Дворецкий отвесил поклон:
– Может, желаете сыграть пару конов, чтобы скоротать время?
Поверх плеча дворецкого Джек мог заглянуть в главный зал клуба. Вопреки ожиданиям, он выглядел не кричаще ярким и безвкусным, а изысканным и утонченным, и вполне мог бы сойти за обычный мужской клуб, если бы не… присутствие женщин. Однако это были не продажные девицы, жмущиеся к своим кавалерам, а настоящие леди. Джек удивленно вскинул брови, заметив игравшую в вист леди Ротервуд.
– Мы не против присутствия дам в клубе, – заметил дворецкий, проследив за взглядом Джека. – Для многих джентльменов это оборачивается полной неожиданностью, однако вскоре они понимают выгоду.
Джек поджал губы. Легкомысленные дамочки проигрывают состояния так же легко, как и беспутные молодые люди.
– Не сомневаюсь.
Интересно, проигрывал ли Филипп женщине? Это наверняка было драматично, хотя теперь не имело значения. Что проиграно, то уже не вернешь.
И все же в душе Джека проснулось любопытство. Женщины, играющие в карты наравне с мужчинами? Необычно. Дворецкий ушел, чтобы сообщить мистеру Дэшвуду о посетителе, а Джек приблизился к залу, желая рассмотреть клуб из-за стоявших в кадках пальм.
Среди играющих он узнал Энгуса Уитли и Фергюса Фрейзера – закадычных друзей Филиппа. Они делили стол с еще одним мужчиной и дамой в ярком, кроваво-красном платье, сидящей к Джеку спиной. Ее темные волосы, собранные на затылке в пучок, являли окружающим молочную кожу. Шею украшала тонкая черная ленточка, завязанная сзади изящным бантом. Кончик ленты соблазнительно змеился по спине, так и маня потянуть за него.
Взгляд Джека задержался на незнакомке. Что за женщина захотела стать членом этого клуба? Любая благовоспитанная дама пришла бы в ужас от одной лишь мысли об этом. Джек не брал в расчет леди Ротервуд, которая, будучи виконтессой, считалась в обществе дамой фривольной. Какие требования предъявлялись претендентам на членство в клубе? Были ли они одинаковыми для мужчин и женщин? Вероятно, не слишком строгими, коль Филиппу не составило труда стать членом клуба. А ведь брат Джека не мог представить никаких рекомендаций, кроме своего громкого имени, обаяния и отвратительного везения в картах.
Уитли издал громкий возглас и бросил карты на стол. Фрейзер рассмеялся, довольный выигрышем. Он уже потянулся к высившейся в середине стола стопке денег, когда женщина остановила его легким прикосновением пальцев к запястью. Джек не слышал, что она сказала Фрейзеру, но, судя по отразившемуся на его лице изумлению, ничего хорошего. Сидящий с ней по соседству мужчина положил карты на стол и рассмеялся, причем так громко, что присутствующие начали оборачиваться. Похоже, дама обыграла их всех. Однако вместо того, чтобы прийти в смятение при виде такого внимания к собственной персоне, она присоединилась к общему веселью. Дама что-то сказала Уитли, и тот рассмеялся, заразив своим настроением присутствующих. Джек не видел лица незнакомки, но понимал, что она довольна происходящим. Чуть склонив голову набок, дама стала сгребать со стола свой выигрыш, а Уитли снова принялся сдавать карты.
Неудивительно, что Филиппу нравилось это место. Знал ли он эту женщину в ярко-красном платье?
– Ваша светлость, – раздался голос за спиной Джека, и тот развернулся, прогоняя прочь непрошеные мысли. Вернулся дворецкий. – Мистер Дэшвуд примет вас.
Он провел гостя сквозь скрывавшуюся за пальмами дверь, а затем коротким коридором к следующей двери. Отрывисто постучав, дворецкий распахнул дверь и отвесил поклон, когда Джек проходил мимо него.
– Николас Дэшвуд к вашим услугам, ваша светлость. – Хозяин заведения почтительно поклонился. Лицо этого высокого поджарого человека, казалось, сплошь состояло из углов и резких линий. – Простите, что заставил вас ждать. Не предполагал, что вы можете нанести визит.
– Я пришел поговорить о долге своего брата.
Голос Джека звучал холодно, и уголки губ мистера Дэшвуда слегка дрогнули.
– Он предупредил меня об этом.
Джек с трудом подавил приступ гнева. Вот мерзавец. Филипп был настолько уверен, что брат выплатит его долг, что не замедлил сообщить об этом хозяину клуба. Впрочем, удивляться не следовало. Филипп никогда не испытывал угрызений совести, перекладывая ответственность за свои необдуманные поступки на других.
Мистер Дэшвуд обошел вокруг стола и взял в руки лежавший на нем листок бумаги.
– Две тысячи сто двадцать фунтов.
Джеку пришлось глубоко вдохнуть, чтобы сдержать очередной приступ ярости. Филипп и тут солгал, заявив, будто проиграл меньше двух тысяч.
– Могу я взглянуть?
Дэшвуд с еле заметной улыбкой протянул посетителю вексель. Наверное, он постоянно сталкивался с чем-то подобным. Джеку хватило минуты, чтобы узнать почерк брата, обещающего выплатить большую сумму денег сэру Лестеру Багуэллу.
– Вы всегда выступаете гарантом членов своего клуба? – поинтересовался он, возвращая вексель.
– Нет. – Дэшвуд облокотился о стол. – Члены клуба вольны обмениваться посланиями и деньгами напрямую. Порой они предпочитают, чтобы я делал это вместо них. При этом я не выступаю гарантом, а просто оказываю услугу, исполняю роль посредника. В нашем клубе не так уж много правил. Но самое важное из них гласит: «Всегда оплачивайте долги».
Судя по всему, сэр Лестер опасался, что Филипп не сумеет выплатить ему причитающуюся сумму денег. Именно поэтому он и заручился поддержкой Дэшвуда, который теперь и озвучил Джеку правило клуба.
Герцог подписал чек, мысленно снимая шкуру с непутевого брата, затем молча протянул чек Дэшвуду, и тот сразу отдал ему вексель Филиппа.
– Приятно иметь с вами дело, ваша светлость. – Дэшвуд направился к двери. – Надеюсь, вы вернетесь в «Вегу», если вам вдруг захочется сыграть в карты.
«Черта с два», – подумал Джек.
Дэшвуд проводил его до выхода, и Джек машинально бросил взгляд на зал, видневшийся за перистыми листьями пальм. Его раскаивавшийся брат дал торжественное обещание воздержаться от посещения игорных заведений на целый месяц, чтобы сократить расходы и научиться сдержанности. В общем, Филиппа здесь нет, а вот леди в красном… Внезапно Джек ощутил странное желание увидеть ее лицо. Просто для того, чтобы понять, что за женщина отважилась посетить этот клуб.
К своему ужасу, он заметил темную голову брата, стоявшего среди других посетителей, сгрудившихся у одного из столов. Ноги Джека буквально приросли к полу. Филипп вернулся и уже делает ставки, которых не может себе позволить, рассказывая при этом всем, что брат оплатит его долги сегодня, завтра и в будущем. Неожиданно Филипп вскинул руки и громко рассмеялся.
Джеку была известна эта манера. Филипп проигрывал. Его проигрыши сопровождались смехом, колкостями и витиеватыми жестами. И лишь позднее, размышляя о последствиях своей беспечности, он становился серьезным и начинал раскаиваться. Минуту назад уладив весьма серьезные проблемы своего брата, Джек чувствовал, что имеет полное право вытащить мерзавца из клуба за шкирку, пока тот не погряз в еще более крупных долгах, что, собственно, и собирался сделать. Гневу Джека не было предела. Филипп играл в кости, – в игру, при которой шансы победить были весьма призрачны. Развернувшись на каблуках, Джек прошел мимо Дэшвуда и направился в зал.
– Если уж мне суждено проиграть, – заявил Филипп, – утешением послужит то обстоятельство, что проиграл я самой красивой женщине Лондона.
Стоявшие вокруг мужчины рассмеялись.
«Идиот, – кипел от ярости Джек, – тебе не нужно проигрывать. Ты должен просто перестать играть». Дэшвуд исключил бы Филиппа из клуба, если бы Джек не выплатил его долг. Джек не стал бы беспокоиться, если бы всему Лондону стало известно, что Филипп не в состоянии платить по счетам. Он давно смирился, что его жизнь будет посвящена служению семье Вэр, но будь он проклят, если станет банкротом, оплачивая долги брата.