Избалованнаямодница,Елизавета
желала,чтобывологодскиекружева были не хуже брюссельских,
чтобы дамские туфли перещеголяли своим изяществом лучшиетогда
вЕвропеваршавские...Богатейшаястранасосказочными
ресурсами имела в своихнедрахвсе,чтонужнодлябурного
экономическогоразвития,иединственное,чегонехватало
России, так эторабочихрук!Отовсюдуслышалисьжалобына
нехватку тружеников, а гигантские черноземы за Волгою, колышась
вековымковылем,ещесонно ждали, чтобы в их нетронутую сыть
бросили первое зерно...
В самом центре этой работящей страны, еще недостроеннойи
вечноклокочущей бунтами, в душных палатах московского Кремля,
жарко разметавшись надрагоценныхсибирскихсоболях,сейчас
умирала ангальтская девочка.
Весть о тяжкой болезни Фике достигла и Берлина.
-- И надежд на выздоровление мало?
-- Их уже не осталось, -- ответил Подевильс.
Корольсвистнул,подзываялюбимыхсобак,чтобыони
сопровождали его до парка и надел шляпу задом наперед.
-- Ну что ж.Есличасовойубитнапосту,егозаменяют
другим, а потому готовьте для Петра новую невесту... Германские
принцессы--самыйходовойтоварв Европе. Кто у нас там в
запасе?Вюртембергскаядрыгалка,двекорявыесестрицы
Гессен-Дармштадтские.Выберитесами!Влюбомслучаемы не
упустим престола русского...
Но Фике не умерла и через месяцпоявиласьнапублике."Я
похуделакак скелет, -- рассказывала она о себе в мемуарах, --
сильно выросла, лицо вытянулось,волосывыпадали,иябыла
бледнакаксмерть. Я сама себя находила такой некрасивой, что
было страшно смотреть. Императрица прислала мне банкурумянс
приказом нарумяниться".
СкороФикезаговорилапо-русски, вызывая своим акцентом и
ошибками шумное веселие среди придворных. Но это не смущало ее:
она уже нырнула в московскую жизнь с головой,следовалоплыть
дальше.Фикечастопритворяласьспящейи, лежа с закрытыми
глазами, слушала болтовню придворных дам, выведывая от нихто,
чтонельзя выяснить путем официальным. Так, она узнала, что ее
мать не пришлась ко двору, заслужив в обществеехиднуюкличку
"королева".Русскиебыстроразгадали ее пустоту и фальшь, их
смешили напыщенная вычурностьвыраженийижеманноечванство
герцогини. Фике было стыдно за мать и обидно, что та растерзала
еегардероб. Елизавета вторично обрядила Фике с головы до пят,
но каждая новая вещь вызываламатеринскуюзависть.Герцогиня
отнималаудочери куски парчи и меха, туфли и шали. В сердцах
Фике однажды сказала ей:
-- Ах, ваша светлость, знали бы вы, как мне прискучиловаше
неистребимое грабительство...
Иполучилаот матери здоровенную оплеуху! Но однажды после
обеда с женихомвкомнатыкФикевошлаЕлизавета,сурово
указавшаяИоганнеЕлизаветеследоватьза нею для разговора.