– Мама не звонила? – раздевая Оксанку, обратился он к сыну.
– Нет, папа, только звонила бабушка Маша, она спрашивала тебя, – нехотя ответил Тимка, целиком поглощённый в своё занятие.
Переодев дочку, Игорь кинулся к телефону и первым долгом позвонил своей матери. Она жила в соседнем селе, в частном доме, где прошло его детство. Срывающимся голосом он сообщил ей, что жена почему-то не пришла домой, и он не знает, что сейчас ему делать.
– Господи, ну и что тут такого! Ты же знаешь, какая у неё сумасшедшая работа! Где-то, видно, задержалась! Да ты в редакцию обязательно позвони! А я, сынок, тебе только что звонила. Ох и заела меня скука, мочи просто нет. Ты не привезёшь мне на недельку Оксанку? Ей у меня просторно будет, не то, что у вас. Свой двор, выйдешь, и сердце радуется. Я клубничку для неё сохранила. Да и борщи у меня, небось, не забыл, какие вкусные. Вы там, наверное, всё на сухомятке сидите.
Лицо у сына сморщилось. Если мать сейчас не остановить, она, чего доброго, начнёт занудливо учить, как надо жить. Назидательный тон у неё уже в крови. 25 лет работала учительницей, и эта специальность, видимо, не могла не наложить отпечатка на её характер.
– Сейчас, мама, не до этого! Когда Лариса вернётся, мы и обсудим этот вопрос.
Он торопливо набрал домашний телефон главного редактора газеты, где работала его супруга. Сергей Антонович Жуков, несмотря на то, что был на пенсии, всё ещё оставался у руля. В ответ на тревожный вопрос насчёт Ларисы, он недоумённо пробормотал, что ни в какую командировку лично он не посылал Быстрову. Но тут же добавил, что сегодня она отпросилась на три часа раньше с работы.
– И вы её отпустили? – упавшим голосом уточнил Быстров. Редактор дал утвердительный ответ, предположив, что Лариса, возможно, сама куда-то поехала. Она частенько так своевольничала.
В глубокой задумчивости Игорь сидел одетый у себя в комнате. Он не знал, что делать, где искать жену. Лариса обычно была щепетильна в подобных вопросах и никогда так не поступала. Если она отпросилась у редактора, чтобы пораньше прийти домой, то куда же она подевалась?
Значит, не домой ей надо было, а ещё куда-то. Какие дела у неё в такое позднее время? Нет, тут что-то не так.
А вдруг с ней что-то недоброе случилось!
В томительном ожидании он выкурил подряд сразу несколько сигарет и стал нервно вышагивать по комнате. Потом в изнеможении упал в кресло.
А между тем сумерки за окном стремительно сгущались, превращаясь из голубоватых в тёмно-синие, и вот уже незаметно, крадучись, как волк, подступила непроглядная ночь, высоко в небе мерцали одиночные звёзды. Ему совсем стало жутко. Напрасно он сам себя успокаивал, приказывал – не паниковать. Нервы его сжались в комок, сердце ещё больше заныло в тревоге. Он живо выскочил на лестничную площадку, обзвонил всех соседей, задавая им один и тот же вопрос, не видели ли они его жену? Может, она раньше него вернулась, а затем снова куда-то ушла.
Но соседи ровным счётом ничего не знали. По правде говоря, многие из них недолюбливали семью Быстровых за то, что у них была, как они считали, слишком безмятежная счастливая жизнь. Глядя на трясущиеся руки Игоря, его перепуганное бледное, как мел, лицо, некоторые из них в уголках рта прятали гаденькую улыбку.
Он вернулся опять к себе, шикнул сердито на орущих детей, не поделивших что-то между собой, сел у стола, протяжно вздохнул и в отчаянии обхватил голову руками.
Как ни отгонял он тягостные мысли, они, как черви, заползали в душу. Прямо перед ним висел портрет Ларисы. Это творение его рук. Жена особенно не любила ему позировать. А в обнажённом виде наотрез отказывалась это делать, хотя у неё была красивая, гибкая, без малейших изъянов, фигура, одна хрупкая талия чего стоила. Другие женщины с таким прекрасным телосложением, напротив, искали бы повод лишний раз пощеголять в чём мать родила перед мужьями. Но у Ларисы были свои представления на этот счёт. Она твёрдо считала, что, если любящая жена хочет удержать подле себя мужа, она должна как можно дольше оставаться для него тайной.
С щемящей болью в сердце он всматривался в дорогие черты, в её огромные лучистые, похожие на два озерца, синие глаза. На этом портрете у неё такая смущённо- виноватая улыбка. Или ему сейчас это так кажется? Но она будто просит у него за что-то прощения. Господи, какая же она у него была красавица. Несколько лет назад на краевом конкурсе красоты, на зависть своим коллегам, она заняла первое место.
Да, но почему – была? Он невольно вздрогнул от этой навязчивой мысли, на миг ему стало страшно, что он подумал о Ларисе в прошедшем времени.
Он встал и опять, заложив руки за спину, заходил бесцельно по комнате, следуя своей излюбленной привычке в минуты сильного волнения. Нет, надо действовать! Почему он, как истукан, сидит! Если бы, к примеру, подобное случилось с ним, Лариса наверняка подняла бы на ноги всех. Он рысью выскочил на улицу и, как раненый зверь, заметался по ночному и уже малошумному городу, в смятении толком не зная, куда идти.
Потом сел на мокрую от дождя скамейку и заставил себя сосредоточиться. Обхватив туго соображающую голову руками, он старался построить чёткий план. Сейчас он в первую очередь позвонит Ларисиной приятельнице – Ксении Набоковой, которая работает вместе с ней.
Подруги всегда секретничали между собой, ему это было хорошо известно. Вдруг она знает то, что неизвестно ему? Если ничего не прояснится, надо срочно потревожить полицию. Но перед этим следует обзвонить все больницы.
«О, Господи, – взмолился он, хотя, по правде говоря, не был набожным человеком, – сделай так, чтобы с Ларисой ничего не случилось!» Возвратившись со смутной надеждой домой, он, увы, не нашёл там никаких изменений.
Он без конца оглядывался на дверь и при каждом шорохе бежал к выходу. Странно, но дети словно почувствовали его тревогу и на время примолкли в своей комнате. Потом к нему выбежала Оксанка и обхватила его шею маленькими прохладными ручонками. Она заглянула ему в лицо и по обыкновению хотела пожаловаться на братишку, но раздумала. Вместо этого спросила:
– Папуля, а плавда, наша мама в командиловке?
Ксения Набокова, когда он ей позвонил, своими словами ещё больше усилила его тревогу, нагнетая мрачные мысли.
– Сегодня к Ларисе опять заходил мужик, ну ты, наверное, в курсе, кого я имею в виду. Ну, той налоговички, про которую Ларка статью разгромную недавно накатала. Правда, она мне не сказала, что на этот раз он ей говорил. Но я в принципе догадываюсь. Наверняка опять какие-нибудь гадости и угрозы сыпал. Он всё заставлял её извиниться перед его женой и написать в газете опровержение. Можно подумать, что Лара на это пойдёт.
Ксения помолчала, услышав на том конце провода тяжёлое дыхание. Удручённый её сообщением, Игорь не мог выговорить ни слова. Его, как током, пронзила мысль: а что, если этот мерзавец убил Ларису? Выследил, подкараулил и убил!
Надо срочно бежать в полицию и всё выложить про этого ублюдка.
Так вот почему вчера Лариса была сама не своя, она смотрела на них так, словно видела в последний раз. Он ругал себя самыми последними словами. Идиот несчастный! Знал ведь, что жена не в себе, и отправил спокойно её на работу. По – хорошему, он должен быть вместе с ней, и, как верный пёс, охранять её. Да, его супруга храбрая и принципиальная, но она ещё и хрупкая, слабая, временами безвольная.
Он себе никогда не простит, если с ней что-нибудь случится. От злости на самого себя он заскрипел зубами и уже собрался было идти, как вспомнил о детях. Через двадцать минут после его звонка тёща была уже на пороге. Приземистая, полная, с короткими пухлыми руками, Надежда Николаевна, услышав тревожную весть о дочке, бестолково засуетилась. Зачем-то взяла тряпку и стала вытирать пыль с телевизора.