизитором этому поклоннику сам Мученик велел.
Гриф не ответил, вставая и поворачиваясь к порывисто вошедшему внутрь высокому худому мужчине в плаще ордена Отца Петра поверх ребристой кирасы. Звякнули наплечники, украшенные алой эмалью и крестами, в тон отозвалась цепь с серебряным жетоном и длинный узкий меч у пояса.
Следом за ним внутрь втиснулись трое в плоских стальных шлемах и нагрудниках. У одного в руках, крепко стиснутое, смотрело вперед острым широким жалом с перекладиной копье. Его товарищи держали мощные арбалеты с двумя луками на каждом, широко разошедшиеся в последнее время. Освальд не удивился, заметив на льдисто поблескивающих наконечниках вязь надписей. Сталь для инквизиторов всегда делают с серебром, против нечисти и колдунов.
– Вы отправили мне гонца? – Сухой и жесткий голос каркнул в повисшей тишине.
– Я, ваше святейшество. Адольфус Кринкермайер из Шварценхаффена, отец…
– Оставьте! – снова рубанул воздух голос инквизитора. – Обращайтесь просто – брат Фоммель. Ваши люди?
– Да, мои спутники и охрана. Возвращаюсь с паломничества, совершенного по обету. По дороге мне довелось видеть многое, и понять, что и как здесь, в вертепе зла… – Освальд в очередной раз поразился изменению, произошедшему с Грифом. С воинствующим священником сейчас говорил не особо далекий барон с западного берега, принадлежавшего одной из Магистратур. – Подлецы не успели убрать свои демонические знаки, по которым, уверен, они узнавали друг друга. Осмелился окружить постоялый двор, оставив с собой только трех людей.
– Правильно поступили, Адольфус! – глаза инквизитора блеснули одобрением. – Не сомневаюсь, что мы скоро что-то найдем.
Освальд покачал головой и встал. Нацепил назад перевязи, надел шляпу. Не обращая внимания на нахмурившегося священника, тронул Грифа за плечо.
– Мейстер Адольфус…
– Да, друг мой?
– Мне следует поторопиться, супруга ждет не дождется облатки из святого монастыря. Поеду я потихоньку.
– Ваш друг, Адольфус? – каркнул инквизитор. – Куда-то торопится?
– Супруга болеет, да, не иначе, как кто-то наслал наговор. Отпустим его, брат. Богоугодное дело его отсутствие нам не помешает совершить.
– Хорошо, – инквизитор потерял интерес к Освальду. – Так, хозяина ко мне, и разведите огонь в камине. Что у нас там, кочерга? Ее в угли.
Трактирщик, кряжистый мужик с непривычно бритым лицом сам возник в низкой двери, ведущей на кухню. Вытер руки о жирный фартук, покосился на тело мальчишки в углу и, пошаркивая плоскими босыми ступнями, двинулся к инквизитору. Трое солдат инквизитора качнулись вперед, перекрывая ему путь.
– И зачем же, милостивый отец, потребна вам моя кочерга? – пробасил хозяин. – А?
Инквизитор нахмурился, глядя на него. Откинул плащ на груди, блеснула полоса, прочерченная мечом. Хозяин шарахнулся к окну, вскинул руку, прикрываясь. Пахнуло резким звериным запахом, трактирщик зашипел через зубы, развернулся, прыгнув с места. Мелькнуло лицо, удлинившееся вниз, с безумными глазами. Щелкнула тетива одного из арбалетов, короткая стрела вошла точно под левую лопатку, разорвав темную от пота рубаху, бросая тяжелое тело вперед.
Темная, не по-человечески черная кровь неохотно начала растекаться по недавно выскобленным доскам пола. Арбалетчик шагнул вперед, опустив оружие. Предупреждение инквизитора опоздало. Длинная рука трактирщика, лежавшего мешком, дернулась, зацепив ногу за щиколотку, хрустнуло. Арбалетчик тонко взвизгнул, падая навзничь, оружие отлетело в сторону. Хозяин начал медленно подниматься. Не успел.
Плотный солдат с седоватыми усами, вооруженный копьем, уже стоял рядом и, отточенным движением, без замаха, пырнул жалом в спину. Натужно крякнул, надавливая сильнее, стараясь вогнать оружие глубже. Трактирщик задергался, заревел, когда сталь с глухим звуком прошла через мышцы и ребра, втыкаясь в доски. Инквизитор ногой отодвинул в сторону стонущего раненого. Второй арбалет дважды щелкнул, пригвоздив руки дергающегося создания.
– Ничему вас жизнь не учит, – каркнул брат Фоммель, быстро рубанув блеснувшим серебром клинком. – Все самому делать приходится.
– Хороший удар! – Гриф качнул головой. – Великолепный удар, не побоюсь этого слова, брат Фоммель.
– Только так, брат Адольфус и можно поступать со слугами демонов, и никак иначе.
Инквизитор брезгливо вытер сталь об рубаху бывшего трактирщика. Махнул рукой, осенив себя знаком Петра, быстро прошептал слова молитвы. Освальд прислушался к воплям со двора, чавкающим ударам, как будто кто-то рубил мясо. У Грифа, скорее всего, вокруг постоялого двора расположилось не меньше десятка людей. Те трое, что сидели во время разговора в зале, времени тоже не теряли. Давешняя девка пискнула за занавеской у кухни, чуть позже начала просить что-то плачущим голосом. Хотя почему что-то? Освальд прекрасно понимал – что она сейчас говорит и о чем просит.