Данная эксклюзивная опция широкой публике оставалась неизвестной. Кроуфорд, во всяком случае, ничего не знал о ней, на какое-то время исчезнув из жизни Бринкли.
Как же использовал доктор свалившуюся на него удачу? Однажды под конец долгого рабочего дня он в очередной раз расслабился на нижнем этаже клиники в компании нескольких сотрудников, с которыми распивал незаконно добытое спиртное. Беседа становилась все оживленнее, бутылки опустошались одна за другой, пока Бринкли, внезапно вскочив из-за стола, не кинулся к шкафу с хирургическими инструментами, крича, что «перережет им всем глотки». Медсестры пытались его удержать, но он вырвался и сильно укусил за палец пришедшего навестить его в клинику доктора Тибериуса Гракуса Джонса, своего тестя.
Услышав доносившиеся снизу крики и грохот, пациенты в палатах ужасно испугались. Один из них, выпрыгнув из-под одеяла, связал простыни и попытался спуститься по ним вниз. Еще вися в воздухе, он насторожился, прислушиваясь к внезапно наступившей тишине. Ассистент Бринкли, доктор Осборн, разрешил скандальную ситуацию, нанеся Бринкли сильный удар доской по голове.
Глава 10
В феврале 1922 года Бринкли получил недвусмысленное приглашение от владельца «Лос-Анджелес таймс», Гарри Чандлера, приехать на Западное побережье для пересадки желез одному из его редакторов. «В случае успеха операции, – писал Чандлер, – я превращу вас в самого знаменитого хирурга Америки. Если же она не удастся, я с тем же пылом буду вас проклинать». Доктор, к тому времени уже ставший одним из самых знаменитых хирургов Америки, тем не менее не заставил себя долго ждать.
Он ринулся в Лос-Анджелес с уверенностью утки, садящейся на гладь нового пруда, и сразу почувствовал себя дома. Главный проспект города незадолго перед тем был назван в честь спекулянта недвижимостью и изобретателя шарлатанского лечения «магнитными поясами» Гейлорда Уилшира, прославившегося на всю округу своей вандейковской бородкой, яркими жилетами и клетчатыми штанами. Можно смело утверждать, что из всех американских городов Чудо-город с его населением, насчитывавшим примерно шестьсот тысяч человек, многие эксперты (и Моррис Фишбейн в том числе) считали наиболее густо насыщенным шарлатанством. Местный литератор Мейо Морроу уверял, что «не родился еще тот колдун, чудотворец или прорицатель, юродивый прыгун во славу Божью, лекарь-травник, кружащийся в экстазе дервиш, заклинатель змей, знахарь, мастер столоверчения или снятия сглаза, использующий черную магию, демонологию, приемы остеопатии, волхвования, чародейства и вызывания духов, прибегающий к растираниям и болезненным воздействиям на мышцы, а также сомнительным новшествам в области лечения диабета, который не добился бы в Лос-Анджелесе успеха, несмотря на бешеную конкуренцию». Приезжий из Нью-Йорка обнаружил здесь «целые здания, занятые отправителями чужеземных культов и членами всевозможных сект», чьи главы «поставляют в газеты всевозможную мистическую чушь. Они устраивают уличные шествия, выступая в роскошных кимоно… Они потрясают жестяной звездой эрудиции, подчас ослепляя ею».
Не только шарлатаны водились здесь в тропическом изобилии: город, как трясина, втягивал в себя разного рода бездельников, тип людей, который Бринкли успел хорошо изучить. Тысячи ушедших на покой или мечтающих начать новую жизнь обитателей Среднего Запада, толпы бывших бакалейщиков и торговцев скобяным товаром, парикмахеров и фермеров, поеденных молью, потрепанных мужчин и женщин, скопивших немного денег или выручивших некоторую сумму от продажи наследственного гнезда, стекались сюда, чтобы вдохнуть хотя бы перед смертью аромат океана, селились здесь в маленьких бунгало с единственной пальмой или банановым деревом перед входом, кучковались в культурных центрах, участвовали в шествиях и парадах, копались у себя в саду и оседали. Для многих из них скука такого существования оказалась полной неожиданностью. Рай не место для скуки! С мозгами, расплавленными от жары, размякнув от запаха апельсиновых деревьев и гелиотропа, эти потомственные пуритане естественным образом обратились к Господу, но Господь, как все прочее, являлся здесь в обличиях странных и экзотических.
Доктор Леон Такер в сопровождении музыкальных посланцев в Большом библейском собрании. Только три выступления. Органная музыка, большой маримбафон, вибрафон, скрипка, фортепиано, аккордеон (sic!), банджо, гитара и другие инструменты. Уилширская баптистская церковь.
Мисс Лейла Кастберг, член Церкви Божественной Силы
(предсказания)
Слушайте 10 евангелистов 10
Н. К. Бескин, еврей-выкрест, вернувшийся после успешной гастрольной поездки, проведет молитвенную встречу в Глендейле. ПОЧЕМУ Я СТАЛ ХРИСТИАНИНОМ? Иудейский наряд. Демонстрация интересных аксессуаров.
Таким представали здесь воскресные утра с их благочестием. И повсюду, в фешенебельных залах и душных притонах, семь дней в неделю происходили такие и еще более странные сборища, и все это продавалось и с энтузиазмом поглощалось, и тысячи и тысячи людей отбрасывали унылую, надоевшую за десятилетия строгую монотонность существования и выстраивались в очередь за подобными духоподъемными развлечениями.
Другим великим заполнителем пустого пространства скуки являлась забота о здоровье. Некоторые иммигранты со Среднего Запада прибыли в Калифорнию, прежде всего чтобы погреться на солнышке, в то время как другие все больше уставали от бинго. Не приходится удивляться тому, что после вопроса «Откуда приехали?» самым распространенным становился «Как вы себя здесь чувствуете?». Эти люди, все поставившие на карту, добравшиеся сюда издалека, по определению своему, были полными надежд мечтателями. И все это витало в воздухе и клубилось, порождая невиданные по величине толпы адептов.
Но сначала о главном. Бринкли прибыл к Гарри Чандлеру и договорился об операции его подчиненному. Чандлер и сам был сгустком энергии. Этот высокий мужчина, шестидесяти без малого лет, в детстве обладал внешностью столь ангельской, что его лицо использовали фотографы для рекламы. Хотя нежность черт в какой-то мере сохранилась, за этой маской скрывался характер хищника. Он был «современным южнокалифорнийским Мидасом», человеком, вкладывающим деньги во все, начиная с нефти и авиации и кончая нарождавшейся туристической индустрией.
Задачей его компании «Йосемитский национальный парк» было строительство там торговых центров и отелей. («Поступает множество жалоб, – как писал один из чиновников, – что, кроме как любоваться пейзажем, живя в походных условиях, там делать нечего. Мы собираемся дать людям желаемое».) Однако основным делом Чандлера стала скупка и перепродажа земельных участков: в результате этой деятельности через его руки прошло полтора миллиона акров плодороднейшей южнокалифорнийской земли. Сто миллионов долларов заработал он на пресловутом проекте Оуэнс-ривер, направившем воду с фермерских участков долины в Лос-Анджелес. Он инспирировал и поддерживал строительный бум, в результате которого город приобрел свой современный вид (Ноа Кросс, герой фильма «Чайнатаун», сыгранный Джоном Хьюстоном, писался явно с Чандлера). Перед тем он попытался захватить часть мексиканской территории, профинансировав локальную военную операцию против Панчо Вильи. Чандлера обвинили в «попытке организации переворота в иностранном государстве» и судили, но присяжные, видные предприниматели, печатавшие в «Лос-Анджелес таймс» свою рекламу, его оправдали.