«В борьбе за Порт-Артур японцы потеряли 110 тыс. человек и 15 кораблей, а 16 кораблей получили серьезные повреждения» [15] (с. 82).
Война, по сути, была Россией к тому времени уже выиграна. Куропаткин писал Витте:
«…на фронте мы стоим тверже, чем стояли когда-либо, и имеем много шансов выйти победителями. Японцы. дошли до кульминационного пункта”» [17] (с. 304).
«…русские перемололи в Ляодуне все японские войска. У Японии не было больше сил вести войну. Крепость же могла сражаться год и больше. И все-таки крепость обманом и хитростью сдали. Русской реакционной интеллигенции и масонам необходимо было поражение России» [18] (с. 96).
Но сдачей крепости, за обладание которой, собственно, и велась эта война, предательства, обрушившиеся в ту пору на ничего не подозревающего Николая II, не заканчивались. Граф Витте, отправленный Николаем II для ведения переговоров, предал Царя и Россию, заключив такой мир, который отдавал победу в войне Японии.
И, вновь, вот какова причина такого предательства, которое совершил обличенный самой большой властью в стране вельможа:
«…Витте являлся председателем одной из лож, заседавших в Петрограде.» [20] (с. 13–14); [19] (с. 218).
Что на сегодня выясняется, председательствовал не только в одной из многочисленных лож в России, но именно он возглавлял эту организацию, уже однажды попытавшуюся совершить в Петербурге, на Сенатской площади, дворцовый переворот.
Причем, и в следующей войне, 1-й мировой, такими же полномочиями, как Адашев с Сильвестром, были наделены уже иные связанные с масонскими кругами предатели Отечества: Николай Николаевич, первый год войны командующий Русской армией, и начальник штаба – Алексеев.
«О масонстве вел. князя Николая Николаевича и его увлечении оккультизмом хорошо известно по многим источникам» [21] (с. 455).
Вот что сообщает об Алексееве Гальперн:
«Последние перед революцией месяцы в Верховном Совете очень много разговоров о всякого рода военных и дворцовых заговорах. Помню, разные члены Верховного Совета, главным образом Некрасов, делали целый ряд сообщений – о переговорах Г.Е. Львова с генералом Алексеевым в ставке относительно ареста царя. Настроение офицерства в это время вообще было интересно. Я присматривался к нему и сам; многое слышал от других, и основное, что меня поразило, это полное отсутствие преторианских чувств. Полный индифферентизм по отношению к Царской Семье. Политической активности в офицерских кругах было немного – преобладало пассивное ожидание неизбежного» [22] (с. 69).
В эти планы был посвящен и Милюков:
«Кн. Львов рассказывал Милюкову, что вел переговоры с Алексеевым осенью 1916 г. У Алексеева был план ареста царицы в ставке и заточения» [22] (с. 92).
А ведь Алексеев, напомним, занимал пост начальника штаба Русской армии! И это именно он – главное лицо заговора против Государя Императора и членов Царской Семьи. А Николай Николаевич, что выясняется – также масон, занимал – пост главнокомандующего…
В лице же изменника Курбского, при Иване Грозном вошедшего в преступный сговор с такими же врагами Русской государственности, что и Николай Николаевич с Алексеевым при Николае II, мы видим, и вновь – во время ведения нашей страной военных действий, ну ничуть не меньшей властью обладающую фигуру:
«в недавнем прошлом видного деятеля Избранной Рады, ставшего главнокомандующим русскими войсками в Ливонии и наместником ее» [9] (с. 639).
Перед переходом в стан неприятеля Курбский обменивается письмами с Радзивиллом, договаривается о получении им финансовой компенсации за предательство. Причем, напоследок выдает врагу секреты предстоящего русского наступления. В январе 1564 г.:
«Сильная московская армия вторглась в пределы Литвы, но гетман Н. Радзивилл, располагающий точной информацией о ее движении, устроил засаду и наголову разгромил царских воевод. Через три месяца Курбский бежал в Литву» [23] (с. 59).
«Становится ясно, что князь Андрей оказывал услуги врагам России уже во время переговоров с ними, причем не безплатно. Он продал свое Отечество, получив за предательство немалые деньги. Русско-литовскую границу беглец перешел с мешком золота, в котором звенели 300 золотых, 30 дукатов, 500 немецких талеров и 44 московских рубля» [9] (с. 638).
История, если в ней никто так и не утрудил себя разобраться, обычно повторяется. Так и случилось, в чем теперь в очередной раз и убеждаемся.
А вот что говорит о Курбском Фроянов:
«Перед нами, так сказать, продавший душу мамоне первый феодальный демократ на Руси – исторический предтеча нынешних российских демократов» [9] (с. 641).
Но на сильнейшую по тем временам армию мира, каковой являлась, безусловно, Русская армия, посыпался в ту пору целый каскад предательств и не позволил ей в считанные месяцы победоносно завершить начатую военную кампанию. Вот как высвечиваются предательства представителей Избранной Рады, когда военные действия в Ливонии еще только начинались:
«военные действия 1560 г. в целом нельзя признать неудачными. Главным результатом их был полный разгром Ордена как военной силы» [24] (с. 48).
И все же время было упущено: тайные враги сделали свое черное дело – Русь была втянута в войну сразу на несколько фронтов. Но закончился век правления Сильвестра и Адашева в качестве представителей высшей власти на Руси в эпоху Избранной Рады:
«Созванный на Москве собор осудил их как “ведомых” злодеев» [14] (с. 69).
«Но оставшиеся при власти члены упраздненной Избранной Рады. вынуждены были перейти от легальной борьбы к борьбе нелегальной, воплотившейся в разного рода изменах» [9] (с. 627).
Измены представляли собой не только тайный, но и явный вид ведения войны против Грозного Царя.
Если Адашев и Сильвестр были уличены и посажены в темницы, то третий видный деятель Избранной Рады, князь Курбский, бежал за границу:
«Предварительно договорившись с Сигизмундом о награде за предательство, Курбский бежал в апреле 1564 года к врагу, оставив в руках “тирана” жену и девятилетнего сына. “Жестокий царь” и на этот раз проявил благородство и отпустил семью изменника вслед за ним в Литву. Более того, после смерти Курбского его потомки вновь были приняты в российское подданство (Валишевский К. Указ соч. с. 259). Таков был ответ “кровожадного” Иоанна на измену “благородного” Курбского.
В Литве предатель был встречен прекрасно и получил во владение от польского короля город Ковель с замком, Кревскую старостию, 10 сел, 4 тысячи десятин земли в Литве и 28 сел на Волыни (там же, с. 258). Все это надо было отрабатывать и “благородный” рыцарь сел за сочинение “обличительных” писем» [2] (с. 50).
Все вышесказанное подтверждено документально:
«После того, как условия измены были оговорены, Радзивилл отправил Курбскому в г. Дерпт (Юрьев) заверенную грамоту с печатью и обещанием хорошего вознаграждения за измену. Более того, сохранилось письмо польского короля Сигизмунда II Августа, из которого явствует, что Курбский вступил в преступную переписку с поляками еще в 1562 году – за полтора года до побега, когда он пользовался полным доверием царя Иоанна и возглавлял сторожевой полк во время полоцкого похода» [3] (с. 84).
Однако войска Ивана Грозного штурмуют Полоцк. Поляки понимают, что защищаться они больше не в состоянии, а потому предлагают мир. И вновь это странное наше пацифистски настроенное боярство подготавливает очередную измену:
«В этом плане, видимо, нет принципиальной разницы между перемирием с Ливонским орденом в 1559 году, заключенным стараниями Алексея Адашева, и перемирием 1563 года, предоставленном Литве благодаря усилиям бояр и старицкого князя. Оба дипломатических акта являлись предательством русских государственных и национальных интересов. Поэтому их творцов должно и нужно считать изменниками и предателями Святорусского царства» [9] (с. 652).