Изучением мазурских старообрядцев занимались также другие немецкие авторы, например Август Амбрассат [Ambrassat 1912], Раймунд Ф. Кайндль [1897], Фриц Сковроннек [Skowronnek 1916; 1926: 416–428], Карл Темплин [Templin 1926а, b], Макс Теппен [1870: 449–552; 1926: 267–170], Альберт Цвек [Zweck 1900].
До XIX в. в польской литературе не было научных работ, посвященных исключительно проблемам старообрядчества. Одним из первых заинтересовавшихся этими вопросами был священник Францишек Сярчинский [Siarczyński 1828]. В его сохранившейся рукописи, находящейся в настоящее время в [библиотеке] Оссолинеум во Вроцлаве, в разделе X «Rzecz о Filiponach» содержится описание обычаев и верований старообрядцев, проживавших в Австрийской Польше на территории Буковины. Автор в своей работе опубликовал множество ценных этнографических материалов, в особенности подчеркнув любовь старообрядцев к баням. Учитывая тот факт, что старообрядцы, проживавшие в Кёнигсберге и на Мазурах, поддерживали активные контакты с приверженцами старой веры на территории Буковины, работа Сярчинского приобретает большую познавательную и информационную ценность.
Чуть позже, т. е. в 1857 г., появляются ценные очерки Бенедикта Тыкеля под заглавием «Kilka uwag historyczno-statystycznych о gubernii Augustowskiej»[12] [Tykiel 1857]. Один из очерков, «О tak zwanych Filiponach w guberni Augustowskiej zamieszkałych»[13], содержит довольно много статистических данных, а также сведений, касающихся обычаев описываемой нами этнической группы. Этот очерк тем более ценен, что его автор, будучи гражданским августовским губернатором с резиденцией в Сувалках, имел возможность не только ежедневно общаться со старообрядцами, проживавшими на Сувалкско-Сейненских землях, но также доступ к всевозможным печатным источникам и ресурсам.
Наиболее известным польским исследованием XIX в., дополняющим и углубляющим материалы, собранные Тыкелем, является, несомненно, анонимное исследование «Wiadomość о Filiponach»[14], размещенное в 1861 г. в ежегоднике «Rocznik Ces. król. Towarzystwa Naukowego Krakowskiego» [Mecherzyński 1861]. Его автором, no словам Людвига Финкеля, является профессор Ягеллонского университета Кароль Мехежиньский. Автор исследования довольно подробно представляет внутреннюю ситуацию в старообрядческой общине, а также описывает взаимоотношения между отдельными духовными наставниками в первые годы после поселения старообрядцев на Сувалкско-Сейненской земле. К. Мехежиньский показывает также, как стабилизировалась ситуация старообрядцев на этой территории и каково было их отношение к властям. Ценность этой работы повышает тот факт, что она в значительной степени опирается на архивные материалы. Недостатком труда являются не всегда правильные выводы автора, который, как мне кажется, не проводил исследований среди старообрядцев и поэтому не всегда ориентировался в особенностях их повседневной жизни.
Кроме упомянутых выше трудов, в XIX в. больше не было серьезных польских исследований, посвященных вопросам старообрядчества. Только в 1910 г. в Варшаве был издан исторический очерк священника Кароля Дембиньского «Raskoł i sekty prawosławnej Cerkwi rosyjskiej» [Dębiński 1910]. Автор в своем труде опирался на многие известные русские исследования, воспользовался также данными, опубликованными в русском «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», который он неумело пытался переводить. Несмотря на некоторые недостоверные сведения, это была первая работа на польском языке, представлявшая собой общий исторический очерк проблематики, который содержал много данных о жизни старообрядцев как в России, так и в Польше. Тем не менее работа эта тенденциозна и представляет факты с позиции римско-католического священнослужителя.
В межвоенный период практически не публиковались работы, посвященные проблемам старообрядчества. Виктор Пиотрович из Вильна уделил старообрядцам несколько больше внимания [Piotrowicz 1927; 1928]: в 1927–1928 гг. он выступал в радиопрограммах с рядом статей и докладов, а в 1929 г. написал о старообрядческой общине в работе «Z zagadnień wyznaniowych w Polsce»[15] [Piotrowicz 1929]. В 1930 г. он опять вернулся к этой теме в статье «Wyznania religijne w województwie wileńskim»[16] [Piotrowicz 1930]. В обеих работах обращалось особое внимание на правовое положение старообрядцев в независимой Польше, а также на деятельность их центра в Вильне.
Сведения о жизни старообрядцев на Мазурах на польском языке впервые были представлены священником Альфонсом Маньковским в очерке о путешествиях под заглавием «Znad jezior mazurskich»[17], изданном в 1912 г. [Mańkowski 1912]. Интересными представляются также замечания Енджея Гертыха в книге «Za północnym kordonem»[18], изданной в 1933 г. в Варшаве [Giertych 1933]. Будучи консульским служащим, автор много путешествовал, в том числе посещал старообрядческие поселения. Свои наблюдения он описал в главе «Śród Filiponów nad Krutynią»[19], посвященной особенностям их быта в тот период. Автор подчеркнул особенную приверженность старообрядцев к родному языку и культуре.
Следует также упомянуть известную книгу Мельхиора Ваньковича «Na tropach Smętka»[20], изданную в 1936 г. в Варшаве [Wańkowicz 1936]. Побывав в 1935 г. на Вармии и Мазурах, автор посетил старообрядцев, проживавших в деревне Войново в Мронговском повяте, что нашло свой отклик в десятистраничной главе «О филиппонах», посвященной исключительно старообрядцам. Как данная глава, так и вся книга носят публицистический характер, а представленное автором описание русского поселения на Мазурах не было принято большинством старообрядцев.
Немного внимания старообрядцам в межвоенной Польше уделил также священник Стефан Грелевский в книге «Wyznania protestanckie i sekty religijne w Polsce współczesnej»[21], изданной в 1937 г. Научным обществом Люблинского университета [Grelewski 1937].
Интерес к старообрядцам стал расти с начала существования Польской Народной Республики. Уже в 1954 г. профессор Анатоль Мирович, зав. кафедрой русской филологии Варшавского университета, стал инициатором исследований говора старообрядцев, проживающих на территории Польши. В 1955–1958 гг. проводились многочисленные полевые исследования. Работу профессора А. Мировича продолжила его ученица, Ирида Грек-Пабис (Грек-Пабисова). Своей задачей она поставила создание комплексного историко-этнографического исследования старообрядцев в Польской
Народной Республике, а особое внимание уделила языковым вопросам [Grek-Pabisowa 1958а; 1958b]. В четвертом номере журнала «Slavia Orientalis» за 1959 г. исследовательница опубликовала статью «Niektóre wiadomości о starowierach zamieszkałych na terenie Polski»[22] [Grek-Pabisowa 1959]. Статья содержала много ценного материала, однако автор не в полной мере использовала литературу, посвященную проблемам старообрядчества. И. Грек-Пабисова в течение многих лет проводила исследования говора старообрядцев, проживающих в Польше. В 1968 г. Комитет славяноведения Польской академии наук издал ее кандидатскую диссертацию под заглавием «Rosyjska gwara starowierców w województwach olsztyńskim i białostockim» [Grek-Pabisowa 1968]. В этой работе на основании данных, полученных в ходе изучения говоров, автор точно определила языковую «прародину» старообрядцев, проживающих в настоящее время в Польше, а также обратила внимание на ряд заимствований из польского и немецкого языков. Лингвистические выводы И. Грек-Пабисовой полностью совпадают с результатами проведенных мною историко-этнографических исследований.