– Иди и не возвращайся без бомбы, а то читатели уже забыли, что есть такое название – «Одесский листок». Больше месяца мы не продержимся, нужна сенсация.
Да, торопиться некуда. Дома сейчас уже вернувшиеся из школы девочки, ими занимается бабушка Любы, спасибо ей. Работать они все равно не дадут, через каждую минуту дверь в кабинет будет открываться. Вот когда придет с работы Люба и скажет: «Не трогайте папу, он работает», – тогда будет тихо. Любу они слушают. Любу все слушают, она признанная царица бабьего царства. Так сложилось.
Когда они поженились, десять лет тому назад, Люба настояла на том, чтобы купить квартиру недалеко от ее семейства. С Сашиными родителями пока – тьфу-тьфу – все в порядке, отец и мать еще работают, недалеко от них живет замужняя младшая сестра Наташа. А семейство Любы нуждалось в мужской заботе. Состав: Любина мама, тетя, бабушка и прабабушка, которой ориентировочно было девяносто – девяносто пять лет. По документам – девяносто два, но во время эвакуации документы теряли, потом заполняли со слов. Хотя практического значения это уже давно не имеет: в таком возрасте небольшой плюс-минус погоды не делает. Мужья у них не сохранились – карма! – они их выгоняли, все, кроме Любы и ее тети, у которой его вообще не было. Помня эту печальную традицию, они трясутся над Сашей, тем более что подозревают, что он может подать повод для громов и молний.
Я уже сообщил, что у Саши две дочки, но еще не уточнил, что они близнецы. Уточняю. Когда Саша узнал, что ожидаются близняшки, он официально отказался участвовать в продолжении воспроизводства.
– Я знаю, что будет. Будет восемь девок, один я – и это в лучшем случае, если не будет близнецов. С меня хватит семи.
Но, по правде говоря, он напрасно жаловался, Люба без проблем управляла всем семейством, включая его, и при этом получала неплохую зарплату: она была бухгалтером солидной фирмы.
Так, бомбу, бомбу… Где взять бомбу? Хорошо бы эффектное уголовное дело кого-нибудь из элиты.
Все знали, что основные перемены в стране начались с «большой двадцатки». Только после этого события Украина нажала на газ и рванула вперед. Конечно, реформы, конечно, налоговая система, конечно, социальные сдвиги – все это сыграло свою роль и было необходимо. Но Украина находилась в критическом состоянии: на последнем месте в Европе по всем показателям, кроме коррупции, по коррупции – на первом! Это была агония государства. Поэтому обычные методы для лечения не годились, только экстраординарные, хирургические! Новое правительство применило шоковую терапию. Суды почти одновременно посадили двадцать высших элитных воров во главе с их лидером. Только тогда все и началось. Никто даже не думал, что эти «весенние посадки» – народная остро́та – дадут такие бурные всходы. До шестнадцати процентов роста годовых! Казалось бы, сажать – слишком примитивно, из серии простых решений, которые предлагают популисты. Большинство полагало, что из украинского народа тягу к коррупции, взяткам и воровству за долгие годы никакими посадками не выбьешь. Это большинство возражало малочисленным оптимистам: не приводите в пример Грузию, сколько там этих грузин?.. С гулькин нос. А нас сорок миллионов, и все разные.
Но оптимисты оказались правы: украинцы доказали, что дело не в количестве, а в политической воле. На удивление быстро все всё поняли. Сообразили, когда посадки, продолжаясь в верхних эшелонах, опустились в средние, а потом и в нижние и в лучшем случае заменялись солидными штрафами. Дольше всех держались врачи, но и их прижали. Десять лет большинством в парламенте была партия «Неотвратимость», и она свое название оправдала.
И оказалось – не так уж это примитивно. Во-первых, почти не воруют, а во-вторых, если нельзя выжимать нетрудовые доходы, то какой смысл чиновникам не разрешать, вмешиваться, запрещать, указывать, то есть мешать желающим работать. А если никто не мешает, то люди могут многого добиться, что Украина и доказала. В этом и суть либертарианства.
А сейчас… Ведь шепотом говорят, что опять повадились… Вроде бы… И Саша нюхом чует, что можно найти острую тему, есть подземные течения. Но должно быть что-то новенькое, не говоря уже о доказательствах, сейчас за клевету и срок можно схлопотать. Те времена, когда журналисты и политики могли безнаказанно нести все что угодно, давно прошли. Втягиваться в безнадежную и бесконечную авантюру не стоит, какой бы заманчивой она ни выглядела. Сколько времени понапрасну он потратил на Чичигина! Когда это было? Десять?.. Нет, восемь лет тому назад. А как хотелось принести редактору на блюде голову начальника городского управления полиции. Но: не пойман – не вор.
А вот и улица Успенская, угол Канатной. Немного шумно, но что поделаешь. Зато в этом же дворе живет семья Любы, на дверях их квартиры написаны три фамилии, две из них – изгнанных мужей.
Квартирка у Саши с Любой неплохая, второй этаж, четыре комнаты, кухня и даже два туалета – бывшая коммуналка. В гостиной девочки делали вид, что готовят уроки. Саша привычно поцеловал их в лоб – наклоняться не нужно было, Любина порода телом, а головой, возможно, его – Люба почти блондинка, а они почти брюнетки. И похожи на него, определенно похожи.
Саша спросил: «Как дела?», ответа не стал дожидаться. В гостиной было чисто и рациональный минимум необходимой мебели – рука Любы. В это время зашла бабушка Аня, крепкая, крупная семидесятипятилетняя… женщина, ее старухой не назовешь. Саша поздоровался и сказал:
– Я иду работать, можно меня не дергать?
– Конечно, можно, – это было трио.
В кабинете, посреди комнаты, стояло два компьютерных кресла спиной друг другу, перед ними – два стола с компьютерами прижались к противоположным стенам: Любе тоже приходилось работать дома. Рядом с каждым столом у стены стояло по шкафу, один забит всякой всячиной – Сашин, другой, с аккуратными папками и литературой по специальности, – Любин.
Саша сел за свой стол, включил компьютер – это происходит автоматически, без компа нечего за столом делать.
Открылась дверь, извиняясь, вошла Аня, на небольшом подносе – чашечка кофе, бутерброд с колбаской. Любина школа. Мне остается повторить, что моим героям с женами повезло.
Ну, за работу. Бомба, бомба… Откуда ее возьмешь? Глупо сидеть, глядя в пространство, в ожидании наития. Лучше подработать последний рассказ, все руки не доходят.
Открыл рассказ «Синдром китайского Мандарина». Нашел текст, который ему казался шероховатым.
«У Бальзака в “Отце Горио” был задан такой вопрос… Гм, попробую по памяти, близко к тексту. Как бы читатель поступил, если бы мог, не выезжая из Парижа, одним усилием воли убить в Китае какого-нибудь неизвестного ему старого Мандарина и благодаря этому сделаться богатым?»
Нет, ни для творчества, ни для философских размышлений настроения не было.
Неизвестный китайский Мандарин… Китайский Мандарин снова вернул его мысли к Чичигину, который на днях объявил, что собирается в почетную отставку, на заслуженную пенсию.
Китайский Мандарин из Тайваня… Как в этом рассказе, как в сказке! Оказалось, что Чичигин настолько чист и неподкупен, что заслуживает небесной благодати. Он так и писал о себе в «Фейсбуке»: «Правда побеждает, и честность вознаграждается». С его-то рож… простите, мор… простите, лицом. Но прав был редактор, когда сказал, что физиогномика не принимается судом в качестве доказательства и слухи – тоже.
– Папа, а можно я…
– Таня, я же просил, я занят.
Саша не мог поверить и перенести то, что тогда произошло. На Тайване умер престарелый совладелец офшорного банка, не оставил завещания. Наследников, как и положено, разыскивали по миру и нашли только одного – это был Чичигин. Сначала в это никто не поверил, даже неспециалисты в физиогномике. Но он не вызвался, его нашли. И он даже не знал, что у него есть такой родственник. Оказалось, родного брата деда Чичигина маленьким увезли в Харбин, а больного деда, которому тогда было три года, оставили в России. Брат деда окитаился, но не совсем, фамилию оставил, и его сын, покойный Мандарин Чичигин, таким образом, оказался дядей нашего непорочного полицейского начальника. Саша – и не он один – землю рыл, но все было бесполезно.