Я встал. К черту это все. С меня хватит. Но успел сделать только пару шагов, когда он снова меня окликнул.
– Постой, сынок. Летише нужно идти, так что мы сможем поговорить по-настоящему. Как мужчина с мужчиной.
– Разве? – Повернувшись, я увидел, как Летиша обиженно надула губы.
– Позвони завтра, после своей смены, красотка, и мы продолжим.
Она еще возражала, но Даг поднялся и вытолкнул ее в коридор.
– Оставайся здесь, – сказал он мне, покидая комнату.
Я уперся лбом в стену, удивляясь, какого черта тут делаю. Мне следовало бы предвидеть дальнейшее разочарование и бежать. Что-то клейкое прилипло к моему лбу, и я отпрянул от стены, потирая лоб тыльной стороной руки. Кто знает, что это за липкое дерьмо расползлось по стенам. Это место выглядело кишащим паразитами, и тут явно не убирались годами.
Даг вернулся через десять минут, как раз когда я собрался ретироваться. Посмеиваясь, он плюхнулся в кресло.
– Эта женщина…
– Слишком молода для тебя, – закончил я.
– Она не слишком разборчива, когда дело касается члена, и ей нравится, когда у мужчины есть опыт. Это одна из причин, по которым она мне нравится.
– Мы можем наконец закончить с этой чушью? – Я провел рукой по волосам, окончательно теряя остатки терпения. – Я пришел сюда не для того, чтобы слушать, как ты хвастаешься своими подвигами с женщинами.
Он настороженно посмотрел на меня, делая очередной глоток из бутылки.
– А зачем же ты сюда пришел?
Чертовски хороший вопрос. На самом деле я не мог назвать ни одной причины, по которой мне следовало сюда приезжать.
– Я не представляю тебя с мамой. Просто не могу понять, – покачал я головой.
Он поставил бутылку на пол и привел кресло в вертикальное положение.
– Как дела у Александры теперь?
Мне не понравилось, как ее имя прозвучало в его устах. Неясно, было это уважение или насмешка.
– Хорошо. – Если закрыть глаза на проблемы с алкоголем, ее неумение говорить всю дерьмовую правду и предстоящий развод.
– Твоя мать – хорошая женщина. Очень хорошая. С большими буферами и фантастическая любовница. Она определенно знает, что нужно мужчине.
Внутри у меня все сжалось. Он не фильтрует свою речь. Совсем. Если старик отвесит еще хотя бы один грубый комплимент в адрес мамы, я отделаю его так, что он еще неделю будет давиться своими же зубами.
– Она всегда была слишком хороша для меня, но хотела утереть нос своему папочке. Он был той еще заносчивой задницей. – Отец подался вперед, уперев локти в колени. – Было время, когда я думал, что смогу измениться ради нее.
Он с отсутствующим видом уставился в никуда.
– У нее только что родился ребенок, и все шло своим чередом. Я пытался уладить свои дела, завязал с развратом и алкоголем, с нетерпением ждал возвращения домой к ней…
– Но?
– Ее папочка предложил мне денег, чтобы я держался подальше. Сначала я велел ему катиться к черту, но, когда он пришел во второй раз, согласился. Потому что знал: меня не хватит надолго. Я любил твою мать так сильно, как был способен вообще полюбить женщину, но никогда не смог бы стать семейным человеком. Я просто не создан для такой жизни.
Старик разглядывал меня сквозь призму самокопания, и я знал, о чем он думает. Что я такой же, как он.
– Ты не похож на меня, – сказал Даг, и я не смог скрыть удивления.
– Я знаю, что не такой, – солгал я, и он ухмыльнулся.
– Ты любишь свою девчонку, и ты чертовски надежный. Это хорошо. – Он поглаживал свое выпирающее пузо. – Но я вижу и твоих демонов. Готов поспорить, что у тебя в голове достаточно грязных мыслишек. Не так ли?
Я натянул на лицо маску невозмутимости. Ни за что не дам ему повода продолжить в том же духе.
– Мы одного поля ягоды. Держу пари, что знаю, когда это все началось.
Неприятный холодок пробежал по моей спине.
– Кончай пороть чушь! – вскинулся я. – Не надо делать вид, что ты понимаешь меня. Ты не знаешь меня и никогда не узнаешь!
– Я был не в курсе, что она родила третьего ребенка от меня. Александра никогда не говорила мне. Ты знал об этом?
Я колебался между желанием уйти и остаться. Последнее победило. Я опустился на грязный диван, отрицательно качнув головой.
– В тот день на Аксбриджской трассе мне хватило одного взгляда, чтобы догадаться: ты мой сын. Будто в гребаное зеркало заглянул. Понадобилась пара секунд, чтобы узнать, что ты Кеннеди, и подтвердить догадку. – Он прикурил. – Я видел, как ты напуган. Ты почти обмочился от страха, мальчик.
Мои кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.
– Я здесь не для того, чтобы обсуждать ту историю.
– Неужели?
Я уронил голову на руки.
– Не знаю, зачем вообще явился сюда, – выложил я чистую правду.
– До меня доходили слухи, кишащие вокруг заездов мотокросса, и я подозревал, что они правдивы, но в тот день смог в этом убедиться. Я знал, что только одна вещь могла внушить страх такому ребенку, как ты.
Я вздернул голову.
– Заткнись.
Даг проигнорировал мои слова.
– И когда он вошел в помещение и посмотрел на тебя… Черт возьми, нет!
Я вскочил и набросился на него.
– Я сказал, заткнись! – проревел я, схватив его за грудки. – Заткнись! Заткнись! Заткнись нахер!
Он отпихнул меня, и, потеряв равновесие, я упал на пол.
Даг встал, нависнув надо мной.
– Ты спрашивал, колышет ли меня, что я твой отец. Святая правда, что я едва задумываюсь хоть о ком-то из своих детей. Говорю тебе, я сделан из другого теста. Но в тот день на трассе… Тогда мне было не все равно. – Наклонившись, он ткнул в меня пальцем. – Я сделал тебе одолжение, парень, и решил эту проблему. Избил того извращенца до полусмерти и достаточно напугал его, чтобы он оставил тебя в покое. Потом я рассказал обо всем организаторам и убедился, что они приняли меры.
Старик выпрямился, играя желваками.
– Это предел для моего отцовского долга. Теперь я свободен от него. – Грубо схватив за руку, он поднял меня с пола. – А теперь убирайся ко всем чертям из моего дома и никогда больше не приходи.
Даг грубо вышвырнул меня из дома, и мне удалось наконец освободиться от его хватки.
– Пошел на хер! – Я одернул футболку и искоса посмотрел на него ненавидящим взглядом.
– Возможно, ты похож на меня даже больше, чем я думал. Несчастный ублюдок.
Он сделал движение, чтобы захлопнуть дверь перед моим носом, и я обезумел от бешенства. Вся затаенная ярость, злость, скопившаяся за последние сутки – черт возьми, за последние семь лет, – вырвалась наружу. Я ничего не видел и не слышал, в голове была пустота, только бешенство нарастало внутри меня. Я нанес удар еще до того, как успел осознать, что делаю. Звук ломающейся кости был музыкой для моих ушей. Вид этого человека, рухнувшего на землю и сжавшего свою распухшую челюсть, ругающегося, как сапожник, был самым умиротворяющим зрелищем в моей жизни.
Злость все еще переполняла меня, но продолжать дальше было бы слишком большим соблазном. Я боялся, что не смогу остановиться. Вместо этого я ударил кулаком по стене, потом еще и еще, наслаждаясь жгучей болью.
Пока Даг пытался подняться на ноги, я повернулся, чтобы уйти, и с безумной ухмылкой на лице показал ему средний палец. Это было исключительным удовольствием, моя поездка того стоила. Я быстро оглянулся, чтобы увидеть, как он смотрит на меня, и бросить последний взгляд на его лицо.
Я никогда сюда не вернусь.
Мама была права. Мои братья были правы. Не могло получиться ничего хорошего из попытки наладить отношения с этим куском дерьма.
Садился в машину я под звуки сопровождавших меня криков и проклятий. Завел мотор, с громким ревом переключил передачу и свалил оттуда.
Сердце все еще бешено колотилось и кровь стучала в ушах, когда спустя полчаса я остановился у одного из городских баров. Яркий мерцающий свет и громыхающая музыка обрушились на меня. Адреналин бурлил внутри, и я никак не мог успокоить нервы. Вытянув руку, безумно рассмеялся, потому что она бесконтрольно тряслась, и это вполне отражало мое внутреннее состояние. Мне отчаянно требовалось снять напряжение. Я дернул дверь, чуть не сорвав ее с петель, и вошел в бар. Забегаловка была набита людьми. Помещение оказалось большим и абсолютно открытым, как огромный скотный двор, с потертой деревянной отделкой, опилками на полу, невзрачной меблировкой и длинной барной стойкой с правой стороны. Ряд двойных дверей, как я предполагал, вел к уборным. Основной зал представлял собой ряды маленьких столиков со стульями и большое открытое пространство для танцев перед маленьким возвышением. Диджей уже вовсю миксовал треки, и я с трудом мог хоть что-то разобрать за громыхающей музыкой. Оживленная толпа танцевала, заполняя бо́льшую часть зала. Потрясная компания для вечера понедельника. Я отодвинул один из свободных стульев у барной стойки и кивнул хорошенькой барменше. Она не спеша подошла, заинтересованно блеснув глазами.