Свистнула пуля.
– Киким… Болотная… умираю, – простонал медведь, заваливаясь на старушку. Та откатилась в сторону и, спасая внучку, дернула ее за руку, но не успела поджать левую ногу, медведь рухнул прямо на нее. Тополиха упала рядом.
– Дурак косолапый! – взвыла Кикимора Болотная от боли.
Она трясла Желми, а он спал, похрапывая. Хр-р-р – на вдохе, фий-ю-ю-ю – на выдохе. Спина его поднималась и опускалась, как меха в кузнице. Болотная трясла медведя со всей мочи: вопила, проклинала. Кикирилла ползала рядом, пытаясь помочь, канючила, тянула медвежью шерсть. Но как справиться с полутонной живого медвежьего веса? Кикирилла потянула бабушку за накидку. Когда накидка порвалась, Кикирилла больно приложилась локтем о камень. Нужно срочно звать на помощь.
– Помогите!
Помогла Тополиха. Она перекатила Желми на другой бок. Кикимора с трудом подтянула ногу. Вывороченная пятка смотрела в другую сторону.
– Сибурдан, – бабушка закрыла глаза, – собери мох сибурдан.
Кикирилла кивнула.
Сибурдан – особый мох: сине-зеленый с черной каймой и сиреневой серединкой. Она набрала горсть сибурдана и вернулась. Кикимора долго жевала мох, потом выплюнула кашицу на пятку. Стопа нехотя, со скрипучим щелчком встала на место.
– Шикиблеск! – выдохнула Тополиха.
– Ох, старость не радость, – вздохнула Кикимора и, припадая на левую ногу, подошла к медведю. Он продолжал спать. Вид у него был весьма довольный, словно во сне он любовался чем-то мечтательным, теплым или сладким.
И тут она увидела охотника. Он появился тяжело дышавший, в руках у него была винтовка – так что теперь Болотной стало, кто стрелял. Может, он на медведя охотится? Кикимора Болотная умирала от любви к тем, кто не любил медведей. И этот зимняк с винтовкой явно был на ее стороне.
Охотник нервно осматривался и попеременно кидался то в одну, то в другую сторону. По его растерянному виду было понятно, что он заблудился. За дальними елями свернула молния. Неожиданно охотник пошел к ним, а это было совсем в другой стороне от Желми.
– Эй, эй! – привлекая его внимание, закричала Кикимора, замахала руками.
Охотник остановился, оглянулся, но Болотную не увидел.
Она схватила горсть мха, растерла ладонями и злобно зашептала.
Спящий медведь приподнялся, завис над землей. Он тихо покачивался в воздухе, а Кикимора звала, кидала камни в охотника.
Бесполезно.
Брим-Бом слышал голос, вздрагивал, озирался, крутился на месте, но медведя не видел.
– Смотри наверх.
Охотник задрал голову и, увидев парящего медведя, пугливо пригнулся и перекрестился.
– Свят, свят…
Кикимора вздрогнула. Только «свят-свят» ей не хватало.
– Помочь ведь хотела. Теперь придeтся наказать.
Она присела, сложила руки на груди, пошла по кругу. Когда она увеличилась в семьдесят семь раз, вся проявилась перед охотником. Еe морщинистые руки взметнулись вверх. Тучи содрогнулись, наскочили друг на друга. Огненные стрелы царапали небо. Кикимора схватила две молнии, соединила – и на землю просыпался огненный дождь.
Брим-Бом прижался спиной к сосне.
Кикимора выдохнула «Хаха-ах-хаха-ха!», после кувырка превратилась в перламутровую лису с фиолетовыми глазами.
Брим-Бом зажмурился и долго боялся открыть глаза. Но желание увидеть лису пересилило страх.
Вот она! Прекрасная лиса из его детских снов, которая спасала его от одиночества, и только с ней он дружил, только ей доверял тайны.
Охотник застонал и на четвереньках пополз к сновидению.
– Боже, какое чудо! Какая роскошь!
Пушистый хвост лисы стелился по земле. Она задрала морду и принюхалась к хвойному воздуху, словно впервые с ним встретилась. Охотник поднял винтовку – он уже видел ее в своем зверинце. Лиса посмотрела на него в упор, потом сделала шажок-другой, замерла, а потом бросилась бежать.
Охотник кинулся следом. Он пытаясь ее догнать, но лиса уходила огромными прыжками. Если он начинал отставать, она останавливалась и ждала. Смотрела на него, наклоняя голову то влево, то вправо. Ее взгляд излучал ровно столько добра и света, сколько не хватало охотнику в жизни. Где-то в глубине души он понимал, что это не просто так, что нужно остановиться. Но не мог.
Лиса оглядывалась, сверкала острыми зубками, улыбалась. Охотник знал, что при встрече с такой красотой мир должен выворачиваться наизнанку.
Брим-Бом заскочил в камыши, сделал шаг, еще… Почва вдруг стала вязкой. Ему показалось, что кто-то схватил его за ноги и потянул вниз, поначалу легко, словно пробуя силы, потом все настойчивей. Лиса висела напротив него в воздухе, над весенними первоцветами. Сейчас еe глаза отливали зеленью травы. Ноги охотника сводила судорога. Болотная жижа засасывала. Лиса наслаждалась. От нее к охотнику пробежал огонек загоревшегося Болотного газа.
– Помоги, – попросил Брим-Бом.
– Вряд ли, – ответила перламутровая лиса.
– У меня есть деньги, – соврал Брим-Бом.
Лиса огляделась. Карликовые березы, ива, осока, переходящая в мох. Лисе без труда удалось вырвать тонкую березу. Охотник очень удивился, когда она бросила дерево не ему, а рядом с собой. И уселась сверху.
– Помоги, – повторил он, уже понимая, что его дразнят.
Лиса вскинулась, ударилась о землю, обернулась Кикиморой Болотной. Перед охотником предстала старуха в платье, которое давно превратилось в травянистые лохмотья.
– Не жалко? – внучка с большим интересом наблюдала за баловством бабушки.
Она ещe ни разу в жизни не видела, как бабушка расправляется с зимняком.
Кикимора остановилась – не хватило секунды, чтобы ударить в ладоши… И зимняк исчез бы в болоте.
Кикимора Болотная поджала губы:
– Такой сюжет загубила!
Ей нравилось смотреть на охотника. Он выглядел уже не так свирепо, как тогда, когда охотился на медведя. В его глазах светилась тоска.
– Замечательная картина.
Внучка не понимала ее восторга:
– Мы опоздаем.
– Извини, заигралась, – Кикимора оскалилась. Может, помочь? Наступлю на темечко…
– Бабуль.
– Иду, иду. Повезло тебе, бездельник.
Кикимора и внучка снова ступили на тропинку, и она понесла их в заросли ивы. Вспорхнула ворона. Целая стая поднялась и рванула на север, сквозь частокол елей, к вершине Демьянова Пупа.
Холодная жижа пошла в горло Брим-Бома. Он закашлялся, дернулся вверх, отчаянно замолотил руками. Дотянулся до ближайшей кочки, она ушла под воду, но удержала зимняка на плаву. Уцепиться за ветку березы, потянуть на себя.
Деревце прогнулось коромыслом.
– Давай же! – простонал охотник.
Главное, удержаться на поверхности.
И тут ему на голову прыгнула толстая жаба. Он ушел под воду с головой. Вверху пузыри, внизу темень. Взвыл от ярости и тут же хлебнул воды. Горло царапнула нить осоки. Охотник поджал колени, выпрямил спину и ухватился за березу двумя руками, вцепился зубами.
Больше он не тонул.
Когда Брим-Бом это понял, то впервые в жизни расплакался. По-настоящему, с подвыванием, как в детстве.
– Мама, ма-мо-чка!
Он поднял лицо к небу и долго глядел, вспоминая, что там живет кто-то, кто помогает, только невозможно вспомнить того, кого не знаешь. Дождь скатывался по шее. Болото, потерявшее добычу, чмокнуло с досады…
Глава 5
Алмаз и бантики
Пока Брим-Бом метался по тайге в погоне за жeлтым медведем и перламутровой лисой, его брат Борис умирал от усталости. Пришлось одному чистить клетки – иначе руководство поселка запретило бы зверинцу остаться. Обычно скудное в здешних местах солнце вдруг разгорячилось, дороги размякли, превратились в болото.
Впервые в жизни Борис с братом попали в такую глухомань: поросшие мхом деревья, горы, испещренные лишайниками пещеры. Выбрасывая отходы и мусор, Борис чувствовал себя полным дураком. «Я ненавижу этот зверинец!» – с этой мыслью он просыпался, с этой мыслью засыпал. Бредовая идея – за один вечер навести порядок. Надо пару самосвалов, чтобы вывести хлам, который накопился.